Горькая брусника

Мама только вздыхала, а папа не находил аргументов, чтобы меня отговорить от поездки.

* * *

В Вереево я вернулась вечером на второй день отсутствия. Ангелу звонить не стала, до базы добралась пешком, хотела сделать ему сюрприз. Мне было приятно, когда он откровенно обрадовался, увидев меня, но тут же не преминул упрекнуть:

— Разве телефоны отменили? Позвонить могла? Я бы встретил. Настя, пожалуйста, не рискуй больше.

Я еле сдерживалась, чтобы не улыбаться во весь рот, тогда он сразу поймет: еще одна дура влюбилась в него, как ненормальная. Дома я окончательно осознала, какие на самом деле чувства испытываю к нему. За два дня соскучилась так, будто не видела Ангела вечность. И главное, меня несильно волновало, взаимно ли влечение. Меня переполняли эмоции чистые, восторженные на грани умопомешательства, их было достаточно, чтобы ощущать себя счастливой. В глубине души меня грызло раскаяние и теребила совесть. Как я могу радоваться в такой трудный и трагичный для семьи период? Но ничего не могла с собой поделать. Рот то и дело растягивался до ушей, хотелось петь и танцевать. В мое отсутствие ученицы закрепляли показанные мною движения. До нашего конкурса-концерта осталось совсем немного. Я посмотрела, чему научились женщины, и с досадой отметила: подружки танцуют лучше всех. Пришлось, скрепя сердце, похвалить их. Девушки ехидно улыбались, но мое одобрение им понравилось и слегка растопило лед между нами.

После занятий Матвей проводил меня в столовую. Я заглянула в тарелку и обрадовалась:

— Мои любимые макароны по-флотски.

— Фу, макароны, словно мы в детском лагере, — хором возмутились мои соперницы и демонстративно отодвинули тарелки.

Матвей наклонился ко мне и тихо произнес:

— Прямо как дети. Если бы ты сказала, что терпеть не можешь макароны, они бы их уплетали за милую душу.

— Проверим? — прошептала я и громко заявила: — А вот салат из стручковой фасоли я не переношу, брр.

— Некоторые не понимают, что фасоль очень полезна для фигуры, к тому же в ней много витаминов, — тут же отреагировала Эля.

— Ну, некоторым и она не поможет, — поддакнула София.

Ангел опустил голову и сдавленно хрюкнул.

— Веселишься? Девушки ради тебя готовы фасоль есть, — хмыкнула я, глядя, как он давится смехом, и поинтересовалась: — Подружек на самом деле зовут Эллой и Софией или они сами так представились?

— Девушек действительно так зовут. Я паспорта видел. А насчет фасоли. С их стороны это и правда, жертва. В прошлый раз они как раз из-за фасоли повару скандал устроили.

А ведь я не лучше, ради этого мужчины тоже готова съесть все что угодно.

После ужина я попросила Матвея показать мне жеребенка, который недавно родился.

— Это к Громову. — Ангел позвал Олега, стоящего возле двери столовой. — Покажи ей Ночку. — Потом добавил мне: — Я поработаю с бумагами в конторе. А потом отвезу тебя к бабе Поле.

Нет! Хотелось мне крикнуть ему. Хочу, чтобы ты показал жеребенка. Пришлось взять себя в руки, сделать довольное лицо и отправиться вслед за Громовым на конюшню.

В стойле возле белоснежной кобылы стоял совершенно черный жеребенок. Малыш странно смотрелся рядом с мамой.

— Ой, какой уголек! Совсем не похож на мать.

Я подошла к жеребенку и потрепала его по голове. Кобыла настороженно покосилась на меня, переступила ногами и звучно фыркнула. Малыш потянулся губами к моей руке.

— У него горячая мордочка. Так и должно быть? — поинтересовалась я у Олега.

Громов тотчас приблизился к жеребенку и осмотрел его.

— Как же мы просмотрели. Ночка заболела. Извини, Настя, мне нужно позвать конюха.

— Все нормально, я пойду в контору к Матвею. Он обещал отвезти меня в Вереево.

