Я надеялась вскрыть брюшину, не повредив не только кишечник, но и эти пузыри. Но для этого было бы гораздо удобнее положить добычу на землю. Ккехн предлагала дать мне свой нож, с более острым и тонким лезвием, чем у моего. Но я отказалась — мне надо было чувствовать, насколько глубоко мой нож погружается в разрез.

Мы расстелили шкуру на камне, я положила добычу на спину. Сухожилия, позволяющие удерживать ноги в растопыренном положении, начали сокращаться, и ноги, соответственно, стали подтягиваться к животу. Мне пришлось попросить Ккехн применить физическую силу, чтобы удержать их. В общем, никаких условий для работы, а ведь мне нужно было вскрыть брюшину, не разрезав не только пузыри с водой, но и кишечник, да и, собственно, мочевой пузырь.

С этой задачей я справилась. Среди потрохов есть органы, которые можно есть, не промывая — передние сердца, печень. Но я не стала связываться с их отделением от кишок. Мяса в джейране нам было вполне достаточно на день, а завтра мы уже должны были долететь до населенных мест. Я вытащила пузыри с водой, перерезала пленки, удерживавшие остальные внутренности на местах, мы перевернули тушу и вытряхнули все это на землю.

Ккехн сказала, что никогда не видела, как люди потрошат крупный скот, а рлаши вообще этим не занимаются. Едят не то, что прямо с потрохами, но особенно не разбирают, потому что у них рук нету. Я удивилась: на всех изображениях, которые показывали люди, у всех рлаши была рука, правда почему-то только одна, и несимметричная относительно оси тела. И вот тут Ккехн мне рассказала, что эти руки искусственные, сделанные людьми.

Я даже испугалась расспрашивать ее дальше, потому что поняла, как мало понимаю во взаимоотношениях рлаши и людей.

Дальше все пошло легко. Мы выпили содержимое пузырей, чтобы потом можно было отбить привкус, заев его мясом. Я срезала самую вкусную часть мышцы на нижней стороне карапакса. Потом я отрубила конечности, чтобы придать туше более компактную форму.

Можно было еще попробовать перерубить позвоночник у основания брюшка, и выкинуть само брюшко мяса там почти нет, а легкие невкусные. Но с моим топором это было сложной задачей, а сил и так почти не было.

Мы завернули добычу в шкуру, Ккехн закопала потроха, и мы полетели к месту дневки. Уже приближалось утро, да и сил, откровенно говоря, у меня было маловато, чтобы лететь дальше.

Когда я рассказала Ккехн про падальщиков, она предложила закопать мясо, завернутое в шкуру, тоже сославшись на практику рлаши. Мы это сделали, и легли спать.

Рассвет мы благополучно проспали. Когда я проснулась, солнце уже стояло довольно высоко. Ккехн мирно дрыхла. Я отошла метров на десять и включила телепат. Сообщений от командира не было. Я подумала и набрала другой номер.

— Пзтз? — уточнила я.

— Привет! Что так рано?

— Привет, — подумала я. — Теперь у меня проблемы.

Ой, — подумала сестра. — Денег у меня пока что нет. Ну, то есть, есть, но буквально копейки.

— Мне нужны не деньги. Мне нужен самолет.

— Мне же его весь день гнать на побережье! Может тебе проще его на месте найти?

— Не проще. Я не в Центре. Я где-то в К!внх.

— Где-то???

— Знаешь, если ты мне сольешь на телепат карту, я смогу сказать точнее. И мы сможем согласовать место встречи.

— Может, тебе лучше спасателей вызвать?

— Не лучше.

— Что у тебя случилось???

— Это не для публичной сети разговор.

— !тз, ты на меня, наверное, обидишься, но видишь, до чего доводит работа на правительство?

Я ожидала этих слов, но только сейчас поняла, что вообще-то она была права.

— Пз, вот теперь я тебе скажу "не начинай". И это еще, прихвати налички себе на обратную дорогу. Можешь засчитать в счет долга.

— А ты мне чек выписать не сможешь?

