Опекун для дракона

— А как же я? — подал голос Хасшер, негодующе смотря на своего брата и мастера. — Вы меня опять бросаете в этом пыльном сборище пауков и плесени?!

Ему очень хотелось улететь из надоевшего города, повидать мир, людей — не тех, что живут в ареалах, а тех монстров, которыми пугали взрослые ребятню. Нет, дирэри[1] были другие: рослые, широкоплечие, со светлыми волосами и ясными глазами; они открыто улыбались, яростно спорили на ишереми с драконицами, шугали разошедшуюся ребятню и почти ничем не отличались от других жителей общины. А Хасшер хотел увидеть "настоящих" людей и так просто отказываться от своей мечты не собирался.

— Хасшер, — вздохнул Ристар и подойдя к своему младшему брату, приобнял того за плечи. Подросток обиженно дулся и старался выставить это напоказ, видно надеясь своими гримасами воззвать у старшего родственника к совести. — Ты пойми, мир за горами жесток и опасен для детеныша...

— Я уже не дитя!

— Тем более, — мягко улыбнулся дракон, — ты взрослый дракон и должен понимать, что я беспокоюсь о тебе и не хочу, чтобы ты пострадал...

— Ты опять хочешь меня бросить! — мигом вспылил Хасшер и, скинув руку брата со своего плеча, закричал, смотря Ристару прямо в глаза. — Я никому не нужен! Ни тебе, ни мастеру, ни маме с папой! Все меня бросают и уходят! Почему?! Я ведь тоже хочу помочь! Это преступление?

— Хасшер... — нахмурился Веяру. — Тебя что, бешеный волк за хвост цапнул?

Вместо ответа мальчишка посмотрел на брата сверкнувшими в полутьме желто-зелеными глазами и быстро выбежал из коморки, громко хлопнув за собой дверью. С потолка посыпалась известка и пара мелких камушков. Ристар смотрел младшему брату вслед и все не мог понять, что же на того нашло. Да, дракон признавал, что характер у Хасшера был далеко не спокойным — он был шебутным, чуток капризным, но вот до сих пор вспышек гнева у него не наблюдалось. Неужели кровь отца дает о себе знать?

— Где он тут плесень увидел? Нет ее, а то книги бы вмиг испортились, — недовольно пробурчал Зангерел вслед своему ученику и как ни в чем небывало продолжил свои поиски нужной вещицы. Похоже, в отличие от Ристара, Хранителя знаний характером младшего Веяру было не удивить. — Вернется — над вратами за хвост повешу, чтоб отпугивал всех в мое отсутствие, инвентаризацию всех книг провести заставлю... Будет он мне еще вещать, что здесь плесень и пауки! Со всем от рук отбился, несносный мальчишка!

— Не злись, Зан, — примиряюще произнес Веяру. — Кто в его возрасте не говорил глупостей и считал, что весь белый свет против него?

— Я так не считал и даже на взрослых голос не поднимал! Ты с ним слишком мягок, Ристар.

— Возможно, — пожал плечами дракон и вновь посмотрел на закрытую дверь. — Но Хасшер в кое-чем прав — я его постоянно бросаю.

Ристар чувствовал себя виноватым, предателем, который бросил бедного ребенка на попечении друга, предпочитающего тихое уединение. Зангерелу было в тягость возиться с шумным детенышем и тот попытался воспитать из Хасшера свое подобие, но надо ли говорить, что в этом деле Хранитель знаний потерпел полное фиаско? Мальчишка, читая книги, мечтал о приключениях, хотел стать героем, как его отец, крушить врагов своим смертоносным дыханием направо и налево, а не прозябать до старости в Библиотеке, добровольно сделав себя "изгоем общины".