Я шла по песчаной дорожке, петляющей между домиков, когда заметила мужчину, заглядывающего в окно спальни. Стараясь ступать неслышно, я подкралась ближе и сквозь кусты попыталась разглядеть: чем он так заинтересовался? В комнате у зеркала переодевалась красивая рыжеволосая женщина. Я узнала Дину. Она ходила на мои занятия танцев. Высокий, крепкий, чуть полноватый мужчина, не отрываясь, смотрел на нее. Вдруг он обернулся, я застыла, боясь шевельнуться. Мне показалось, что он заметил меня. Ожидала увидеть любое выражение на его лице, но только не злобу и ненависть. Когда он вновь повернул голову к окну, я смогла вдохнуть воздух. Мне повезло: будь он чуть внимательней, сразу бы заметил меня. К дорожке я отступала, замирая на каждом шагу. Уф. Повернув за следующий домик, ускорила шаг.

Ангел сидел за компьютером, увидев меня, улыбнулся и показал на диван рукой.

— Я сейчас закончу. Посиди рядом.

На стене напротив дивана висели фотографии в рамках. В составе разных групп нашла на снимках Матвея и Олега. Тридцать четыре фото — посчитала я. Самый крайний снимок уже немного выгорел. По дате определила: пять лет назад. Наверно первый год работы турбазы "Серая сова".

— Я закончил. Не хочешь остаться на наши танцы. — Матвей выключил компьютер.

— Ты уже спрашивал. Нет. Не хочу. Натанцевалась. — Я поерзала на диване. — Когда шла от конюшни, видела мужчину. Он подглядывал за девушкой в окно.

— Палыч, скотина! — разозлился Ангел. — Обещал ведь больше не подглядывать. А сам взялся за старое. Не волнуйся, он безобиден. Придется поговорить с ним в последний раз. Видишь ли, мужику тридцать пять, а его уже успели бросить четыре жены, и каждая ухитрилась отжать часть его бизнеса. Палыч топчется на граблях: всякий раз женится на новой стервочке. Видимо только такие его и прельщают. Он талантливый бизнесмен, светлая голова. Пять раз начинал новое дело и очень быстро поднимался. Сколько раз давал себе зарок найти порядочную женщину, но снова вляпывался в очередной "брак".

"Не очень-то он безобиден", — подумала я, вспомнив, перекошенное от ненависти лицо Палыча.

— Как давно он приезжает сюда?

— Каждый год. С момента открытия базы.

Матвей встал из-за стола, потянулся, расправляя мышцы.

— Поверь, Палыч мухи не обидит. Но у него есть одна страсть: обожает смотреть, как переодеваются женщины. Из-за этого у нас с ним не раз случались конфликты. Я его предупреждал: еще одна жалоба и больше он сюда не приедет.

Ангел присел передо мной на корточки и взял мои руки в свои.

— Не бойся, я спасу тебя от маньяка.

Я смотрела на него сверху вниз и в который раз подумала: "До чего природа несправедлива. Матвею было бы достаточно высоких скул, четкого рисунка губ, так нет же, она еще расщедрилась на замечательные глаза, в которых тонешь... тонешь".

— Ты обо мне думала? — улыбнулся он.

— Какое, однако, самомнение, — возмутилась я, пойманная им врасплох. — У меня есть о чем поразмышлять и помимо тебя.

Ангел легко поднялся на ноги и протянул руку. Я подала свою. Он притянул меня к груди и крепко обнял. Биение его сердца раздалось у меня в ухе, прижатом вплотную к нему. Я почувствовала: он прикасается губами к моей макушке. Постояла еще немного, притиснутая к его телу и попыталась освободиться.

— Вот видишь, ты ощутила себя в клетке. Ты напоминаешь мне ртуть, все время в движении. Замечала за собой, что не можешь долго стоять в одной позе? Я хотел проверить: сколько времени ты выдержишь в моих объятиях? Твои спокойные слова и твой взрывной темперамент как они уживаются вместе? — поинтересовался Матвей.

— Хорошо уживаются. И я могу долго стоять в одной позе...Может быть... — хмыкнула я. — Надо же, подметил.

Я выскользнула из его рук и отошла на безопасное расстояние. — С чего ты взял, что у меня взрывной темперамент? Просто обниматься сейчас жарковато.

