Небольшая однокомнатная квартира встретила свою хозяйку тишиной и всполохами от рекламных вывесок, которых вокруг было очень много.
'Вместо освещения, когда хочется поразмыслить — вполне сойдёт. — Калисса закрыла дверь. Не включая свет прошла к шкафу, открыла створки, быстро переоделась. — Приходится носить такое платье... закрытое. Потому что не хочется, чтобы тебя ещё и лапали за все места, пока валяюсь в отключке. Да, таких журналистов бьют. Возможно, что бьют за дело, а на самом деле — потому, что мы слишком на них, обычных обывателей, хоть землян, хоть цитадельцев, не похожи. А также — потому, что мы часто говорим вслух и пишем и показываем то, что они так и не осмелились сказать или написать. Сколько раз мне приходилось менять съёмочного дрона? За то время, пока я на Цитадели — несколько раз, где-то около восьми. Раздражительными становятся разумные — очень быстро. Очень. — Женщина закрыла дверцы, прошла к кровати. — Посидела в кафе и надо бы полежать. А — нельзя. Надо посидеть, подумать. Если я сейчас лягу — я усну. Потому — лучше поработать. — Отойдя от кровати, Калисса присаживается в кресло, пододвигается к столу, включает инструментрон.
На экран в 'окно' вываливается официальный портрет капитана Шепарда. — Вот как я к нему подойду?! Явно ведь получу по физиономии. Да ещё хорошо, если обойдётся без сотрясения мозга. Все ведь норовят постучать своими верхними конечностями по физиономии. В смысле — моей физиономии, не своей. Иногда — получается. У них. А у меня получается иногда уклониться от их верхних конечностей. Журналистская этика запрещает мне отвечать теми же телодвижениями и, как выражаются земляне-имперцы, 'рукомашеством'. Те, кто писал этические принципы, не бывали 'в поле' — ни дня, ни секунды.
Или — бывали... Очень мало и очень недолго. Испугались, посчитали, что другие журналисты тоже должны быть пугливыми и безответными. В этом смысле. — Калисса задумалась, глядя на портрет старпома 'Нормандии'. — Радикальная часть моих читателей требует, чтобы я продвигала прочеловеческие взгляды. В случае с Шепардом это не получится, нутром чувствую: у него в партнёрах-напарниках — протеанин, в любовницах, скажу прямо, матриарх азари, в личной охране — два турианца-Спектра. Вообще-то по всем стандартам охрана старшему помощнику командира фрегата-разведчика, пусть даже и прототипа, не положена. Но... так уж сложились обстоятельства, что теперь будет именно так. И ведь Шепард, этот хитрый мужчина, — губы Калиссы тронула улыбка столь многозначительная, что не продержалась и нескольких секунд — угасла за несколько мгновений, — никого из этих ксеносов не сдерживает: умеют хорошо делать — пусть делают, он не в обиде. Они развиваются, совершенствуются, а он — счастлив. Все начальники в чём-то одинаковы, но таких, как Шепард — точно поискать придётся. А значит — напроситься к нему на интервью. Что мы имеем? — Калисса набрала на клавиатуре запрос и посмотрела на строчки текста в другом открывшемся на экране 'окне'. — М-да. Хотят организовать свой офис, подыскивают место. Наверняка уже имеют несколько вариантов. Могут сразу после прибытия на причалы заняться именно этим, а не искать встречи с Советниками. Вероятно, вероятно, очень вероятно. Надо просмотреть варианты, насколько это вообще возможно. Придётся понапрягаться, но, чувствую, интервью с капитаном Шепардом окупится. Вот могу поклясться, что окупится. Хотя, не могу не признать, что уже на причалы слетятся очень многие мои, хм, коллеги. — Калисса вызывает на экран третье окно и начинает привычно просматривать новостную ленту. — Т-э-э-кс. Ого, он, оказывается, уже успел на Станции и фанатов завести. Значит, и в Спектры может пойти. А почему нет? Может, у него же два турианца-Спектра в партнёрах и напарниках ходят, да и командиром у Шепарда кто? Правильно, первый