— Не говори ерунды! Этот негодник просто соскучился по порке и ты, Ристар, здесь не причем. — Зангерел подошел к другу и положил свою ладонь на его плечо. — Я хорошо знаю своего ученика — состроит жалостливые глазки и просит чего душа пожелает. Ты только подумай, ради вкусностей на рынке целыми днями хвостом крутит, глазки стоит, что драконицы млеют и сластями его угощают. Все "сироткой" его называют, а несносный мальчишка этим и пользуется! И то, что он сейчас устроил, аналогично его выделыванию на торговых рядах: давит на жалость и на совесть, пытается показать, как сильно ты перед ним виноват, чтобы получить желаемую поездку.

Ристар на речь друга лишь махнул рукой. Ему было и без того тошно. Он все никак не мог понять, когда пролетел нужный поворот и его жизнь пошла наперекосяк. Младший брат его ненавидел, любимая умерла, сын неизвестно где, а сам он скован цепями: долгом, обычаями и клятвами. Да и его привычным мир дал серьезную трещину — община стояла перед пропастью, но не перелететь, не обойти ее никак не могла, оставалось только ступить вперед и в последний раз насладиться губительным полетом.

Неожиданно Зан замер, озадаченно посмотрев за спину друга и, тихо охнув, вдруг бросился к куче глиняных горшков, строительного мусора и соломы. Оттуда он достал коричневатое керамическое изделие небольшого размера, отдаленно похожее на курицу несущую яйца. Зан с нескрываемым облегчением его обнял и, потершись щекой об пыльный керамический бок, потряс. Ристар с удивлением услышал, что в этой полой фигурке что-то звенит.

— Что это? — потрясенно спросил дракон, с опаской взирая на "курицу". Ему еще никогда не попадались такие странные фигурки.

— Емкость для хранения денег, — с серьезной миной на лице пояснил Зангерел и еще раз с довольно ее потряс. — Изумительно, не правда ли? Я сам ее придумал.

— А зачем? — Ристар с каждым мгновением все больше и больше убеждался, что ему было не понять полет мысли друга.

— Чтобы хранить! — Хранитель знаний чмокнул в тусклый бок курицы и недовольно провел по нему своим рукавом, видно очищая от пыли. — Дирэри постоянно твердят, что ТАМ одни воры и тунеядцы — попрошайки, а эти человеческие монеты я копил долго и кропотливо.

— А почему из керамики?

— Все тебе не нравится! Да потому что он гладкий, красивый и не привлекает внимания!

Ристар решил промолчать и не расстраивать друга. Внимания такая курица бы привлекла больше нужного и при первой же толкотне на человеческом рынке фигурку украли, чтобы продать в лавке.

— А может, переложишь деньги в кошель?

— Зачем?!

Веяру сокрушительно вздохнул. Он думал, что Зан и сам понимал, что эта вещь не подходила, чтобы красоваться ею перед суеверными людьми. Тех людей, что он встречал, всегда объединяло одно — очень щепетильное отношение к их богам и культу поклонения. А в большинстве своем люди, чтобы общаться с небесными владыками, создавали идолов. И тень драконов не сомневался, что когда они увидят в руках друга фигурку курицы, то подумают одно: "этот человек возвел в ранг Бога домашнюю птицу".

— Ну хорошо, — недовольно проворчал эксцентричный изобретатель бесполезной игрушки. — И только из-за того, что она может разбиться.

Он погладил керамическое крыло курицы, что-то прошептал себе поднос. Внезапно по линии крыла пошло свечение, и оно с резким щелчком открылось, словно крышка шкатулки. Ристар удивился. Он и не думал, что эта фигурка способна на такое. Вместо того чтобы разбить не имеющих отверстий курицу Хранитель знаний создал в статуэтке "секретную крышку", которая открывалась с помощью пароля. Воистину иногда Веяру пугали и завораживали задумки друга.

Хранитель знаний засунул руку в полость фигурки, но вместо монет достал оттуда золотой перстень с рубином и довольно повертел его в пальцах. Ристар подумал, что, похоже, у Зана были свои представления понятия "человеческие деньги".

