Впрочем, мне и самой было бы слишком страшно слышать это сказанным вслух.
— И когда появилась ты, я подумала, что вот он, выход. Если Лод оступится, если сделает то, что я не смогу простить, если предаст меня... наша связь разорвётся сама собой, и я не буду об этом жалеть. И решила... подтолкнуть события в нужном направлении. Однако Лод унаследовал от своего прадеда не только то, что порой меня пугает, но и безукоризненную верность. — Она повернула голову в мою сторону, но взгляда не подняла. Тихий огонь отражался в её глазах всполохами, и казалось, что радужки принцессы горят золотым пламенем. — А потом я поняла... он не уйдёт, даже если я прямо скажу ему 'уходи'. Он клялся, что не оставит меня, и я знаю, что для него значит его клятва. Для него самого — в первую очередь. И не только не захочет, но и не сможет уйти. Его привязывает ко мне слишком многое. Не только чувства, которые есть, несмотря ни на что... и чувства не только ко мне.
Я не сразу поняла, о чём она.
Но всё-таки поняла.
Ну конечно. Лод ведь не простой вольный человек, который может делать всё, что захочет. Он — придворный колдун и Первый Советник Повелителя. И если он порвёт с принцессой, любимицей всего народа, ради человеческой девчонки, пришелицы без роду и племени, то для дроу станет объектом насмешек и презрения. Со стороны некоторых, возможно, даже ненависти.
А в первую очередь это ударит по их отношениям с Альей. Потому что Повелитель дроу, несмотря на то, что я успела проникнуться к нему уважением, в гневе бывает весьма далёк от рассудительности — а он не простит того, кто разбил сердце его любимой сестры. Вопрос, как он поступит с тем, кто это сделал... но в том, что дружбе с Лодом придёт конец, сомневаться не приходилось. А рвать эту дружбу сейчас, в то время, когда мы все должны действовать заодно — самое неразумное, что можно сделать.
И просить принцессу притвориться, что всё в порядке, мы не имеем никакого права. Ни Лод, ни я. Да она и не сможет притворяться: только не она, только не перед братом. Удивительно, что тот до сих пор не понял, что происходит... хотя с Навинией и надвигающейся войной Алье просто не до того, чтобы лезть сестре глубоко в душу. А пока всё остаётся так, как прежде, пусть даже номинально — Морти держит маску.
Но с ножом в сердце принцесса уже не сможет улыбаться.
— Скажу только одно. Если настанет день, когда он попросит меня отпустить его, я отпущу. Если настанет день, когда он захочет освободиться от клятвы, я освобожу. И если вся эта история закончится благополучно, если мы предотвратим войну, если ему будет, куда идти... вам обоим... я думаю, однажды этот день настанет. И тогда я пожелаю вам счастья. Наверное. Надеюсь. — Морти наконец посмотрела на меня. — Ты услышала всё, что хотела?
Перестав кусать губы, я наконец разомкнула их. Для первого ответа в этом разговоре, который вышел таким странным.
И хорошо: не факт, что я сумела бы подобрать нужные слова и задать правильные вопросы.
— Даже больше.
Думала, получится ответить спокойно, но ответилось хрипло. Будто с надломом.
Ещё одно доказательство, что этому разговору стоило остаться монологом.
— Тогда иди. Пожалуйста.
Под взглядом принцессы, исполненным покоя и достоинства, таким выдержанным — я невольно склонила голову.
— Спасибо.
Сказать это вообще вышло только шёпотом, но мне было уже всё равно; отвернувшись, я легонько дёрнула дверную ручку, чтобы выскользнуть в образовавшуюся щель. Закрыв её за собой, рванула к лестнице.
Остановилась я только перед дверью, ведущей прочь из башни. Прислонясь плечом к чёрному мрамору, отдышалась.
Что ж, я получила своё подтверждение. И не одно. Если только Акке и Морти не сговорились с Лодом, чтобы...
