И только в центральных колоннах, за большими броненосцами, находилось три корабля смотревшимися соизмеримыми с нашими броненосцами. Среди них был один большой броненосец, но его кормовая башня не имела крыши и была закопчённой. Что сразу же снижало его ценность. За ним стоял ещё один небольшой броненосец. А в соседней с ними колонне, в виде последней пары, стояли ну уж совсем миниатюрные корабли. То же вызывавшие, своим видом, снисходительную улыбку. И вот на них надвигался десяток лучших броненосцев в мире. И все были уверенны, что русские расступятся, пропуская наши корабли. Но над всеми противостоящими нам кораблями стали подниматься сигналы флагами, которые мне расшифровали как сигнал: "ваш курс ведёт к опасности". Но наш флот продолжил движение вперёд. При этом командующий, сэр Джон Хопкинс, сидел за столиком, с чашкой чая в руке. Всем своим видом демонстрируя своё спокойствие и уверенность в полном превосходстве.
И всё изменилось в один момент. У борта, идущего первым в своей колонне, броненосца "Барфлер" поднялся столб пара дыма и пламени. И с одного, из идущих перед колоннами броненосцев, в завесе, шлюпа или крейсера, а так и не удалось понять, кто выстрелил первым, раздался выстрел. И наши корабли открыли огонь. Держа противостоящие нам корабли в прицелах. Которые сразу же потонули во всплесках от наших выстрелов. И только потом русские открыли огонь. И это были не только корабли. С берега, с низины на полуострове Галлиполи, послышали выстрелы тяжёлых орудий. Где они находятся на берегу, можно был понять, по облаку порохового дыма. Но сами орудия, которые оказались мортирами, пристрелявшиеся к проливу, видны не были. Но каждые три минуты дюжина тяжёлых мортир выпускала свои бомбы, по входящим в узость пролива, нашим броненосцам. И одна из этих бомб поразила идущий вторым, в своей колонне, следом за "Имперьюзом" броненосец "Энсон". Который стал вываливаться из строя вправо. И тут возле его борта поднялся столб от взрыва морской мины. Который был гораздо выше, чем всплески от падающих русских снарядов. И броненосец направился к азиатскому берегу. В отличие от идущего малым ходом, к полуострову Галлиполи, "Барфлера" стремясь, тем самым, и уйти на мель и не преграждать дорогу другим нашим броненосцам.
И в этот момент артиллерийский бой достиг своего пика. Броненосцы Королевского флота стали вести огонь по головным броненосцам в русских колоннах. Корабли, в которых, стали спешно выбирать якоря, на которых они стояли. И из их труб русских броненосцев гуще повалил дым. Хотя дым валил, на этих броненосцах, не только из труб, но и от многочисленных пожаров, возникших на них, от попаданий британских снарядов. Особенно метко стреляли по русским броненосцам, оказавшиеся вперед флота "Имперьюз", "Коллингвуд", "Родни" и "Найл". Находившиеся было, до этого во главе флота, крейсера и шлюпы поспешили укрыться, от артиллерийских снарядов противника, за корпусами своих броненосцев. Хотя броненосцу "Найл" и не повезло. Когда броненосец проходил вход в узкую часть пролива, в носовую башню "Найла", попала одна из, поразивших наши корабли, мортирных бомб русских. И если большая их часть просто поднимала столбы у бортов наших броненосцев, но некоторые попадали в них. Разрываясь где-то внутри корпуса. И только на башне несчастно "Найла" вспыхнул разрыв бомбы. А в следующий миг из башни вырвался огромный столб пламени. Вздрогнув, замерли все, даже сэр Джон Хопкинс. Который при этом, вздрогнув, плеснул на свой мундир чай, из чашечки. Уставившись на несчастный броненосец, ожидая, что последует взрыв. Но взрыва не последовало. И, у все, буквально отлегло от сердца. Но это заметно снизило боевые возможности "Найла", носовая башня которого, после этого, не сделала не одного выстрела. В то время как по каждому из передовых наших кораблей вели огонь по четыре корабля противника. И они, ежеминутно поражаемые русскими снарядами, превращались в пылающие развалины. Всё реже и реже отстреливаясь от русских кораблей. Которые сами страдали от нашего огня. Но заметно меньше, что позволило им выбрать якоря и дать ход.