Да, дракон с лихвой оправдывал свое звание Хранителя знаний: копил и бережно хранил книги, трясся над теми немногими реликвиями и артефактами, что остались в общине, млел над сверкающими безделушками, обожал, как и все дети Матери, золото, да и вел себя порой хуже старьевщика. Многие драконы думали, что их Хранитель знаний живет в Библиотеке из-за страстной любви к фолиантам и только тень драконов ведал страшную правду — просто ареал Зангерела был битком набит разным хламом, и его друг ни в какую не желал с ним расставаться.

— Вот теперь можно и в путь, — довольно проворковал Хранитель знаний, крепко прижимая к груди кожаный подсумок со своими накопленными сокровищами. Ристар оказался прав, кроме монет в керамической фигурке оказались сверкающие камни, массивные браслеты, кольца с камнями, серьги и пара отлитых из золота человеческих зубов. На его вопрос, откуда друг достал последнее, Зангерел отшутился и даже слегка покраснел, но так и не раскрыл своего маленького темного секрета.

— Но Хранитель, — неожиданно раздался голос позабытого всеми Ярэ, который все это время стоял в темном угле, не привлекая к себе внимания. — Вам нужно...

— А-а-а... так ты до сих пор здесь? — перебил его Зангерел, неприязненно глянув на молчаливого дракона. — А я уж думал, на всех парах мчишься к Кахаласу, жаловаться на непослушного Хранителя знаний.

— Я не могу покинуть драгнери[2] Ристара Веяру до завершения миссии или же без его приказа. Но я все равно не одобряю ваших поступков, Хранитель знаний. Вам следует обратиться к Старейшинам...

— Да, да, да... — отмахнулся от него Зангерел, направившись к выходу из своей полутемной коморки. — И я, помня свой долг, его оповещу... после того как вернусь из поездки.

Ярэ растерялся. На его всегда беспристрастном лице выступило такое удивление и потаенное страдание, что Ристар не выдержал и, проходя мимо, хлопнул своего "конвоира" по плечу, стараясь при этом не засмеяться. Но третий член спасительной операции даже не обратил на это внимания, он невидяще смотрел вперед, пытаясь осмыслить произошедшее. Брошенный всеми, одинокий тень драконов все никак не мог поверить, что его умным и дельным советам впервые никто не только не хотел прислушиваться, так еще его самого наглым образом игнорировали.

Ярэ еще предстояло узнать, что беспрекословно и точно выполнять приказы умеет только он.

* * *

Хасшер замер и испуганно оглянулся. Сердце мальчишки готово было вырваться из груди, ладони вспотели, руки тряслись, в туннеле стало невыносимо душно... а ноги, словно приросли к земле — не двинуться и не закричать, оставалось только испуганно прислушиваться к ночной мгле, постоянно ожидая, что его сейчас поймают. Но секунды шли, а паренька никто не пытался ни задержать, ни окликнуть и потихоньку Хасшер стал успокаиваться: страх уже не сжимал сердце, хаотичные мысли постепенно пришли в порядок. Юный дракон сглотнул застрявший в горле ком, вытер трясущимися пальцами лоб и сначала неуверенно зашагал, а потом и вовсе побежал по темному туннелю дальше.

Он сомневался в своем решении, робел перед таким ответственным шагом, и где-то в глубине души даже знал почему: сбежать из общины в страшный внешний мир было полным безрассудством и, как сказал бы его мастер, изощренным самоубийством. Подростком в этом момент двигало только одно — уверенность в своей правоте. Он хотел доказать всем, — в особенности старшему брату, — что он уже не дитя, а какой взрослый боится выйти за пределы Расмэлеля и посмотреть мир? Себя Хасшер трусом не считал.

Безмолвные лица на каменных барельефах словно следили за беглецом, шаги гулко отдавались в ночной тиши, а с выхода тянуло спасительной прохладой — с каждым мгновением Хасшер все больше приближался к свободе и долгожданному признанию. Неизвестность пугала и завораживала одновременно. Что его ждет за следующей горой, какая судьба уготована новому путешественнику? Подросток знал точно, что у него все получится и перед его глазами уже маячили картинки пленительного будущего — как брат признал его за равного, мастер впервые похвалил, а мальчишки из соседнего ареала единогласно объявили лидером.