Нет, Белоснежка. Это уже не только паранойя, но и мания величия: не такая ты важная персона, чтобы ради тебя устраивать настолько масштабное представление. Откровенно говоря, после пленения Дэнимона от тебя вообще было мало толку.
Так что — да, ты получила свои подтверждения. Осталось понять, что с ними делать.
Я рассеянно поправила очки, успевшие съехать почти на кончик носа. Подумала.
И ещё подумала.
Что делать? А ничего. Сказано же: если мы предотвратим войну. И не раньше. Значит, приводим мысли в порядок, отбрасываем сантименты, раздрай и сопли... и занимаемся тем, чем должно.
А пока оставляем всё, как есть, и не пытаемся понять, чего же в сердце больше — радости или боли. Потому что все мои безумные мечты всё-таки могут сбыться, но только за чужой счёт.
За счёт самой прекрасной, самой благородной девушки, которую я когда-либо встречала.
— Акке!
— Наконец-то. — Иллюранди с готовностью материализовался рядом со мной. — А то Лод уже просил тебя разыскать и сопроводить обратно, где бы ты ни была. Ты ведь догадывалась, что твоя вылазка не останется незамеченной?
Как и я думала.
— Догадывалась. Полагаю, правду ты ему не сказал?
— Правильно полагаешь.
— В таком случае я была в библиотеке. И буду очень благодарна тебе, если сейчас ты принесёшь мне оттуда книжку про... нет. Пожалуй, даже пару книжек.
Когда я вернулась в башню колдуна, Лод сидел за столом, мрачно постукивая пальцем по дереву.
— И где ты была? — бесстрастно осведомился он.
Мама ни разу в жизни не отчитывала меня за то, что я поздно вернулась домой. Да и бабушка тоже. В этом просто не возникало необходимости: вечера я предпочитала коротать у компа — либо непосредственно дома, либо у Сашки, с последующей ночёвкой.
Но теперь, кажется, начинала понимать, на что были бы похожи подобные разговоры.
— Просто... побродила немного. Хотелось развеяться, — я невинно пожала плечами, прижимая к груди книжки. — А потом зашла в библиотеку.
— Без кольца?
— Да. Без. Я же сказала, что хочу побыть наедине с собой. А 'наедине' значит, что за тобой никто не подглядывает. — Бережно опустив старинные талмуды на крышку стола, я с готовностью продемонстрировала кольцо, извлечённое из кармана. — Не волнуйся, мне не больше твоего хочется повторения ситуации с Артэйзом. Если что, кольцо всегда при мне.
Лод смотрел на меня. Молчаливым, тяжёлым взглядом.
Потом вздохнул, и в этом вздохе мне померещилось бесконечное терпение.
— Что ж, хорошо хоть прогулка и правда тебе помогла, — сказал он. — Вижу, тоска отпустила?
Я кивнула. И на этот раз не соврала.
Как бы это ни было отвратительно, но в конечном счёте настроение и правда поднялось. Хотя бы потому, что теперь я могла больше не сомневаться в окружающих — и у меня появилась простая, конкретная и вполне понятная цель.
Совпадавшая с общей целью, позволяя не отвлекаться на всякую ерунду вроде выяснения отношений.
— Я рад, — Лод перевёл взгляд на иллюранди, так и маячившего за моей спиной. — Акке, а теперь подай нашей потеряшке завтрак. Быстро, — и снова посмотрел на меня. — Через час отправляемся в Мирстоф.
На сей раз отряд состоял из меня, Лода, Навинии и Дэнимона. Фаник, кажется, был не слишком рад тому, что его не берут, но внял доводам Лода: мол, и самочувствие принца ещё не предполагает активных вылазок, и никакой необходимости в этом нет. Так что, пожелав нам удачи, младший принц удалился обратно в покои светлых — унося на плече паппея, за которым Навиния на время своего отсутствия велела принцу присматривать, по дороге о чём-то оживлённо шушукаясь с Восхтом и Кристой, тоскливо оглядывавшейся на жениха.