кандидат на пост сотрудника Спецкорпуса из числа людей-землян. Как там имперцы говорят на полном серьёзе: 'молодым — везде у нас дорога'? Да, так именно и говорят. Так что Шепард — молод, Андерсон, скажем так, стар, потому почему бы и не стать Джону Шепарду Спектром Совета Цитадели? А от выкрутасов фрегатовцев Советники могут, хм, пойти и на то, чтобы и Андерсону присвоить статус и звание Спектра. Это что же получается? Четыре Спектра Цитадели на одном корабле? Насколько я помню... Это очень, очень редкий случай. Собирая долгое время всякие сплетни и слухи, и не такие вещи начнёшь воспринимать абсолютно нормально, — вздыхает Калисса. — Ну ладно, если я зайду с прочеловеческих позиций, на чём и настаивают мои почитатели-радикалы. То... Вряд ли Шепард окажется настолько глуп и туп, сочтя, что это — мои истинные убеждения. Он не так уж и прост, этот старпом. — В ещё одном "окне", открытом на экране, журналистка быстро просматривает скупые сведения о практике сотрудников Корпуса Спектров. — Нужен же Спектрам корабль? Нужен! И, если учесть, что Совет пока что не отказался от своей идеи о самообеспечении своих Спектров. То... Скорее всего, таким кораблём для двух турианцев — Спектров и двух землян — Спектров станет... 'Нормандия'. Короткий путь — он бывает хорошим и эффективным путём. Это — как раз тот самый случай. Вряд ли Совет сейчас, даже слишком сильно встряхнутый событиями на Иден-Прайме, исхитрится изыскать какой-то другой корабль. Потому, скорее всего, больших изменений ожидать не приходится. — Калисса открывает ещё одно окно на экране, набирает несколько команд, прочитывает появившийся в окне текст. — Хм... Мне придётся задавать Шепарду неудобные вопросы. А что тут, собственно, такого? Я — журналистка и я буду задавать ему вопросы! А его дело — отвечать или не отвечать. И — выбирать, как именно мне следует отвечать. Моё же дело — добиваться нужных ответов. Даже если вопросы Шепарду покажутся, да они и будут такими, если уж совсем честно, провокационными. Ох, чувствую, моё лицо пострадает от его кулаков. Помню, как меня били, помню. Работа у меня такая — иногда битой быть. Кроган — понятно, но волус исхитрился тоже. Шустрые эти 'колобки' иногда бывают... чрезмерно. Ханар, правда, меня не ударил, но я чувствовала, что ещё немного и он меня попросту удушит своими щупальцами. Осьминог разноцветный! На радугу стал похож, пока с ним говорила... Они все такие мелкие в своих... проявлениях. Моя хорошая знакомая азари в тысячу раз лучше любого из них... Ладно, невесело, конечно, терпеть побои. Но зато я — скандальный репортёр. И потому мои заметки будут читать ещё и ещё больше читателей, чем раньше. Мне-то это и надо, а будет ли интервьюирован Шепард или кто другой — это не важно. Главное — будут читать, смотреть и интересоваться моими материалами. — Калисса отодвигается от стола, кладёт руки на подлокотники, расслабляется, прикрывая глаза. — И ещё я чувствую, что... Этот Шепард станет едва ли не постоянным персонажем моих заметок и статей. Он попадёт в разные ситуации. И будет, обязательно будет возвращаться на Цитадель. Рано или поздно он вернётся, и я возьму у него очередное интервью. Я хоть и с маленького острова на Земле, но... Иногда и на небольших клочках суши творятся, без всякого преувеличения, великие дела. — Калисса довольно улыбается. — Два-три синяка под глазом стоят хорошего интервью? Стоят! Я в этом — уверена! — Женщина поудобнее устраивается в кресле, протягивает руку, выключает инструментрон и засыпает'.
Выход 'Нормандии' на внешний рейд Цитадели. Подготовка к высадке
Тевос была недовольна. С самого утра день — не задался. Такое уже было — и не раз, но сегодня... Ладно, азари-матриарху как-то удалось не переколотить гору посуды у себя на кухне, но ведь очень хотелось! Ещё как хотелось!
