Forbidden Sweetness

— Эйд, давай погадаем? — в голосе такое желание, что я послушно следую к дверям салона, специализирующегося на вуду.

В этом городе подобная магия возведена в культ, благодаря тому, что на местном кладбище захоронена самая великая королева вуду — Мари Лаво. Вспоминаю об этом неожиданно, в то время как Теа заходит в комнату, где сидит старая жрица.

Скептически обвожу взглядом небольшое пространство, заставленное ритуальными вещами, отказываюсь от предложения присесть.

— Моя дорогая, зачем пожаловала? — переводит старуха взгляд на завороженную окружающим антуражем Ти.

— Погадать хочу, — выдыхает малышка, внимательно следя за тем, как Сара зажигает свечу.

Она поясняет, что гадает с помощью гадальной доски, на которую нужно бросать кости лягушки, зуб крокодила и кусочек хвоста крысы. Вещает что-то еще, но я уже не слушаю, задумываясь над тем, что из меня снова веревки вьют. Не радужная тенденция намечается, однако.

— Вуду — это религия, которая объединяет души людей, — доносится до меня сквозь раздумья.

Надеюсь, эта религия займет не много времени. Перспектива проторчать здесь весь вечер не вдохновляет, до самолета осталось около пяти часов, не хотелось бы потратить их впустую.

В следующий раз из мыслей меня вырывает неожиданный бой барабанов и судорожный вздох Теи. Резко обернувшись, с легким шоком смотрю, как ей протягивают огромного желтого питона.

— Какого хрена? — вырывается с угрозой. Не хватало еще рядом с моей девочкой всяких змей держать.

— Все в порядке, Эйден, — старается успокоить меня Теа, которая до жути, до слез, боится этих ползучих тварей. — Это ритуальный танец с питоном, без него ни один ритуал не проходит.

— Значит, он тебе не нужен, — видеть страх в ее глазах мне совсем не нравится.

Резко направляюсь к ней. Теа старается выдернуть руку, закончить гадание, но я не позволяю. Сара хохочет, двигаясь в ритме барабанов, пристально смотрит на меня.

— Остановись, пока есть возможность, — неожиданно замирает она. — Она спасет тебя один раз, второго шанса не будет.

— О чем она? — удивленно спрашивает Теа, а у меня появляются неприятные мурашки от липкого ощущения, что все это не пустые слова. Словно внутри все перевернула.

— Бред несет, — не показываю своего замешательства, покидая комнату. Теа мило улыбается, стараясь не смотреть на змею, прощается со жрицей, послушно идет за мной.

— Это было... странно, — делится впечатлением, когда мы спустя пару часов устраиваемся в кафе и сидим в ожидании заказа.

— Обычное шарлатанство, — не соглашаюсь я с ее мягкой оценкой. — И судя по твоему взгляду, ты уже загорелась идеей нарисовать эту старуху.

— Ты мысли читать умеешь, что ли? — лукаво улыбается Теа, убирая руки со стола, чтобы подошедшему официанту было удобней расставлять тарелки. — Это что?

Перевожу взгляд на тарелку, наполненную мясом аллигатора. На вид, словно тушеное мясо с гренками. Качаю головой, предлагая попробовать.

— Ты первый, — мгновенно парирует Теа, с интересом смотрит, как я съедаю один кусок. — Ну как?

Никак. Обычное мясо с острым томатным соусом и немного мускусным привкусом.

— Вкусно, пробуй уже.

— И что я только что съела? — делает вторую попытку Ти, прожевав кусочек, и недоверчиво смотрит, когда я все же отвечаю.

— Врешь.

— И зачем мне врать, Теа? — приподнимаю насмешливо бровь.

— Боже, боже, а ведь я только с утра держала его в руках, — ее опечаленное лицо вызывает смешок, который она припоминает мне всю дорогу до отеля.

— Бесчувственный ты, — комментирует, собирая наши вещи. — Может, я его маму съела.

— Или папу, — предлагаю альтернативу, уворачиваясь от запущенной в меня кофты.