С Навинии тоже сняли ошейник. Как мне объяснил Лод, Алья велел, ибо предыдущие действия принцессы доказывали, что она на нашей стороне. Как мне показалось, колдун от этого остался не в восторге — однако Вини не только не стала бунтовать, но даже любезно предложила помочь перенести Дэна в Мирстоф. Лод отказался, правда: ему проще было вначале телепортироваться в нужное место самому, а потом с помощью колец призвать нас к себе. Уже проверенный способ.
Но за предложение любезно поблагодарил.
Долгих прогулок не потребовалось, ибо мы прибыли на крышу дома, находившегося прямо напротив жилища 'старшака'. На наше счастье, пресловутую крышу построили довольно интересным образом: в виде буквы М, с двумя коньками, вершившими четыре пологих ската, причем каждый из них вытянулся параллельно улице. Между ними мы и приземлились, надёжно укрывшись от глаз случайных прохожих.
— А вот теперь, принцесса, я бы попросил вас о помощи, — сказал Лод. — Если вам не трудно, укройте нас чарами невидимости.
— Зачем? — поинтересовался Дэнимон, прислонившись плечом к трубе дымохода. — Какой у нас вообще план?
— Ждать, пока тот, кто нам нужен, изволит покинуть дом удовольствия, расположенный неподалёку отсюда, и решит вернуться в родные стены, — любезно откликнулся колдун. — К счастью, наш друг не слишком беспокоится за свою шкуру. Видимо, считает, что обезопасил себя, уничтожив вторую табличку... не зная, что я успел найти его до этого момента. На доме слишком сильная защита, мне её не пробить, но иллюранди шпионят за его хозяином со вчерашнего дня, так что я в курсе всех его передвижений.
— А, — глаза принца загорелись, — и когда он будет здесь...
— Тут-то мы его и достанем, да. А пока, дабы не привлечь ничьего внимания, подождём под чарами невидимости. Не думаю, что это займёт много времени. Принцесса?
Навиния, кивнув, без лишних слов вскинула руки.
Пару секунд я наблюдала, как мои спутники выцветают, сливаясь с окружавшим нас сумраком. Потом подползла по плоскому черепичному скату к коньку, чтобы без опаски оценить обстановку.
Народу на широких улицах, мощёных серым камнем, ярко освещённых коваными фонарями, было на удивление немного. Периодически грохотали колёсами чёрные конные экипажи, походившие на кэбы времён Шерлока Холмса. Да и помимо кэбов... если архитектура Тьядри и Солэна наводила мысли о деревушках из книг сказок, то Мирстоф больше напоминал старинные английские города: узкие дома, жмущиеся друг к другу, много дымоходов и красного кирпича.
Дом 'старшака' представлял собой самое обычное трёхэтажное здание, ничем не отличающееся от соседей, довольно скромное. Правда, располагался он в непосредственной близости к королевскому дворцу. Огромный замок отсюда отделяло вряд ли больше пяти-шести улиц — и даже сейчас, среди ночи, он выделялся во тьме своей белизной. Днём, должно быть, зрелище фантастическое.
Конечно, я не знала, что дворец принадлежит королевской семье, но пояснений не требовалось.
Насмотревшись вдоволь, я съехала по мшистой черепице обратно, понимая, почему Лод перед вылазкой попросил меня сменить одежду. Страшно подумать, что после такого стало бы с моим белым нарядом. Впрочем, эти бриджи — из чёрного бархата, к которым прилагалась курточка из той же ткани — жаль было не меньше. Нет, я никогда не придавала вещам особого значения, но эти вещи... мало того, что портить такую красоту казалось кощунством, однако они к тому же были не совсем мои.
Я села, свернувшись калачиком. Подышав на озябшие пальцы, спрятала ладони между коленей. Зря решила в этот раз не надевать плащ, решила, куртки хватит...
И вздрогнула, когда почувствовала, как на мои плечи ложится что-то, очень напоминающее тяжёлую шерстяную ткань.
— Замёрзла? — послышался голос Лода, участливый и негромкий.
— Как ты?..