В этот момент, командующий флотом сэр Джон Хопкинс, отдал приказ, который тут же был поднят на фалах флагманского "Рамиллиеса". И который, как мне объяснили, звучал как: "все вдруг". Означавший разворот флота на обратный курс. И в этот момент пара броненосцев "Трафальгар" и "Ривендж" вышли на то место в проливе, куда были нацелены вражеские мортиры. И мы попали, разворачиваясь, под их огонь. Ваш покорный слуга, смелый человек, что может подтвердить моё участие, в большинстве военных конфликтов, случившихся в последнее время. Но скажу честно, когда наблюдаешь как, зависнув на мгновение, в наивысшей точке траектории огромная бомба начинает падать вниз, то кажется, что она нацелена именно на тебя. И, кажется, что падает эта бомба, с жутким воем, именно на твою голову. А потом ты слышишь страшный разрыв, в глубине броненосца. И замираешь в ожидание взрыва пороховых погребов или котлов. Хотя, признаюсь честно, нашему соседу, по строю, не повезло больше. Хотя и в "Трафальгар" тоже попали парой снарядов. Нанеся страшные внутренние повреждения и вызвав пожары. Но, от "Ривенджа", бог отвернулся больше. Этот броненосец сильно запарил и сбавил ход. Вываливаясь из колонны. Ваш покорный слуга, уже было подумал, что его русские добьют, но видно "Ривендж" уже вышел из зоны обстрела. И мортиры переключились на другие корабли. И им совершенно не мешала попытка наших крейсеров и шлюпов подавить их огонь. Эти мортиры оказались в недоступном, для нашего ответного огня, месте. Наши снаряды либо разрывались на гребне перед их позицией. Или же улетали, куда-то далеко за эту позицию. Не причиняя противнику урон.
Правда, увидев, что наши корабли, стали покидать пролив, русские корабли двинулись вперёд, стремясь добить наши концевые корабли. Но, сэр Джон Хопкинс приказал крейсерам и шлюпам выйти в минную атаку, на русские броненосцы. Заставив их отвернуть, выдвинув вперёд свои минные силы. Но увидев, что угроза оказалась, купирована, наш командующий приказал отходить и малым кораблям. Что позволило им вырваться из пролива без потерь в кораблях. Хотя и русские корабли утопить не получилось. И вместе с этими крейсерами и шлюпами из пролива, под огнём русских мортир, вышли броненосцы "Коллингвуд", "Родни" и "Найл". На них были заметны попадания от мортир. Но судьбу несчастного турецкого монитора "Люфти-Джелиль", потопленного русскими на Дунае, избежали, все наши броненосцы. Хотя в какой-то момент весь огонь русских орудий и был сосредоточен на "Коллингвуде "и "Имперьюзе". И броненосец, пусть и объятый пламенем, с разрушенными настройками, торчащими в разные стороны и под разными углами, замолчавшими орудиями, сумел избежать печальной участи, под градом русских снарядов и печальным взглядом сэра Джона Хопкинса.
