In The Forest Of Dean

Гарри кивнул, подходя к ней с дымящейся кружкой, и заговорил, передавая ее ей и присаживаясь на скамеечку для ног перед ней.

— Должно быть, заклинание далось тебе нелегко, раз ты смотрела на страницу более 20 минут.

— Я... — голос Гермионы прервался, когда она опустила взгляд на свою кружку, а затем снова посмотрела на Гарри, и ее лицо залил густой румянец. — Я не... я просто подумала... что, ты смотрел, как я читаю?

Гарри рассмеялся, сделав пробный глоток горячего напитка, а затем улыбнулся ей.

— Было немного трудно сдержаться, учитывая твое постоянное ерзание и тихие вздохи.

— Я не вздыхала, — на ее лице появилось выражение взволнованного негодования.

— Ммм. — Он удивленно приподнял бровь, глядя на нее. — Должно быть, мне показалось, что у тебя было ошеломленное и в то же время слегка разочарованное выражение лица.

Гермиона отмахнулась от него, прежде чем отвернуться и сделать глоток восхитительно горячего напитка.

— Я просто отвлеклась, — тихо сказала она в кружку.

— Ммм. — Гарри снова ухмыльнулся, встал и направился к своему стулу.

Гермиона закатила глаза, глядя на него, но продолжала скрывать легкий румянец, склонив голову над кружкой, которую держала в руках. Гарри дразнит меня? подумала она, подув на напиток, чтобы остудить его. Или... флиртует? Это был флирт? Или он намекает, что знает, о чем я думаю?

Она задумалась над этим, снова открывая книгу, чтобы взглянуть на схему заклинаний для зелий. Возможно, то, что она провела в палатке последнюю неделю, сказалось на ней сильнее, чем она думала, им обоим нужно было подышать свежим воздухом и выплеснуть немного энергии. Или, может быть, она просто была невероятно откровенна в своих размышлениях, и Гарри заметил это. Что смущает, подумала она. Или, может быть, это из-за того, что она терлась о его ноги — она не была уверена. В любом случае, знакомый жар внутри нее, казалось, разгорелся с новой силой, и она почувствовала легкое волнение в животе, когда украдкой взглянула на него и улыбнулась поверх своей кружки. Затем она попыталась заставить себя сосредоточиться.

Хотя казалось, что у Гермионы на уме были другие идеи. Несмотря на все ее усилия и решимость, час спустя она все еще была рассеянна. Только сейчас она чувствовала себя подавленной, смущенной и расстроенной. Раздраженная своей недисциплинированностью и неуверенная, почему она так нервничает, она тихонько застонала и захлопнула книгу, прежде чем встать со стула. Ну же, Гермиона, соберись, какого хрена ты так разозлилась!

Гарри вздрогнул от шума и, подняв глаза, увидел, как Гермиона в отчаянии потягивается перед ним. Заметив, что ее свитер задрался, обнажив пару сантиметров кожи на талии. Гермиона посмотрела на него сверху вниз.

— Я не уверена, что горячий шоколад был хорошей идеей, я не могу сосредоточиться — я так устала от того, что всю неделю провела в палатке из-за непогоды, а теперь у меня столько энергии из-за сахара, и я просто... — Гермиона застонала и покачала головой. — Я люблю читать, я люблю исследовать, но это нелепо, мне нужно что-то делать.

Гермиона смотрела на него с немалой долей отчаяния, и он не смог удержаться от смеха.

— Что? — спросила она с ноткой раздражения в голосе.

— Извини, — сказал Гарри, прикрыв рот рукой, чтобы скрыть свой второй смешок. — Я просто никогда не думал, что переживу тебя в чтении — я думал, что я первый сдамся.

Гермиона сначала нахмурилась, но потом заметила, что уголки ее губ приподнялись при виде веселого выражения на лице Гарри.

— Я просто чувствую себя такой скованной, не имея возможности попрактиковаться. — Она пригладила руками волосы и повернулась к нему лицом. — Я не осознавала, насколько мне нравится практиковаться в дуэлях или быть активной, пока не начала, а теперь я просто чувствую себя такой подавленной. Как ты с этим справляешься?