— Я вижу тебя на Изнанке. Невидимость этому не мешает.
— А, точно... спасибо.
Нащупав края плаща, я закуталась в него, словно в плед. Ощутила, как колдун садится рядом, касаясь моего плеча своим.
— Я понимаю... — заговорил он вдруг, — быть запертой под землёй, в одной башне... для того, кто привык каждый день видеть небо, это наверняка невыносимо.
Я моргнула, не сразу поняв, с чего Лод поднял этот вопрос.
Ах, да. Я же говорила, что скучаю по дому. И пусть я действительно по нему скучала, но ирония заключалась в том, что мне — как матёрому интроверту, привыкшему коротать свободное время в четырёх стенах — было в принципе всё равно, есть надо мной небо или нет. Я и правда немного устала от вечной темноты, однако это не доставляло мне особого дискомфорта.
Но сегодня я уходила прогуляться, чтобы развеять тоску по родине. И эту легенду надо поддерживать.
— Да нет, я в порядке. Честно, — сказала я. — Минутная слабость.
— Риджия — большая страна. Прекрасная страна. Ты ведь уже видела не один город светлых. А если у нас всё получится... когда воцарится мир, ты сможешь жить там, где сама захочешь.
Он говорил так, будто то, что я останусь здесь — вопрос решённый. И какая-то часть меня покорно ему поддакнула, но другая — видимо, тосковавшая по Сашке и Дэвиду — яростно воспротивилась.
Забавно. Я не особо торопилась домой, я даже не знала, хочу ли я туда; но признать, что ты действительно никогда не вернёшься назад, что этот путь отрезан...
Было слишком страшно.
— Если у нас всё получится, я надеюсь, что мы всё-таки попробуем вернуть меня на родину, — напомнила я. Пожалуй, немного резковато. — Разве не таков был уговор?
Лод помолчал.
— Конечно, — согласился он потом. Спокойно, без лишних слов. — Попробуем.
И даже не попытался возразить. Удержать. А ведь подразумевается, что я ему дорога... и с тем, кто тебе дорог, обычно не хочется расставаться, тем более навсегда. Разве нет? Хотя если он думает, что я тоскую по дому, что буду несчастна, оставшись здесь...
А буду ли?
И буду ли счастлива, вернувшись туда, откуда пришла?
Я вдруг представила, как мой первоначальный план увенчивается успехом. Ярко, во всех подробностях. Вот я возвращаюсь в Москву: к своей законной, привычной жизни, где я буду на своём месте, где всем моим способностям и умениям найдётся применение. К благам цивилизации, налаженному быту и мечтам о человекоподобном искусственном интеллекте. К Сашке, который теперь совершенно не нужен мне в той роли, куда я примеряла его изначально, но останется моим хорошим другом. Снова примемся играть в игрушки и пить чай, и периодически он будет жаловаться мне на капризы своей блондинистой пассии, а я — сочувственно вздыхать и давать ему мудрые советы. Сама, наверное, со временем найду себе парня, похожего на Лода: раз уж, как выяснилось, в меня можно влюбиться. Такого же, конечно, не встречу... но хотя бы того, кто не откажется играть со мной в стратегии.
Часть меня определённо испытывала от этих мыслей удовольствие. Та часть, которая не сжималась от тоски — потому что к старой жизни, знакомой и уютной, как разношенные домашние тапочки, прилагалось то, что самого Лода я никогда, никогда, никогда больше не увижу. И невыносимая скука: ведь после того, что я делала здесь, возвращаться к обычной жизни будет так... странно.
Но кого я обманываю? Для Лода я на вторых ролях после Морти. Она сказала, что отпустит своего хальдса, если тот попросит... а попросит ли он? Если нет, я останусь совершенно одна: наше странное подобие дружбы с Фаником — ерунда, ничего не стоит. Минутная слабость принца, окружённого врагами. А больше я никому не нужна. И что я буду делать в чужом мире, когда отпадёт даже та ничтожно малая надобность во мне, которая есть сейчас?