— Я не уверена, что в ближайшие дни расплачиваться моими чеками будет хорошей идеей.

— Даже так??? Ну ладно. И карту ты из вашего архива по этой же причине скачать не можешь?

— Ну, наверное, да. Лучше не рисковать.

— Какая тебе карта нужна?

— По-хорошему, весь север дельты. Наверное, до самого Гтзн. И на запад до Тр!кх.

— Ого. Ну ладно, лови.

Карта скачалась довольно быстро. Я не привыкла разглядывать карту на телепате и с ходу не смогла сопоставить с ней свои воспоминания о том, как местность выглядела в ночном зрении. Я взлетела вертикально вверх, и только на высоте около четырех километров смогла увидеть достаточно крупные детали пейзажа — солончаки характерной формы и большой скальник, практически гору — которые смогла опознать на карте.

Мои представления о местоположении, которые я оценивала по звездам, скорости и чувству времени, оказались довольно-таки адекватны. Как я и предполагала, мы преодолели большую часть пустыни, и были примерно в пятистах километрах на восток от Тр!кх. В трехстах километрах к северу от нас текла Гтзн.

Я зависла и задумалась. Сначала я думала назначить точку встречи в Тр!кх. Я вполне могла бы преодолеть это расстояние до следующего утра. Но до Гтзн было существенно ближе. Я решила не напрягать мозги в воздухе, сесть и уже на земле спокойно все обдумать.

Еще заходя на посадку, я увидела, что Ккехн проснулась. Она стояла, насколько это возможно вытянув ноги, и поворачивалась всем телом, чтобы оглядеться, явно в поисках меня. Я хотела окликнуть ее, но решила, что подлечу быстрее.

Я прижала ноги к телу и увеличила скорость снижения выше терминальной. На высоте около ста метров Ккехн увидела меня, и явно испугалась. Я раздвинула ноги, поставила между ними экран, и резко сбросила скорость, чтобы стало понятно, что я не падаю.

— Доброе утро, — сказала я, как только коснулась земли.

— Доброе, — согласилась Ккехн. — Я сначала думала, ты на охоту улетела. А потом подумала, зачем, у нас же еще полно мяса.

— Извини, — сказала я. — Я пыталась к карте привязаться. Я почти уже договорилась с сестрой, чтобы она пригнала нам самолет. Но надо точно сказать, куда.

— А зачем нам самолет? Мы, вроде, довольно далеко без него улетели.

— Не особо далеко. Меньше четверти всей дороги. Я же тебе объясняла. У меня нет разрешения на полеты в такой конфигурации. Над перевалом и над долиной я надеялась, что нас примут за дикого дракона. И это, похоже, сработало. Потом мы летели над пустыней. Но над населенными районами, особенно над городами...

— И скоро она прилетит?

— Мы пока еще не договорились, но, скорее всего, завтра утром. Ей тоже нужно время. И, наверное, лучше будет, если мы полетим ей навстречу. А днем над пустыней летать не очень приятно. У нее самолет без гермокабины, поэтому даже в ее самолете будет тяжеловато. Подожди, мне как раз решение принять надо.

И я занялась тем, чем хотела еще в воздухе — обдумыванием ситуации. Назначать точку встречи надо было все-таки в пустыне, за пределами покрытия сети, чтобы я могла созвониться с сестрой, не рискуя быть запеленгованной. Нужно было найти какие-то ясные ориентиры на местности, однозначно привязываемые к карте. И все-таки надо было решить, куда именно мне лететь.

Река Гтзн собирает воду с большой площади и течет почти через половину континента с запада на восток. Приближаясь к побережью, она пересекает пустыню, а потом разрезает хребет Небесных гор и впадает в океан.

Долина Гтзн вблизи от нашего местоположения была неудобна для ирригации, поэтому там было мало населенных пунктов. Но вдоль русла проходил маглев, а вблизи от него в небе воздушные трассы, обычная и аэробусная. Самолет, свернувший с трассы в пустыню, а потом вернувшийся обратно, несомненно, привлек бы внимание УВД.