— А я нет, — честно ответил Гарри с улыбкой и тоже встал со стула. — Я тоже расстроен, я просто подумал, что если я пожалуюсь, ты посоветуешь мне быть более прилежным и терпеливым. Так что я, в общем-то, подавлял себя и просто терпел.

Гермиона обнаружила, что не может даже закатить глаза, услышав это. Это было справедливое предположение, поэтому вместо этого она немного смущенно пожала плечами.

— Да, — сказала она со вздохом. — Это на меня похоже. Посмотри, что ты со мной сделал... сделал меня активной.

Гарри откровенно рассмеялся, услышав, что она употребила слово "активная", поскольку оно прозвучало как худшая из возможных черт характера или как будто она подхватила инфекцию.

— Хорошо, — сказал он, хватая свое кресло и отодвигая его в сторону. — Как насчет того, чтобы наложить несколько защитных чар на палатку и устроить небольшую дуэль, ограничившись блокировкой ног и обезоруживанием. Мы можем нарисовать два небольших круга напротив друг друга — каждый из нас должен оставаться внутри них — и затем попрактиковаться в уклонении в ближнем бою. Как тебе такое предложение?

— Фантастика, — широкая улыбка расплылась по ее лицу, когда она быстро схватила свой стул и придвинула его к Гарри.

Они наложили несколько общих защитных чар вокруг палатки, чтобы создать нечто похожее на небольшую арену, а затем нарисовали два круга диаметром 120 сантиметров на полу палатки на расстоянии чуть более трех метров друг от друга. Затем, встав в круг, они приступили к дуэли.

Это было невероятно сложно. Пытаться увернуться, не выходя за пределы круга, было ужасно. Гермиона обошла свой круг 4 раза, прежде чем начала привыкать к этому. Несмотря на небольшие расстояния и отсутствие беготни, упражнение оказалось сложным, увлекательным и требовало физической подготовки. Гермиона пригибалась, прыгала, наклонялась и обнаружила, что использует позы, о которых даже не подозревала, что способна на это. Она мысленно отметила, что нужно добавить растяжку в их программу упражнений, поскольку это определенно окажется полезным в тесной обстановке. Они занимались этим больше часа, прежде чем Гермиона ударила Гарри обездвижетелем для ног, и он с тяжелым стуком повалился навзничь на землю.

— Прости, Гарри, — крикнула она, выходя из круга и преодолевая небольшое расстояние между ними, чтобы наложить контрзаклятие на его затекшие ноги. — ты в порядке?

Гарри принял протянутую ему руку и поднялся с земли.

— Безусловно. — Он улыбался от уха до уха. — Это был хороший план, я думаю, он будет действительно полезен! Мы должны просто оставить круги на земле, как ты думаешь?

Гермиона кивнула в знак согласия и начала снимать защитные экраны, которые они установили вокруг палатки. Ничего не было сломано, учения прошли успешно, и теперь у них был новый режим тренировок, который они могли использовать в ужасную погоду. Она не могла стереть улыбку со своего лица, пока они вдвоем обсуждали стратегию, как лучше всего увильнуть в узком кругу, и принялись готовить ужин.

Гермиона заметила, что Гарри задержался рядом с ней, и не смогла удержаться, чтобы игриво не толкнуть его локтем, а затем не шлепнуть, когда он повторил одну из ее самых нелепых поз уклонения. Их веселая беседа продолжалась безостановочно, пока они ели, их смех звучал в палатке громче, чем когда-либо в прошлом, когда они шутили, рассказывая забавные истории из своего прошлого. Гарри рассказал ей о том, как они с питоном были в зоопарке, Гермиона рассказала Гарри о том, как в детстве она случайно покрасила волосы своей матери в зеленый цвет, а Гарри рассказал Гермионе о том, как мистер Дурсль сошел с ума, когда начали приходить письма из Хогвартса. Хотя в то время это его расстроило, теперь, когда он представил, как его дядя бормочет что-то невнятное и ведет себя странно, это вызвало у него веселый смех.