Теа не намерена отступать так просто, делает еще один бросок. На этот раз снарядом являются джинсы. А затем и вовсе запрыгивает на постель, садясь на меня сверху и зажимая запястья своими руками.

— Ты порой таким засранцем бываешь, — делится со мной соображениями.

— Хочешь наказать? — приподнимаю насмешливо бровь, наслаждаясь ощущением ее близости. — Отшлепать?

— Извращенец, — хихикая, заявляет Теа, вскрикивает, когда я меняю нас местами. Извивается в попытке освободиться. — Пусти, до вылета всего час остался... Эйден!

— Вот и проведем его с пользой...

Глава 18.

— Да брось, Эйд. Летать — круто, — заявляю с абсолютной убежденностью, косясь на хмурого парня.

В ответ Эйд лишь насмешливо приподнимает бровь, попутно ероша свои коричневатые у корней волосы. Может ему постричься стоит? Хватит уже с синим цветом ходить.

— Именно так, — кивает, потягиваясь всем телом, не смотря на объемную сумку на плече. — Что может быть круче затекших мышц, после нескольких часов неподвижного сиденья.

— Это ты-то неподвижно сидел? — столь неправдоподобное заявление вызывает ироничный смешок.

— И кормят отвратительно, — словно не слышит меня Эйден, перечисляя ужасы перелета.

Возмущение не мешает ему открывать вместе с тем дверь. Кажется, намерен продолжить размышлять об отрицательных сторонах авиалиний в целом и недавнего перелета в частности, но его прерывают.

— Вернулись, — встречает нас мама пристальным взглядом.

В одном этом слове умещаются десятки других, куда менее спокойных. Стоит у спинки дивана и с невозмутимым лицом следит за тем, как Эйд заносит сумки в дом. Выходные в Новом Орлеане закончены, пора возвращаться в реальность.

С губ срывается чуть разочарованный вздох, но я не убираю улыбки. На душе на удивление спокойно. Даже если мама и имеет что-то против того, что мы так поспешно улетели, едва успев помахать на прощание ручкой, и забыли поинтересоваться их мнением на этот счет, не станет открывать истинных эмоций. Только не сейчас, не при Эйде.

— Вернулись, — с кривой ухмылкой кивает Эйден. Бросив сумку на диван, мимолетом скользит губами по ее щеке, — а ты соскучиться, что ли, успела?

— Эйден, нельзя же так резко улетать из дома в неизвестном направлении, — качает головой она, пропуская мимо ушей ироничный вопрос. — Еще и сестру с собой прихватил, она, между прочим, еще несовершеннолетняя, чтоб так своевольничать.

Очередное напоминание о нашем родстве заставляет Эйда поморщиться. Несмотря на мягкий тон, возникает ощущение, что слова имеют второй, куда более значимый смысл.

Смотрю в ее сторону с легким беспокойством, не понимаю к чему подобные фразы. С каких это пор мама стала переживать о моем благополучии?

— Она и не своевольничала, — невозмутимо парирует Эйд, ничуть не смущаясь пронзительного взгляда, — а составила компанию любимому... брату, — протягивает, в пару шагов возвращаясь ко мне. По лукавому взгляду понимаю, он намерено выделил слово 'любимый'. Специально для меня. Показывает, что ничего не меняется вне зависимости от места нашего пребывания. — Так ведь, Ти.

— Так, так, — усмехаюсь его ребячеству, выворачиваясь из объятий.

Под внимательным взглядом матери подобное проявление эмоций вызывает скованность. Что-то мелькает в ее глазах, заставляющее напрячься, но я не могу разгадать, что именно.

— А папа где? — нарушаю минутную тишину в попытке избавиться от беспокоящего чувства. По нему я и впрямь соскучилась.

'И по ней тоже', — шепчет подсознание. Лишнее напоминание слегка портит настроение, что не показываю внешне. Какой смысл по ней скучать, если максимум, что меня ждет, это холодное равнодушие, в лучшем случае.