Броненосному крейсеру, который пытался выбраться из пролива, идя вдоль азиатского берега, повезло меньше. Он попал под несколько залпов уже всех русских мортир. И, похоже, один, из их снарядов, повредил рулевое управление крейсера "Имперьюз". Тот лёг на циркуляцию и буквально выскочил на отмель у берега. Накренившись на борт и пылая по всей длине корпуса. В дополнение, к уже лёгшему, недалеко от этого места, на грунт, так что из воды торчали только пушки, обгорелая и разрушенная настройки и трубы "Энсону". А также накренившемуся, уже возле европейского берега, так, что на середине его палубы, в носовой части, плескались волны, а корма полностью ушла под воду, "Барфлеру". И практически сразу же прекратилась стрельба. Сражение прекратилось. Ну а мы вынуждены были уйти на юг, не преследуемые, получившим от нас достойный ответ, противником. Уйти, не потому, что были разбиты и побеждены. А для того что бы получить подкрепления, восстановиться и вернуться. Вернуться, чтобы отомстить и победить. Но, увы, непреодолимые обстоятельства не позволили нам это сделать. И принести, в эти земли, цивилизацию, прогресс и культуру. Выполнив тем самым бремя белого человека. Ну и способствовать свободе. В том числе свободе торговли и мореплавания."
7
Хотя первое, телеграфное сообщение о сражении Николай получил уже к исходу того дня, когда оно состоялось. Контрминоносец "Сокол", пользуясь своей высокой скоростью, в течение нескольких часов пришёл в Константинополь. С сообщением, что сражение состоялось. Мы победили. Противник потерял три оказавшихся на мели и полностью выгоревших корабля. У нас потерь в корабельном составе нет. Но броненосец "Гангут" был вынужден приткнуться к берегу. И помимо него ещё несколько кораблей нуждаются в ремонте. Николай разрешил направить эти корабли на ремонт. А оставшимся держать позицию, до особого его распоряжения. Завершив на этом военную часть конфликта с Великобританией. Гораздо важнее были внешнеполитические последствия конфликта.
Началось с того, что Николай прибыл на Севастопольский телеграф и направил в Лондон, на имя королевы Виктории телеграмму. С сообщением о сражении, о проигрыше в нём британского флота, о трёх британских кораблях, под русскими флагами. И с вопросом: "Это война?" Подобные же телеграммы были отправлены кайзеру, с предложением всё-таки направить свои войска в Ирак, через территорию России. И к президенту Французской республике, с предложением всё-таки занять Сирию. Высадившись, в том числе и в русском Бейруте. А потом сообщения о победе ушли и главам государств, союзников по коалиции. Подумав, Николай приказал отправить подобную телеграмму и Австро-Венгерскому императору. После чего Николай, быстро, буквально на коленке, состряпал царский манифест, извещающий его подданных, о победе, над британским флотом. И телеграфом отправил его в столицу. После чего очередь телеграмм дошла и до русского министра иностранных дел. И министру иностранных дел Российской империи Шишкину, во-первых, надлежало направить русского посла в Лондоне в британское правительство, за разъяснениями. И истребовать аудиенции у британской королевы, дабы получить на высшем уровне ответ, на, ставший весьма животрепещущим, вопрос: "а это вообще, что было, а?" Ну и во-вторых, немедленно вызвать британского посла, сэра Николаса Родерика О'Конора, к себе. И вручить ему официальную ноту протеста, за нападение британского флота. После чего сообщить британскому послу, что его немедленно вызывает к себе русский царь. Который, в данный момент, находиться в Севастополе.
К этому моменту в Севастополе уже узнали о победе, над британцами, и в городе празднично зазвонили колокола. Хотя на лицах обывателей больше читалась тревога за будущее, чем радость от победы. Уж где, где, а в Севастополе ещё была жива память об осаде крепости англичанами, французами, турками и сардинцами. Да и у самого Николая в душе была сильная тревога, пока он ходил, куря сигареты, одну, за одной, по помещению телеграфа. Но царь всем видом пытался продемонстрировать своё спокойствие и уверенность.
Первой пришла телеграмма от Вильгельма. В ней кайзер дал согласие на занятие Ирака. И попросил обеспечить проход одной германской бригады в Ирак, через территорию Российской империи. Предложив встретиться. На что Николай отправил своему германскому визави сообщение: "Встретимся в Константинополе". После чего направил в столицу телеграммы с приказом обеспечить проход германских войск через российскую территорию в Ирак.