На западе от нас текла река Тр!кх, правый приток Гтзн. От пустыни ее отделял невысокий водораздельный хребет, название которого я не помнила, но могла посмотреть на карте. Долина реки все еще находилась в дождевой тени Небесных Гор, но река была полноводна, а долина славилась плодородными почвами и была плотно населена. У слияния Тр!кх и Гтзн лежал мегаполис, также называвшийся Тр!кх, столица одноименного княжества.

По здравому размышлению, водораздельный хребет был самой удобной областью для встречи. Там наверняка были отмеченные на карте или даже именованные вершины, идеальнейшие для нас ориентиры. Сестра вполне могла бы получить заказ на вывоз туристов в эти места, поэтому ее полет не должен был вызвать подозрений, даже бы если за ней специально следили. И на восточном склоне хребта не ловила наземная сеть, а значит, я могла звонить через спутник.

Я рассмотрела карту и нашла вершину, подписанную "Охряная гора" почти точно на запад от нашей текущей позиции. На карте многие потенциальные ориентиры были снабжены снимками с воздуха с разных ракурсов, так что я отлично могла рассмотреть эту гору и соседние вершины и убедиться, что я их не перепутаю.

Я снова позвонила сестре и предложила встретиться завтра утром у вершины Охряной горы. Она только переспросила, точно ли прямо на вершине. Я подумала, что да, так меньше вероятность потеряться. И попросила ее не искать меня сразу после посадки, а позвонить, как сядет, чтобы я к ней подлетела. Или если что-нибудь пойдет не так, чтобы мы могли выработать другой план.

— И что мы теперь будем делать? — спросила Ккехн, когда я нажала отбой.

— Расслабляться, — сказала я. — Лучше всего попробовать еще поспать. Можно съесть еще мяса, пока оно не пересохло.

Ккехн согласилась, но сначала спросила, будут ли нас искать с воздуха. Я уточнила, почему это ее беспокоит, и она объяснила, что хочет зарядить свои телефон и компьютер, а для этого надо развернуть солнечную батарею. Я не нашла причин возражать.

Потом мы выкопали джейрана. Я срезала спинные мышцы, лежащие над карапаксом, и на всякий случай прочитала на них заклинание очистки. На вкус они были еще вполне ничего.

— Кытыз! — вдруг обратилась ко мне Ккехн. — А зачем у ваших дежейранов хватательные руки? Почти нигде в Известном Космосе у травоядных хватательных рук не бывает.

— Чтобы перекладывать детенышей в сумку после рождения, ответила я.

На самом деле, они нужны были также для того, чтобы доставать мальчиков. Я не стала это говорить, не зная, как Ккехн это воспримет. Но она, похоже, догадалась сама. Потому что дальше она сказала:

— А ты занималась... Я не знаю, как по-вашему... Тем, от чего бывают... де... дети?

Я, честно говоря, давно боялась этого вопроса, потому что не знала, что отвечать. Да, я это делала. Втайне от бабушки, разумеется. За трату денег на такое она бы меня могла съесть в совершенно нефигуральном смысле. И я не знала, как Ккехн воспримет то, что узнает. Или, точнее, как раз наоборот, довольно хорошо догадывалась, как она это воспримет. Но сейчас мне некуда было отступать, тоже в совершенно нефигуральном смысле.

— Да, — сказала я.

— А дети у тебя есть?

— Я не могу иметь детей.

— Так же, как летать? — уточнила Ккехн. — Умеешь, но не можешь?

— Да.

— А кто тебе запрещает?

— Мама. Точнее, на самом деле, бабушка.

— Бабушека?

— Мать... мальчика от которого я родилась.

— А почему?

— Потому что я много зарабатываю. А у меня есть сестра с детьми, их надо кормить.

— Интересно. У рлаши на Аккио более сложная система. У них есть Великий Договор, что все кланы обязаны ограничивать рождаемость. И они централизованно распределяют квоты. Люди сделали для рлаши таблетку, чтобы за раз рождались не больше двоих, но даже те рлаши, которые живут в человеческих мирах, ей не все пользуются.