В какой-то момент во время разговора они согласились, что два отдельных кресла в холодную погоду просто непрактичны и нелепы, поэтому Гермиона трансфигурировала одно из них в большое двухместное кресло. На втором стуле, стоявшем рядом, стояла большая банка с голубым пламенем. Теперь они оба сидели на диванчике, тесно прижавшись друг к другу, накинув на ноги плед, держа в руках кружки с чаем и оживленно разговаривая друг с другом. Гермиона повернулась на диванчике лицом к Гарри, поджав под себя ноги, а он сидел под углом к ней, опираясь спиной о подлокотник дивана.

— Так кем же ты хотел стать, когда вырос, до того, как узнал, что ты волшебник? — Спросила Гермиона, потягивая чай. Не замечая, как она наклонилась к нему, пока они разговаривали.

— О блин — рассмеялся Гарри. — Понятия не имею! Я никогда не знал. В основном я просто хотел уйти, но, думаю, я всегда хотел делать что-то хорошее. Я не обязательно хотел быть полицейским, но я хотел работать над тем, чтобы сделать мир лучше и остановить плохих людей. Я знаю, это звучит немного пафосно.

— Нет, это совсем не жалко! — Ответила Гермиона, ставя свою кружку с чаем на скамеечку для ног. — Когда я был ребенком, я всегда думал, что смогу стать стоматологом, потому что оба моих родителя были стоматологами, они никогда не подталкивали меня к чему-либо, но у меня всегда было чувство, что именно этим я и займусь. Но это было не то, чего я хотела. Я... я хотела что-то изменить. Я никогда не знала как, я просто знала, что хочу бороться с несправедливостью — и бороться за то, что важно, за то, за что никто другой не стал бы бороться. Так что, может быть, стать юристом или кем-то в этом роде. Я больше не задумывалась об этом после того, как получила письмо из Хогвартса.

— В этом есть смысл, ты определенно всегда заступалась за тех, кто не мог сделать это сам. У меня до сих пор есть значок ГАВНЕ Гарри улыбнулся ей и тоже поставил свою, теперь уже пустую, кружку на скамеечку для ног. Заметив, как сузились глаза Гермионы, он быстро продолжил. — Нет-нет, это хорошо! ГАВНЕ была великолепной, Гермиона, и я имею в виду, что, на самом деле, ты была бы потрясающим юристом, борющимся за права людей.

Гермиона улыбнулась ему, на ее щеках появился легкий румянец, и она опустила взгляд на свои руки, сложенные на коленях.

— Спасибо, Гарри, — ее голос был мягким, когда она заговорила.

Гарри схватил ее руку и сжал в своей, прежде чем поднести ко рту и слегка поцеловать костяшки пальцев.

— Ты добьешься успеха во всем, чем бы ни решила заняться после этого, — мягко сказал он, но его слова прозвучали твердо, когда он посмотрел на нее и положил ее руку себе на колени.

— Странная мысль, не так ли? — сказала она, снова поднимая на него глаза. — Война закончилась? Мы можем просто быть самими собой и жить нормальной жизнью.

Они оба рассмеялись над этим, и Гермиона слегка вздрогнула от холодного сквозняка в палатке.

— Я не уверен, что наша жизнь когда-нибудь станет нормальной, — сказал Гарри, потянувшись вперед и проведя ладонью вверх и вниз по ее плечу, чтобы согреть ее. — Но я рад, что все это закончилось, и что бы ни случилось дальше.

Они оба улыбнулись друг другу, и Гермиона почувствовала, как у нее внутри все сжалось. Гарри всегда был таким оптимистичным, всегда был так уверен, что все разрешится само собой и они победят. Сегодняшняя ночь была одной из немногих, когда она всем сердцем поверила в это и осмелилась позволить себе надеяться на будущее, в котором не будет необходимости быть в бегах или постоянно сталкиваться с людьми, желающими ее смерти. Его ярко-зеленые глаза не излучали ничего, кроме надежды, и это было... прекрасно, подумала она.