— На работе, — доносится до меня голос матери. Смотрит на меня все так же пристально, словно видит все то, что стараюсь скрыть за безмятежным выражением.

Непроизвольно отвечаю ей тем же. Смотрю в упор, не опасаясь, благодаря незримой поддержке Эйда. Одно его присутствие рядом вселяет уверенность в собственных силах.

— Умираю с голоду, — привлекает он внимание, слегка подозрительно поглядывая на нас. Одними глазами спрашивает все ли в порядке, и я так же безмолвно отвечаю, не желая портить ему настроение. Не успеваю среагировать, как берет мою руку и тянет в сторону кухни, видимо, решив не оставлять одну. Его проницательность порой пробирает до костей. Как много понадобится Эйдену времени, чтобы окончательно убедится, что между нами не все так гладко?

Надеюсь, много. Не готова стать причиной их размолвки. Не честно по отношении ни к одному из них. Это наша с мамой история.

Однако ни одна из этих мыслей не способна унять облегчения от его крепкого пожатия. От защиты.

— А ты чего дома? — роясь в холодильнике в поисках того, что он бы съел с большим удовольствием, снова обращается Эйден к вошедшей вслед за нами матери.

Она следит за его манипуляциями с улыбкой. Покачав головой, преодолевает разделяющее их расстояние и отодвигает его от холодильника.

— Сто лет копаешься, — усмехается, растрепав его волосы под недовольное бормотание. — Садись за стол, сейчас разогрею.

— И Тее тоже, — послушно уступает место Эйд, боком облокотившись о край кухонной столешницы и, сложив руки на груди, следит за ее действиями.

— Но...

— И слышать не хочу, что ты не голодна, — пресекает мои возмущения. — В этом самолете не еда, а сплошные закуски микроскопических размеров. Еще и не вкусные.

Он так забавно жалуется, что я не в состоянии сдержать очередной смешок. Настроение, словно американские горки, поражает своей непостоянностью, снова поднимается. Улыбаюсь Эйду, наслаждаясь его довольным видом. Неумолимо притягивает к себе взгляд, словно магнит. Не в силах отвести от него глаз. Впитываю ауру уверенности в себе, словно он совсем близко. Обнимает. Позволяет чувствовать себя в безопасности. Расстояние в несколько метров кажется огромным. Хочется коснуться его. Глаза сами скользят по спортивной рельефной фигуре, прикрытой тонкой белой футболкой. По напрягшимся мускулам на руках, татуировке, окружающей бицепс.

Впитываю в себя его образ, не веря, что этот ураган и в самом деле возможно приручить. В который раз поражаюсь, чем такая непримечательная я смогла привлечь такого сложного парня. С настолько глубоким внутренним миром и такой силой, причем не столько физической, сколько внутренней. Не важно. Главное, что он и впрямь принадлежит мне. С таким упорством внушал мне это, заставлял принять его чувства.

Кожа покрывается мурашками, стоит представить его без футболки. Не замечаю, что задержала дыхание, пока не ощущаю нехватки кислорода. Тепло во всем теле.

Качаю головой в попытке отогнать смущающие мысли. Отвожу взгляд, который Эйден успевает заметить. Смотрит на меня с насмешкой, а по лицу растекается самодовольная улыбка. Пока мама стоит к нам спиной, проводит глазами вдоль моего тела, разжигая в нем неконтролируемый пожар. Чувствую его взгляд словно вполне реальную ласку. Стараюсь убить в ответ глазами, но он лишь забавляется, посылает кривую усмешку. Губами шепчет: 'Скоро', — и отворачивается к закончившей с разогреванием пищи маме.

Раздразнил и отвернулся. Гад.

'Сама себя раздразнила', — снова напоминает о себе подсознание, не давая возможности поспорить.

— Так почему ты дома? — повторяет вопрос Эйд, устроившись перед тарелкой, наполненной аппетитной лазаньей.

Ковыряюсь в ней вилкой, печально вздыхая. Вот почему он такой упрямый? Я ведь и в самом деле есть не хочу.

— Вчера закончила проект, — доносится до меня женский голос, и я невольно вздрагиваю.

