Растолкал меня Фол ещё до рассвета. Только тут до меня дошло, чего я не сделал вчера — мяса-то у меня нет. Быстро, даже не умываясь, рванул в лес. Да, трудно плыть в соляной кислоте с отрубленными ногами, охотиться в темноте тоже то ещё удовольствие. Когда вернулся в лагерь, по нему бродило с десяток мрачных мужиков. Увидев меня с добычей, слегка оживились, подхватили кирки и отправились в гору — не вверх, естественно, а внутрь. Голодный, от того слегка нервный Горас, объяснил, что горняки решили поработать пока на голодный желудок, но это не дело, забодай меня стеклянная сколопендра.

Надеюсь не съедят. Обошлось всё на удивление хорошо, труженики, после сытного завтрака, решили, что часок поработать до первого приёма пищи даже полезно. Как для организмов, так и для кошельков, а потому впредь решили перейти именно на такой график. Узнав же, что я, ко всему прочему, кузнец, алхимик и ювелир-артефактор в придачу, вообще повеселели и предложили мне в рудник не лезть, а заниматься полезным делом, то есть ковать кирки, варить бодряк и делать кольца на бодрость и силу, потому как на такой работе те просто горят.

Заманчивое, конечно, предложение, но зачем я тогда десятку за образование выбросил? Ещё одним плюсом таковой деятельности являлось то, что я почти весь день, за исключением прогулок в лес смогу держать Гораса под наблюдением, выполняя задание Мани. То же, что не угляжу шахтёры за кружкой пива расскажут. И всё-таки нет — рубить так рубить.

На удивление, сегодня работа шла чуть легче, возможно из-за того, что сразу после первых ударов добавилась единичка к бодрости, а на исходе первого часа и к силе. Да, забыл сказать — сорванные грибы и забитые крысы переставали вонять после получаса лежания в сторонке. Две больших охапки алхимического сырья, четырёх крыс и мешок с рудой пришлось вытаскивать на свет в три этапа — это я неплохо затарился за четыре часа. Крыс, как и вчера, отдал Горасу по цене хвостов, на что тот только ухмыльнулся. Всё, нечего терять деньги и ценные материалы, завтра займусь разделкой этих тварей. Оказывается, из их шкур шьются не просто мешки, а мною из них могут быть сшиты мешки особенные, те, в которые я могу загрузить вдесятеро больше руды, причём только из них, а не из какого-нибудь другого материала. Стоит задуматься.

— Э, Стас, а когда заплатишь налог? Второй день уже без налога работаешь, непорядок.

— Что за налог? Первый раз слышу. И вообще, Странники налоги не платят.

Угу, а долги платят только трусы.

— Ну, не налог, а сбор за пользование, какая разница. Ты в городе кузню снимал? Вот видишь, снимал. Деньги платил? Платил. Здесь тоже положено.

— И сколько?

— Так, марку же?

Пришлось расстаться с двумя марками. Жалко... Не до слёз конечно, но всё одно жаба давит.

После обеда поймал Фола и начал пытать о местных порядках. Оказалось, и правда, сбор платить надо, но не обязательно деньгами — можно рудой, что выгодней. Почему? Потому что пять кусков руды стоят, по правилам стоят марку, но Горас принимает кусок только по пять копеек. Потому если сдать ему руду по пятаку, то на марку надо десять кусков, а так пятью обходишься. Почему смотритель принимает руду по пять копеек? Хочет так. Почему отдаём? А куда деваться? С мешком в город не нашляешься — больше на походах туда обратно потеряешь, проще рубить и сдавать за полцены. Купцы сюда не ездят, всё муниципалитетом схвачено, так как, в основном, руда вывозится тем караваном, что к ярмарке прибывает. Местные же кузнецы либо сами рубят, либо покупают понемногу у земляков, что здесь работают, но много меньше, чем те нарубают. Вот такая коммерция.

Этот момент надо обдумать, как свой гешефт со сложившейся ситуации поиметь. После обеда проработал только три часа, после чего рванул снова в лес. Неплохой план начал оформляться в голове.