— А у людей как? — я невольно вспомнила картинку, которую нам показывали богомолы, с ребенком, занимающим больше половины живота матери.

— А люди происходят от обезьян. Земные обезьяны живут на деревьях и носят детей на животе. Не как в сумке, они просто висят и держатся за мамину шерсть. И поэтому они рожают одного за раз, очень редко двоих. И люди тоже. Поэтому у них ограничение рождаемости почти никогда не было самостоятельной проблемой. Я правильно понимаю, что ты делала это с мальчиком, которому тоже нельзя иметь детей?

— Да.

— А как это было?

— Ну знаешь, у нас это почти все делают, но никто не говорит. На самом деле, не все. Это дорого. Даже я должна почти все деньги отдавать в клан, и копила тайно. В бедных кланах, говорят, многие никогда сексом не занимаются, кроме матерей.

— Что, вот так пошла в магазин и купила?

— Нет, конечно. Есть сводни. Матери с ними связываются, и кто хочет купить, тоже. Все это делают, даже богатые семьи. На выводок много денег надо. Но если узнают, что ты это делаешь, это позор. Платишь деньги, приходишь. Никаких чеков, только слитки. Еще надо заклинание или амулет, чтобы не забеременеть. Большинство его сами не умеют, тоже за серебро или золото надо. Такие комнатки с ширмой, тебе через ширму его отдают. Ты свою свекровь не видишь и не говоришь с ней.

— Я у людей слышала фразу, что каждое общество кажется жестоким и отвратительным, если посмотреть на него со стороны.

— Тебе наше кажется?

Ккехн промолчала. Но паузу она держала недолго.

— Кытыз ты ведь за это деньги платила. Как я понимаю, много. Я правильно понимаю, что ты этого хотела?

Я должна признать, тут она меня поставила в настоящий тупик. На предыдущие вопросы я знала ответы, и знала, что они ей не понравятся. Но сейчас... Я вообще никогда не думала об этом в таком разрезе. Долг... стыд... страх... деньги... физиологическая потребность... Если вдуматься, я очень мало в жизни делала такого, чего хотела. Кроме, может быть, полетов. Да и ими я могла заниматься лишь постольку, поскольку за это платили. Я решила, что честность в данной ситуации лучшая политика.

— Я не думала об этом такими словами.

— А ты хочешь заняться этим со мной? Без детей?

Я поняла, что вопрос-то был совершенно логичный. И даже странно было, что мне все это время не приходило в голову, что она его может задать.

— Знаешь я совсем это себе не представляла. И даже сейчас не представляю. Ты же совсем не похожа на то, с чем обычно занимаемся сексом мы.

— С чем???

Мальчики в нашем языке действительно относились к неодушевленному грамматическому роду. Но по голосу и выражению Ккехн я поняла, что сейчас ей объяснять это было бы плохой идеей.

Она потопталась по кругу и легла на живот, подвернув под себя ноги. И потом сказала неожиданно спокойным голосом.

— Я понимаю. По частям, во всяком случае. Знаешь, у людей мне объясняли. У них на Земле есть животные... Вроде ваших насекомых, но похожие на нас. Только у них восемь ног. Они мелкие, — она показала пальцами размер около десяти сантиметров. — Но некоторые из них ядовитые. А предки людей... они тоже были не очень крупные, и для них эти пауки были по-настоящему опасные. Поэтому у людей такой план тела, как у нас, вызывает инстинктивное отвращение и страх. Те люди, с которыми я постоянно общалась... Они быстро привыкали. Или, по крайней мере, быстро учились скрывать. А те, кто меня видел впервые... Они все умом понимали, что я не паук. Но выражение часто скрыть не успевали. А человеческие выражения я хорошо понимала, я ведь среди них выросла. И я, вроде, привыкла. Но то, что я увидела, когда меня привезли... Я же вашу мимику совсем не понимала. Но шерсть дыбом и оскал... Но до меня только сейчас дошло, что они увидели.