Глаза Ангела смеялись.

— А вечер-то совсем не душный. А темперамент твой танцы выдали. Ты такая... такая... когда танцуешь. — Он попытался подобрать слова.

Я старалась не встречаться с ним глазами. Мне до умопомрачения хотелось, чтобы он поцеловал меня. В следующую секунду я снова оказалась в объятиях Матвея. Он будто прочитал мои мысли и приник к моим губам. Если Ангел думал: буду вырываться, то напрасно. Мне очень понравилось целоваться с ним, и я наслаждалась этим до звона в ушах.

— Ах ты, маленькая плутовка, — хрипло произнес Матвей, отрываясь от моих губ. — Танцы не единственный твой талант.

Я не отводила глаз от зеленых омутов на его лице.

— Какой же еще у меня талант? — Я с трудом узнала свой мурлыкающий голос.

— Сводить с ума мужчин.

— Надеюсь, ты о себе говоришь? — Я облизала пересохшие губы.

— Конечно, о себе. Талантов у меня в отличие от тебя немного, а вот недостатков полно. Один из них ревность. Увижу тебя с другим — убью — добавил он серьезно.

— Иначе говоря, ты ставишь на мне клеймо своей девушки. Я правильно тебя поняла? — Голова шла кругом. Слишком быстро все закрутилось.

Матвей и не думал шутить.

— Совершенно верно. Ты моя и не собираюсь тебя отпускать. Так уж получилось, что ты ну просто внедрилась в мою голову. Не представляешь, как я много думал о тебе в последнее время.

— Правда? Но виду ты не показывал.

— Сначала меня заинтересовало, что делает незнакомка в лесу одна. Потом она же ночами шастает в компании алкоголика. Я о тебе все что мог, разузнал у Александра Васильевича. А уж твои танцы у костра — это вообще запрещенный прием. Ты меня, как арканом, к себе притянула.

Я не верила своим ушам: наконец-то танцы помогли мне околдовать мужчину. Стоило только ради этого учиться танцам.

— Настя, не хочешь оставшиеся дни пожить у меня в домике? И не надо будет возить тебя туда-сюда. Давай заберем твои вещи у Полины Андреевны?

Видимо, на моем лице попеременно отразилось то изумление, то разочарование. Матвей поспешил объяснить свое предложение.

— Нет, ты не поняла меня. Я конечно, счастлив видеть тебя рядом, но в данном случае имел в виду, что волнуюсь за тебя. Хочу, чтобы ты была под моим присмотром. У твоей хозяйки одна за другой пропадали квартирантки. Я не обвиняю бабу Полю, но и не доверяю ей.

— А больше нигде нельзя поселить меня, кроме как в твоем домике? — полюбопытствовала я и удивилась: Ангел покраснел. Ничего себе! Смутился. Что-то сильно сомневаюсь в его непорочности. Он явно не страдал отсутствием внимания со стороны слабого пола.

— Все домики заняты, — справившись со смущением, ответил Матвей.

Неужели у него на меня виды или он не разучился краснеть?

— Сегодня я вернусь в дом к Полине Андреевне, но обещаю подумать.

— Подумай. — Ангел коснулся моего подбородка. — Странно ямочка не портит твое лицо, а наоборот усиливает впечатление трогательности и детскости.

— Надеюсь, на ребенка я все же непохожа?

Глаза Матвея сузились.

— Совсем непохожа.

Он наклонился и принялся целовать меня с такой страстью, что я начала задыхаться. Еще немного и я бы согласилась остаться у него этой же ночью. Чего тянуть? Последние остатки воли таяли с каждой секундой.

Дверь домика открылась без стука, на пороге стоял Громов.

— Матвей, Ночка заболела, возьми в аптеке вот это лекарство. — Олег протянул листок бумаги Матвею и с любопытством оглядел нас.

Ангел неохотно разомкнул объятия. Если бы он не придержал меня, я бы зашаталась, как пьяная, а так сохранила равновесие и остатки гордости.

— Сейчас отвезу Настю и заеду за лекарством.