Хорошо ещё, что включила автопилот и тихо и спокойно добралась на личном флайере до квартала, в котором традиционно располагались Аппараты Советников Цитадели. Благодаря автопилоту — тихо и спокойно. Что ей перед самой собой-то скрывать? Хотела ведь взять управление на себя. Ещё как хотела! Несколько раз касалась пальцами панели с сенсорами системы приоритетного управления. Это ведь её личная машина или чья? Её. А значит — имеет право ею рулить. Вот и хотела рулить, но странное дело, как только она несколько раз прикасалась пальцами к сенсорам, желание порулить очень быстро слабело. Какими-то странными волнами приходило — и снова слабело.
'Весёлой' полёт-поездка получилась.
Выйдя из салона на площадке, Тевос огляделась по сторонам и не спеша направилась к порталу входа.
Поклоны, улыбки, подобострастные взгляды. Изо дня в день одно и то же. Как только ты пересекаешь весьма условную границу возраста матриарха и достигаешь сколько-нибудь высокого должностного положения, очень многие разумные, которые всего этого не достигли... начинают считать тебя чем-то вроде 'службы помощи попавшим в беду'.
Просьбы, мольбы, слезливые рассказы о тяжёлом беспросветном житье-бытье. Всё это водопадом рушилось на сотрудников отдела внешних связей Аппарата Советника Азари. А ведь казалось, что в этот отдел будут направляться важные и нужные письма. Поначалу так и было, но потом... Азари ведь очень многочисленны — миллионы и миллиарды живут в самых разных мирах исследованной части галактики. Потому ждать даже приблизительного единообразия в поведении... Глупо. Для матриарха азари — глупо вдвойне. А может быть — втройне.
Поднимаясь по лестнице — кровь бурлила, недовольство и раздражение уменьшаться не желали, и, если бы матриарх-Советник выбрала лифт... В тот момент она не была уверена, что кабина доберётся до нужного этажа в целости и сохранности. Со всем живым содержимым внутри. Поэтому, волевым усилием подавив стремление пойти к лифтовому холлу, Тевос прошагала к лестничному холлу и, чувствуя нарастающее изумление, удивление, а временами даже форменное, как выражаются земляне, охренение сотрудников Аппарата, стала подниматься по лестнице. И хотелось бы останавливаться на каждой третьей или пятой ступеньке, но... Нельзя показывать перед клерками свою слабость. Нельзя.
Вот и нужный этаж. Кто-то угодливо распахнул дверь, отступая в сторону, кто-то поспешно юркнул в какой-то кабинет, кто-то, преодолевая 'возрастную' слабость, добежал до коридорного перекрёстка, стремясь уйти из поля зрения идущей неспешным шагом Советницы-азари.
Обычная картина. Кто-то радуется твоему появлению, но таких — мало, кто-то равнодушно воспринимает сам факт твоей 'материализации' здесь и сейчас — таких тоже не так уж и много. А самое поганое, что очень много недоброжелателей. Всяких-разных. Вот эти зыркнут глазами — так хоть вешайся. А уж о всяких репликах за своей спиной, пусть и озвученных шёпотом... Тевос знала достаточно много.
Приходилось терпеть. И уметь не замечать. Как говорят земляне: 'На каждый чих не наздравствуешься?' Именно так. Иногда получается не замечать, иногда — нет. Разнообразие. Хоть такое, а то ведь... Чем дольше живёшь, тем... меньше встречаешь этого разнообразия.
Прошла в крыло, где располагался рабочий кабинет, вошла в приёмную, поздоровалась с секретарями и ассистентами. Прошла в свой кабинет, привычно огляделась по сторонам. На ближайшие часы — это её убежище.
Надо ведь как-то разобраться со своим внутренним настроением и состоянием. Потому что... Пока дошла до своего крыла, того самого, где кабинет... Два-три раза хотелось активировать биотику и устлать коридоры и переходы трупами. И кто бы ей объяснил, почему такой раздрай в душе.