Смотрю на нее с легкой паникой, но мама поглощена сыном. Куда уж мне. О каком внимании может идти речь, если ее любимый Эйден рядом. Это не честно.

Обида мгновенно поднимает свою голову, успевает неприятно уколоть, прежде чем ее сменяет настороженность, стоит осмыслить, что она сейчас говорит.

'Закончила проект'. Слова рождают плохое предчувствие. В голове, словно кадры фильма, проносятся те промежутки времени, где она так же сидит какое-то время без работы. Словно наяву слышу все те 'ласковые выражения', что произносятся всякий раз, стоит мне оказаться под рукой в такие моменты. Прекрасно знаю, чего ждать до ее следующего проекта. Так было всегда, и не уверена, что все вообще способно измениться. Совсем скоро ее пристальное внимание мне обеспечено. Снова будет злиться от бездействия и выплескивать негатив на мне. Господи, хоть бы у нее уже что-то было на примете!

— Значит, ты сейчас дома? — как бы между прочим интересуется Эйд. Задает вопрос, на который сама не могу осмелиться. Улавливаю в его интонациях нотку хорошо завуалированного разочарования.

— Не долго, — пожимает плечом мама. — Меня уже пригласили создать интерьер в одном загородном доме, так что через несколько дней уеду.

Сдержать вздох облегчения неимоверно сложно, но я справляюсь. В считанные минуты расправляюсь с едой, вскакиваю с места с определенным намерением покинуть кухню. Хватит с меня этого семейного общения. Слишком остро реагирую сейчас.

Эйден что-то спрашивает, но я отделываюсь невнятными словами. В мгновение поднимаюсь в свою комнату, шаря по ней взглядом.

Цепляюсь за единственный предмет, способный помочь в любой ситуации. Успокоить любой вихрь эмоций. Ноги сами ведут к мольберту. Недавно пережитые эмоции волной наполняют, прогоняя непонятное напряжение. Пробуждают вдохновение, не оставляющее за наши выходные ни на минуту.

Утопить в любимом деле лишние эмоции и мысли так просто. Сама не замечаю, как расслабляюсь. С каждым мазком кисти настроение поднимается, обещая больше не падать. Не осознаю, что рисую, пока не узнаю очертания жрицы со змеей. Не думала, что она так глубоко засела внутри, но картина не врет. Пронзительные неживые глаза словно смотрят в мои, стараясь что-то сказать. Предостерегают.

Словно завороженная, наношу аккуратные мазки. Какая-то часть меня будто со стороны внимательно следит за очертаниями Сары, становящимися все более явными. Питон обвивает ее ноги, но, к удивлению, не пугает сейчас, куда больше мурашек вызывает ее взгляд. Пронизывающий, требующий чего-то. Скрывающий в себе непостижимые мне знания.

Качаю головой, закрыв глаза в попытке отделаться от наваждения. Глубокий вдох, но тревожащее чувство, словно что-то упустила, не приняла всерьез, не желает покидать. Глумится внутри меня, раздражая нервные рецепторы.

'Это все мое воображение', — повторяю мысленно, убеждая, что так действует очередная встреча с мамой. Война надежды с обидой и страхом.

— Ого, похоже, — подпрыгиваю на месте от неожиданных слов.

Эйден. Стоит рядом в одних шортах. Пристально глядя на плотный лист, вытирает влажные волосы. Успел принять душ? Бросаю взгляд на настенные часы, понимая глупость подобного действия. Все равно не знаю во сколько начала. Но судя по тому, что они показывают девять вечера, а прилетели мы в шесть, пару часов точно здесь стою.

— Ты чего так быстро убежала? — снова привлекает внимание Эйден.

Чувствую, как сильные руки скользят по талии, прижимая к себе. Полотенце отброшено на кровать. Его запах обволакивает, вызывает улыбку.

— Захотелось порисовать, — вру ни на секунду не жалея об этом.

Давно принятое решение не вмешивать Эйдена в наши разборки никуда не исчезает. Ни к чему лишать и его матери.