Ну и пока царь отдавал это распоряжение, пришла телеграмма из Лондона. Ответил принц Уэльский Альберт, который сообщил что это не война, а случившийся, по вине командующего Средиземноморским флотом, по недоразумению конфликт. И по прибытию в британский порт командующего, за такие действия будет ждать суд. Ну а в конце телеграммы пришло предложение провести международный конгресс. Где решить вопрос, в связи со сложившейся международной ситуацией. При этом, будущий король Эдуард VII, настоятельно просил быть милосердными, к несчастным британским морякам, которые просто выполняли свой долг, повинуясь приказу. И просил вернуть, оказавшиеся под русским контролем, корабли Великобритании.
Пришлось царю отправлять в Лондон новую телеграмму. Что если это не война, то британцы военнопленными не считаются. Но за их содержание Великобритании будет предъявлен счёт. Корабли максимум могут быть выкуплены Россией, по их остаточной стоимости, но под британский флаг они уже не вернуться. И Николай ждёт официального сообщения от Великобритании, с извинениями и с тем, что претензий у неё к действиям России нет. Хотя провести международный конгресс в Константинополе царь и не против, поэтому ждёт там всех. И будет рад лично принять там британскую королеву или принца Уэльский Альберта. И только через несколько дней Николай узнал, что его телеграмма чуть не вызвала апокалипсический удар у королевы Виктории. Ну а последующие действия русского посла привели к отставке британского правительства.
Но как бы то ни было, но этот казавшийся бесконечным день заканчивался. Благо уже на востоке уже проявлялся рассвет нового дня. И Николай пришёл к выводу, что ему лично пора перебираться в Константинополь. Перенося управление операцией в этот город.
[1] Речные броненосцы типа "Фетх-юль-Ислам", постройки 1864-1865 годов, во Франции. Водоизмещение 335 тонн, скорость хода 8 узлов, бронирование борт 51-76 миллиметров, каземат 12,5-76 миллиметров. Вооружение при постройке 2х1-150-мм. орудия и 4х1-76-мм. орудий. Помимо них в составе турецкого флота оставалось ещё 3 корабля этого типа. Из которых один пошел на слом в 1886 году. А в 1909 году были выведены из состава флота ещё два.
[2] Константин Яковлевич де-Шариер — выпускник Михайловской артиллерийской Академии в 1883 году. В 1894 году представил комиссии прибор по управлению групповым огнем береговых батарей собственной системы, который по ряду показателей, превзошел, приборы основоположника, этого направления, Давыдова А. П. Прибор де-Шариера был испытан в 1895 году в Кронштадте. Испытания признали удачными. И в марте 1902 года первый прибор де-Шарьера был установлен на батарее номер 9 Севастопольской крепости.
[3] Капитан первого ранга Владимир Николаевич Миклуха, младший брат путешественника Миклухо-Маклая. Во время Цусимского сражения командовал броненосцем береговой обороны "Адмирал Ушаков", не спустившим флаг перед превосходящими силами противника. Героически погиб во время сражения.
[4] Армейский анекдот. Приехал проверяющий в часть и никак не может найти недостатки. Ну и берёт лопату, после чего начинает говорить: "Первый недостаток, на черенке сучок, второй недостаток, лопата неравномерно окрашена, третий недостаток, лопата не заточена, части два, по результатам проверки". Командир части выхватывает лопату, у проверяющего из рук, перекидывает её через забор и говорит: "Пиши, один недостаток, нет лопаты".
[5] Генерал-лейтенант Фок, после Порт-Артурской эпопеи, оказался тесным образом, связан с Болгарией. Куда и эмигрировал после революции.
[6] В то время так назывался военный атташе, при посольстве.
[7] Современные Сектор Газы, Израиль и Иордания вместе.
[8] Подобное, в 90-х годах XIX века, отрабатывалось на Черноморском флоте.