Сегодня набил мяса двойную норму, получив дополнительную единичку в ловкость. Перед ужином объявил личному составу, что готов половину платы принимать рудой, по шесть копеек за кусок и крысиными шкурками. Смотрителю затея моя не понравилась, но возражать тот не посмел. Так как платили мне целенаправленно, из общей кассы банды, кроме Мола и его сына, бывшими сами по себе, то и этот вопрос взял на себя Клим. За сегодняшний день плату я уже получил, а вот завтра будет весело.

Завтра уезжал кузнец — нарубили они с Малютой немало, да ещё и инструмент шахтёрам поправили, оплату взяв, опять же рудой. Посидели с кружками тёплого пива. Эх, тараньки нет. Перед сном забацал пару плавок, одновременно сварив грибного бодряка. Пробовать бодряк не стал — плавить, не молотом махать, но вид у пойла оптимизма не внушал.

Проснулся сам, с рассветом. В лес идти было не надо, запас мяса был сделан ещё вчера. Бежать в шахту смысла не было — то что местные за полчаса ковыряют, мне всё одно час молотить, да потом на готовку полчаса, опять завтрак сорву. Решил провести эксперимент — устоить три забавы одновременно: плавку, варку эликсира и готовку. Если не пойдёт процесс, брошу элик, его не жалко. Не скажу, что было легко, но слиток выплавился, элик не выкипел, а каша не пригорела. Самое сложное, как я и ожидал, произошло в конце — если бы начал всё одновременно, то точно зашился бы, ибо процессы и кончались в одно время, но так как дал разбежку в пару минут, то всё прошло как по маслу.

Завтрак должен был вот-вот начаться, потому появление из шахты толпы мужиков сначала не показалось мне чем-то необычным. Через секунду пришлось поменять мнение — больно уж споро они передвигали нижними парами конечностей. Нет, я конечно согласен, что к вкусной и здоровой пище не грех и поспешить, а вдруг убежит, но я не настолько выдающимся оценивал качество своей готовки, чтобы принимать данную спешку на её счёт.

— Атас, ползун, — крикнул мне нёсшийся впереди всех Фол, направляя стопы к складу.

Туда же споро ломанулась и остальная толпа. Я же, кляня себя за беспечность, щитом-то так и не сподобился обзавестись. Копьё лежало там же где и россыпь руды — под нарами, меч и так на всякий случай носил в 'оружейке'. Вторую сумку держал свободной, вдруг ценное чего заныкать удастся. Копьё закинул в 'оружейку', но без щита кисло — ползун, судя по отрывочным данным, что у меня есть, тварь неприятная.

Народ оказывается на склад бежал не прятаться, а вооружаться. По-народному. Вооружение было крайне простым — каждый стоящий на улице шахтёр имел толстый деревянный щит, примерно в ярд диаметром, толстый же кол длиной ярда в два с половиной и кирку. Кроме кирки остальное вооружение, а точнее снаряжение, не имело металлических частей. Ну да, они же не воины — им не положено, но киркой владеть умеют, а она похлеще любого чекана будет. Я свою тоже не бросил, держу в руках. А новоявленные дружинники уже начинают изображать нечто вроде двухшереножного строя, хотя противника ещё не видать.

Метнулся на склад и схватил щит — тяжёлый собака и неудобный. Лопух я, щита нет, меч и наконечник копейный медные, хотя предупреждали, что с такими только полные лохи ходят. Вот что мне было нормальное оружие не сделать, могу ведь? Вот сейчас и погляжу каким боком мне же это и выйдет.

— Да что ж вы столпились, как стадо баранов, забодай вас горгулья. Ровней, ровней вставайте, чтоб вам жабой подавиться...

Это смотритель наш престарелый надрывается, сам что характерно с голыми руками стоит.

— Горас, ты чего глотку дерёшь? — Обрываю боевого деда. — Бери щит, жердину, и в строй!

— Да я... — У смотрителя аж в зобу дыханье спёрло. — Чего это?... И вообще, возраст у меня не тот...