Олег постоял еще немного на пороге и ушел. Матвей, не говоря ни слова, притянул меня ближе и продолжил целовать. Мне на секунду удалось оторваться от его губ.

— Поехали.

— Одну минуточку.

Через десять минут от поцелуев у меня не только голова кружилась, но и пол стал уплывать из-под ног. Я заслужила медаль, нет орден. Собрав последние силы, повернула голову в сторону.

— Поехали.

— Сейчас. — Он провел губами по щеке, дотронулся до уха.

Я поежилась и засмеялась:

— Ангел, ангел, да ты демон искуситель. — Мне удалось выскользнуть из кольца его рук и отойти в сторону.

Он запустил пальцы в короткие волосы и мрачно заявил:

— От тебя башню сносит. Ладно, поехали.

Через десять минут Матвей остановил мотоцикл возле дома бабы Поли. Прощаясь, он прижал мою руку к губам.

— Буду скучать.

Я улыбнулась.

— Не успеешь, завтра увидимся. — Открывая калитку, послала ему воздушный поцелуй.

Во дворе под беседкой бабули распивали чай. При моем появлении они прервали это увлекательное занятие.

— Ох, Настя, не слушаешь ты добрых советов. Связалась таки с этим чертом, подведет он тебя под монастырь, — проворчала баба Зоя.

На столе у старушек стояла бутылка наливки, на тарелке лежали подсохшие кусочки колбасы и сыра. На заветревшемся хлебе съежились кружочки свежего огурца. Заметив мой взгляд, Полина Андреевна пояснила:

— Решили помянуть Светочку и Колю. Может, и внуков уже нянчили бы, если бы доченька осталась жить, — всхлипнула она.

— И мой мальчик не сидел бы дома бирюком, хороня себя заживо.

Я подсела к столу. Так, так, что это еще за новость?

— Баба Поля, ваша дочь собиралась выйти замуж за вашего сына? — повернулась я к бабе Зое.

Старушка кинула. Вот о каком женихе Светланы не хотела тогда говорить Полина Андреевна. Получается, ее дочь предала сына Зои Ивановны и погубила мечту бабушек иметь внуков. Баба Поля не хотела вспоминать об этом.

Хозяйка подперла кулаком щеку и с надрывом в голосе произнесла:

— Они дружили с детских лет и в июле должны были пожениться. Но тут на несчастье, моей девочке повстречался Матвей. Он вернулся в село и со своим дружком начали строить турбазу. Запудрил девке голову и в кусты. А она бедная с обрыва вниз головой кинулась.

"Понятно, — посмотрела я на старушек. Бабульки выпили лишнее и языки развязались"

Перевела взгляд на бабу Зою и вздрогнула, увидев искаженное злобой лицо соседки.

— Матвей погубил не только ее. Коля до сих пор не женат и тоскует, тоскует. Он и его убил.

— Да, Николай изменился, — подтвердила Полина Андреевна. — Такой был светлый, тихий мальчик, а стал нелюдимым человеком. Вот так походя, Матвей перечеркнул и наши, и их судьбы. — Баба Поля вытерла ладонью бегущие слезы. — А ты не слушаешь, когда тебя предупреждают.

Я никак не могла уразуметь, в чем вина Ангела?

— Что произошло? Почему ваша дочь покончила с собой?

— Она голову потеряла от него, а он плевал на ее чувства. Сколько слез выплакала моя девочка.

Соседка налила полный стакан наливки и подала подруге.

— Выпей. Полегчает. Отольются злодею наши слезы.

Баба Поля посмотрела на стакан и выпила залпом.

Я ошарашенно уставилась на старушку.

— Налить тебе, — Зоя Ивановна показала на бутылку.

— Спасибо, не надо. Я не пойму, вашей дочери исполнилось двадцать пять, когда она погибла. Все произошло пять лет назад. Как все-таки получилось, что вы обе так поздно родили своих детей?

Старушки своим детям годились не в матери, а в бабушки. Я все еще переваривала новость, что с бабой Зоей живет не внук, а сын.

— Для нас с Зоей это был последний шанс родить ребенка.

Я удивилась еще больше.

— Вы говорите так, словно своих детей заказали в магазине.