Она слегка покраснела, продолжая смотреть на Гарри, и опустила глаза к его подбородку, когда внутри у нее снова все сжалось. Тепло его ладоней на ее руках и его ноги, прижатой к ее ноге, было таким приятным. Темнота, поглотившая палатку, теперь рассеивалась только мерцанием голубого пламени позади нее, и теперь их положение стало казаться довольно интимным. Рука Гарри, поглаживающая ее плечо, замедлилась, и он сжал ее еще раз, прежде чем опустить руку. Однако она поймала его, переплела свои пальцы с его и прижала к груди, подняв на него глаза. Он смотрел на нее так же, как перед поцелуем, так же, как когда она проснулась рядом с ним, — так же, как тогда, когда у нее перехватило дыхание.

Снаружи палатки завывал жестокий ветер, но воздух между ними был неподвижен. Гермиона смотрела ему в глаза, она знала, что ее щеки пылали, она знала, что в ее глазах светится желание, которое она постоянно пыталась сдержать, но сегодня вечером она хотела, чтобы он это увидел. Она вздрогнула, когда Гарри крепче сжал ее руку, но не отвела взгляда от его глаз. Она хотела его, хотела быть ближе к нему, хотела чувствовать тепло, исходящее от его тела.

Когда мысли о том, чтобы он был ближе, промелькнули у нее в голове, нервы ее начали сдавать. Она не знала, как это — быть с кем-то настолько близкой. Гермиона, ради Мерлина, была книжным червем, а не какой-то популярной девушкой, которая жила в окружении школьников и постигала тонкое искусство отношений или обольщения. Что было иронично, учитывая, что все свое время в Хогвартсе она провела в окружении двух школьников — постоянно. Но такого никогда не было, и в результате она понятия не имела, что делает, чувствовала себя неподготовленной к тому, чтобы справиться со своими желаниями, и молча ругала себя за то, что не прочитала об этом заранее. У нее было достаточно времени для этого, пока она торчала в этой чертовой палатке последние несколько месяцев.

Ее взгляд скользнул по губам Гарри, они были слегка приоткрыты, и она неосознанно облизала свои, прежде чем ее взгляд скользнул по его груди и плечам — они были стройными и сильными — прежде чем вернуться к его лицу. Его глаза потемнели, пока она изучала его, и она почувствовала, как при виде его участился ее пульс. Она боялась сделать первый шаг, но интуитивно почувствовала, что ее тело подалось к нему еще на пару сантиметров.

Словно по сигналу, почувствовав ее желание и зная, что она нервничает, Гарри медленно наклонился к ней и отпустил ее руку, которую все еще держал на коленях, чтобы поднести ладонь к ее лицу и провести большим пальцем по ее щеке. У Гермионы перехватило дыхание, но она не запаниковала и не отстранилась. Теперь он был всего в нескольких сантиметрах от нее, не сводя с нее глаз и поглаживая ее щеку подушечкой большого пальца. Гермиона почувствовала, как у нее перехватило дыхание, когда она поняла, что он остановился, и между ними остались считанные мантиметры. К ней пришло понимание, что он ничего не предпримет, если она не попросит об этом или не спровоцирует его, как он и обещал.

— Гарри, — слова были произнесены шепотом, почти не различимым между ними.

— Да, Гермиона. Его голос был тем знакомым глубоким баритоном, от которого внутри у нее все сжалось, а между ног стало теплее.

— Поцелуй меня.

Едва слова слетели с ее губ, как его губы оказались на ее губах. Ее глаза закрылись от этого прикосновения, и она резко выдохнула, когда его тепло разлилось по ней. Она наклонила голову вправо, обхватив свободной рукой бедро Гарри, а другую руку все еще крепко держала на своей груди. Это был глубокий, страстный поцелуй, от которого у нее внутри все перевернулось в предвкушении. Их руки разжались, а затем он крепко прижал ее к себе, и она вцепилась в его свитер спереди.