— Во вторую шеренгу, на фланге встанешь, — оборвал пререкания, и откуда только голос командный взялся, наверно армию вспомнил.

— Нет, — вмешался Клим. — Там он рубщикам помешает. Пусть чуть ближе к центру стоит, но не в самом. Пошли.

Мужики, почти безуспешно пытаясь сохранить подобие строя, посеменили в сторону тёмного проёма. Смотритель шаркающей походкой, и откуда взялась, явно не спеша, скрылся в двери склада. На флангах псевдостроя заметил идущих кузнецов. Оба были без колов — с щитами на одной руке и кузнечными молотами в другой. Не успели Мол с сынулей уехать, попали в переплёт.

— Какая тактика? — спросил, догнав старшего.

— Чего?

— Как монстра валить будем?

— Да как всегда — примем на колья, пока тварь ворочаться будет да деревяхи ломать, кто посильней да поумелее с боков и сзади крушить кирками шкуру начнёт, или вот как я — молотом.

Угу, про стратегию спрашивать даже не стал, она небось не сложнее тактики — убить тварь и все дела.

Наконец подошли к арке и начали ровнять строй. Мне и подоспевшему всё-таки Горасу Клим указал место во второй шеренге ближе к левому флангу, но глянув на наконечник появившегося в руке копья, переставил в первую. Стало значительно страшнее. Скорее уж тварь появилась бы, что ли — неизвестная опасность страшит больше. Из пещеры раздавались какие-то визгливые и скрипящие звуки.

— Крыс ловит и жрёт, — раздался шёпот сзади. — Чтоб его разорвало и придавило. И опять разорвало. Пусть старается — парни хоть отдохнут от забоя. Лезть в драку усталым — хуже нет, чтоб мне пива год не пить.

Так мы простояли минут пятнадцать, как вдруг из темноты высунулась мерзкая, величиной с лошадиную, грязно-серая голова, усеянная множеством разнокалиберных глаз. Блин, надо было лук брать, хотя с моим мастерством выбить столько гляделок — полный анриал. Только сейчас дошло, что голова находится на высоте, чуть ли не двух метров, двух ярдов — уж точно. Чудище распахнуло пасть, и мы услышали скрипящий звук, как будто открылась огромная старая, столетиями не смазываемая, дверь. Кроме звуковых эффектов был продемонстрирован нехилый набор впечатляющих зубов, среди которых выделялись два клыка, длиной с ладонь. Причём выходили они не из верхней челюсти, как положено всем саблезубым, а из нижней.

— Ух, — опять раздалось за спиной. — Повезло что этот мелкий и молодой, раздери его пополам, у взрослых клыки ещё и ядовитые.

Твою ж мать — это мелкий? Не хочу встречаться с крупным. Да что там с крупным или даже средним, я и с этим не хочу.

Чудище разглядев наконец приготовленное угощение двинулось в нашу сторону.

— На свету-то он плохо видит, погань пещерная, но уж такую толпу разглядит, — продолжал вещать Горас. — Ща навалится.

Наконец ползун совсем покинул пещеру и предстал во всей красе. Оказалось, что размеры по высоте ему придавала вертикально закреплённая на основном туловище головогрудь. Остальная часть тела не поднималась над землёй и на метр. Задняя часть была раздута и тащилась по земле, от чего монстр, вероятно и получил своё название. Это раздутое брюхо в длину было метра два, в ширину не меньше метра. Между брюхом и головогрудью имелся ещё примерно полуметровый участок тела, из которого выходили три суставчатые, с острым углом вверх, ноги, тащивших это массивное тело.

Веса в монстре было завались — хоть из-под вовсю упирающихся в землю ног летела пыль и мелкие камни, чудовище передвигалось крайне медленно, правда, постепенно скорость нарастала, и к моменту встречи с кольями достигла, примерно, пешеходной. Несмотря на кажущуюся медлительность монстра удар был, если не страшен, то точно впечатляющ. Две жердины хрустнули и разлетелись щепками, трое шахтёров, чьи колья встретились с головогрудью чудовища, полетели под ноги второму ряду, и если бы не он, вполне могли бы быть затоптаны ползуном. Вероятнее всего, ползун не видел наши недокопья и напоролся на них походя, что стоило ему пробитой в трёх местах шкуры. К этим дыркам присоединились ещё две, пропоротые нашим пародиями на рогатины, после чего наступательный порыв монстра затух, а над полем боя пронёсся новый пронзительный то ли визг, то ли скрежет.