Хасшер сжал кулаки. Он еще всем докажет, как сильно они ошибались!

Сам же юный Веяру решил, что ему в жизни жутко не повезло. Легендарная эпоха драконов, когда люди считали их своими спасителями и чуть ли не божествами, давно канула в лету, а сами бывшие небожители доживали свой век каменном гробу — в Расмелэли, боясь расправить крылья и выйти наружу. Время приключений прошло, на ее смену пришла эпоха застоя и разочарования. Нет, Хасшер любил свой город, общину, но его жутко раздражали строгие правила: будь-то запрет летать внутри города или же "запечатление" на ненавистной девчонке. Он не понимал этого и при каждом удобном случае нарушал правила: летал с мальчишками наперегонки по ареалам и горам, сбегал от нудных поручений мастера, шутил над старой драконой Магной и глупыми девчонками.

Хасшер был сиротой. Его родители умерли, когда ему не было еще и четырех зим и то немногое, что он помнил о них — это ласковый голос матери и приятный запах морозной свежести, что веяло от отца... Нет, у него был старший брат, но тот не любил говорить о родителях, отмалчиваясь или отговариваясь от него односложными фразами. Да и вскоре он сам его бросил и как ненужную вещь отдал на попечение этому "старьевщику" Зангерелу. Хасшеру тогда было всего шесть зим и расставание с единственным родственником он переживал остро: плакал навзрыд по ночам, звал до хрипоты Ристара, молил, чтоб тот появился и забрал его из этого ужасного места и запальчиво обещал вести себя хорошо, только если бы это помогло вернуться брату. Но тот не пришел. Бросил его одного на целых восемь долгих зим.

Хасшер остался на попечении Хранителя знаний Зангерела — дракона нелюдимого, требовательного и скупого. Для маленького ребенка он казался чудовищем, сошедшим из древних легенд: такой же грозный, крикливый, да и живущий в страшном месте — полутемной Библиотеке, где за каждым стеллажом таилось по еще одному маленькому монстру. Поначалу новый опекун постоянно доводил мальчика до слез своими придирками, ворчанием и холодностью. Все что не делал мальчик, ему не нравилось, а когда по ночам Хасшер от безысходности плакал в подушку, искренне надеясь, что его возьмут и пожалеют, игнорировал, словно не слышал горькие слезы своего ученика.

Так Хасшер и жил: днем выполнял поручения своего мастера, а ночью украдкой смахивал слезы и терпел. Он научился терпеть, быть невидимкой, — ведь опекуну не нравилось, когда его отвлекали от работы — и быть послушным. С каждый прожитым годом прежняя жизнь забывалась, старший брат стал казаться просто выдумкой, а родительское тепло мальчик научился получать у посторонних людей — на рынке было много сердобольных дракониц, которые за жалостливый взгляд могли хоть на мгновение его обнять, погладить по иссиня-черной головке и даже дать что-нибудь вкусное. Постепенно мальчик завел друзей, недавняя робость заменилась озорством и хулиганством, Библиотека из страшного места превратилась в скучное, а мастер — в старого дурака.

В его сердце постепенно зарождалась ненависть. К брату, за то, что его бросил, к Зангерелу, за то, что каждый день заставлял страдать, к другим — за сочувственные взгляды, а порой и за пренебрежение. Он понял, что в этом мире не нужен никому, а раз так, то и больше никто ему и не нужен. Дошло до того, что он подрался со всей ребятней, хулиганил, воровал и лгал окружающим. Вот только недолго ему пришлось глотнуть полной свободы — о его делишках узнал мастер и впервые в жизни Хасшер испытал на себе все отрицательные стороны характера опекуна и понял, что до сего момента Зангерел был добрым, чутким и мягким. Подросток до сих пор вздрагивал ужаса, вспоминая методы воспитания, которые принял Хранитель знаний — мальчик впервые испытал на себе легендарную жажду крови драконов, которая оказалась во много раз страшнее порки и навсегда отбила у Хасшера всякое желание пререкаться с этим "страшным драконом".