Дверь плотно закрыта, окно — занавешено. Вот стол, обычный, рабочий, вот кресла, вот стулья. Вот стол для совещаний, вот уголок отдыха. Всё вроде привычно и обычно, но спокойствия даже самого минимального — нет.
На столешнице теснятся ридеры. Напротив кресла — две стопки ридеров с самыми важными документами, отчётами, подборками. Заведённый порядок позволяет держаться в рамках. Позволяет... Но — не сегодня.
Надо собраться и надо заставить себя поработать. Хотя бы полчаса, час, а там, может, этот раздрай утихнет. Хотя... Очень неспокойно на душе и очень, очень горько.
Что-то вокруг слишком стало быстро многое, слишком многое меняться. Стара она, матриарх азари Тевос, для таких быстрых и многочисленных изменений. Стара. А как подумаешь, что тебя отодвинут в сторону, дадут пенсию, пусть и очень большую и выпрут за пределы политики и власти... И снова решаешь, что только став трупом, покинешь это кресло и этот пост. Может быть, азари — все такие. Может быть — большинство, а может быть — значительная часть.
Из тех, кто прорвался к таким высотам — наверное, всё же, большинство. Наркотик? Возможно, что и наркотик. Но без этого наркотика жизнь превращается в простое бессмысленное переползание из одних суток — в другие, из одной недели — в другую. Из декады — в декаду, из месяца — в месяц. Из года — в год.
Ладно. Надо сесть и поработать. Хорошо ещё, что утро здесь достаточно, хм, безусловно, всё же один из самых элитных районов станции, можно себе позволить даже голографическое небо созерцать.
Пока что видеть Тевос пришлось только собственный кабинет, погружённый в полумрак.
Подойдя к креслу, азари-матриарх хотела было присесть, но её внимание внезапно привлекло марево в правом дальнем углу кабинета. В комнате и так было достаточно темно, но... Это марево в рост азари... Какое-то оно слишком необычное.
— Не садись, — прошелестел голос в сознании Тевос.
Странно знакомый голос. Вроде и слышала его когда-то, но сейчас даже под пыткой, наверное, вспомнить бы не смогла.
— Ты и под пыткой не вспомнишь меня. Но мне и не нужно, чтобы ты меня вспомнила. Мала ты слишком для такого, — продолжал голос.
Физически он исходил из марева. Во всяком случае, Тевос была в этом уверена. А фактически... Фактически он звучал, продолжал звучать в её сознании. И азари-матриарх понимала, что если она хоть полсловечка кому-нибудь из помощников, секретарей, референтов скажет, что слышит голоса — она в момент лишится поста. И тогда...
— Ты быстрее лишишься поста, если не будешь выполнять мои приказы, — прошелестел голос. — И да, я тебя слышу. Слышу, что ты думаешь, слышу, что ты сказала бы вслух.
Марево оформилось в фигуру пожилой азари-матриарха. Лицо соплеменницы Тевос было незнакомо. Хотя... Её же предупредил этот голос, что вспомнить обладателя голоса она не сможет? Предупредил.
— Именно, — подтвердил голос. — Предупредил. А сейчас — к делу. Ты отдашь приказ об обстреле подошедшего к Станции фрегата 'Нормандия'.
— Я не... — попыталась было возразить Советница.
— Не 'некай', азари, — оборвал потуги Тевос голос. — Я же сказал, что мала ты слишком для такого. Возьми верхний ридер из правой пачки прямо перед тобой. Включи — и ознакомься с файлами. Сразу скажу — файлы уничтожатся сразу по прочтении. Так что предать их огласке ты не сможешь, — фигура азари стояла неподвижно, но губы... Губы определённо шевелились в такт слышимому Тевос голосу. Могло вполне показаться, что эта азари говорит вслух, но в кабинете стояла полная тишина.
— Давай, открывай файлы и читай. Времени мало, а тебе надо отдать распоряжения, — поторопил голос. — Да, я — беспощаден. А ты — ленива. Давай, читай!