Сбитые горняки, бросив щиты, споро проскользнули под ногами своих товарищей и бегом, один прихрамывая, помчались к складу. Надеюсь за новыми жердинами, а не прятаться. В это время фланги строя загнулись вокруг твари, беря её в полукольцо. Без мощного удара загнать колья в шкуру монстра было сложно, но удары сыпались беспрерывно. Я тоже зевать не стал. Удар! Остриё вошло в тело монстра всего на несколько сантиметров — не тот металл, не та сила. Навалился, пытаясь протиснуть наконечник дальше — не идёт. Вдруг почувствовал, что в древко вцепились ещё чьи-то руки, и дело пошло веселее. Наконечник начал медленно, сантиметр за сантиметром, погружаться в шкуру чудища.

Мелькнувшая перед глазами серая труба, по всей вероятности, была ногой монстра. Пришёл в себя буквально через секунду — в руках обломок копья, глаза заливает красным, морда болит, куда делся щит, хрен его знает. Попытался протереть глаза — наткнулся на что-то колючее торчащее из кожи, обхватил пальцами, дёрнул. В руке здоровенная щепка, наполовину красная от крови. Поискал, нашёл ещё две, выдернул. Блин, я же маг, наложил исцеление, набросил ещё и защиту — если бы сдуру не забыл, может не так бы сейчас с морды капало, хоть одна единица, но защита. Надо жизнянку с собой носить. Нет, ну точно лопух!

Глянул в сторону боя — свалка! Пара человек валяются в сторонке, вроде меня. Зато отступившая тройка спешит обратно с новыми кольями. Ползуна обступили с трёх сторон, не давая сдвинуться с места. Кузнец с сыном кувалдами, а Клим киркой, охаживают чудище по заднице, точнее, конечно, по брюху-мешку. Монстр пытается отмахиваться ногами, и не без толку — ещё один шахтёр отлетает в сторону. Кирки моей вокруг не видно. Хрен с ней, поднимаюсь и вытаскиваю гладий. Ух, держись, порежу!

Колоть ползуна в задницу одно удовольствие. Хитин здесь совсем тонкий и мягкий. Раны, наносимые медным гладием, не идут ни в какое сравнение с теми, что наносит Клим стальной киркой, но и от них толк должен быть. Поднял глаза и встретился взглядом с монстром, у него, оказывается, две пары буркал даже на затылке. Над головой чудовища заметил желтоватую полоску, хоть и медленно, но укорачивающуюся и наливающуюся оранжевым. А ведь до боя никакой полосы не было, я бы заметил, наверно, она появляется в момент начала сражения.

Ноги с правой стороны врага заработали активнее, ещё двое наших отлетели в стороны, а грузное тело медленно с натугой начало разворачиваться. Сбежать решил или нас, бередящих тылы, достать? Этот поворот смешал ряды наших копейщиков, один из них упал, задел кол другого, монстр дёрнулся сильнее и из его шкуры выскочила ещё пара лесин.

— Полундра! — голос знакомый. — Трахни тебя василиск!

Горас, резко стартовав с места, двумя прыжками набрал скорость и, практически в прыжке, врезал остриём кола в голову пещерному ужасу. Бошка у того оказалась крепкой, а потому кол не воткнулся, а заскользил по черепу, снеся сразу то ли три, то ли четыре выпученных глаза. Монстр заорал и начал вставать на дыбы. Народ как сдуло, а насекомое-переросток всё продолжало расти ввысь, вот оно уже достигло высоты метра в три с половиной, балансируя на двух задних ногах и истерзанном, изрубленном и полурасплющенном ударами кувалд хвосте-заднице. На миг этот живой небоскрёб застыл и рухнул вперёд и вниз.