Дальше, без обсуждений я достал мешочек с драгоценностями, снятыми когда-то с ее родителей, слуг, и обнаруженных в скарбе. Они мне были ни к чему, а для Олликс это была память, правда ее она не ценила. Вообще она равнодушно относилась к украшениям, не видела в них ценности.

Потом положил на стол банковский браслет, объяснил ей как им пользоваться. А потом ни говоря, ни слова вышел из комнаты. Собственно я планировал уехать утром, но решил уехать сразу, не тянуть резину.

Город покинул перед самым закрытием ворот, так что можно сказать, что в данном случае мне повезло.

Оставшись один за городской стеной, я вздохнул полной грудью, представляя, что избавившись от Олликс, я обрел истинную свободу. Однако не было того чувства свободы, все таки судьба девочки мне не была безразлична, и я не хотел бы, что бы она умерла. Но что сделано, то сделано.

Проехав полчаса, я остановил своего лэдэр'а и, преобразившись, выпотрошил его. Нет, не спорю, верхом привычно путешествовать, но я не собирался путешествовать в человеческом обличии, так что животина мне была, ни к чему, а выжить тут она не могла, так как ее ареал обитания ограничивался мертвыми землями. И в этих землях, срок жизни сократился в разы. Зачем животному мучиться.

Размявшись в демоническом теле, наслаждаясь струящейся мощью, а также обострившимися чувствами, я сверился с картой, которую легко вызвал в своей памяти, и с ориентировавшись по сторонам света, определил, куда нужно двигаться. Подняв с земли мешочек с золотом и медяками, в который я заблаговременно положил и банковский браслет, я побежал. Нет определенно демоническое тело много лучше чем, то убожество, которым награждает человека природа.

+++

Я сидел в таверне. Она мне нравилась, тем, что здесь было мало народу, всего семь человек, не считая персонал. Под потолком плавали шары, источающие мягкий свет, достаточно яркий для создания равного дневного освещения, но и не раздражающий глаза.

Можно было бы продолжать путь и дальше, усталости я не ощущал, однако однообразность, постоянное движение, и ко всему прочему еще необходимость огибать деревни, все же вынудили меня остановиться.

Два купчика сидели через стол и обсуждали цены на товары, в основном это были зерновые. Хотя чего я, меня это слабо интересует. Так что я уткнулся в тарелку и решил, что не буду растягивать, прикончу все по-быстрому и отправлюсь на боковую. Когда же я одним залпом допил двухлитровый кувшинчик вина, раздался вой. Протяжный, он разнесся по деревне, проник сквозь толстые стены, и удар по ушам, заставив всем телом вздрогнуть и захлебнуться вином. Неприятно когда жидкость из глотки устремляется в нос.

Через мгновение вой повторился. Надсадный, будто какая та сучка пыталась разродиться, или жаловалась на своего кобеля. Проблема была в том, что эта сучка не была человеком.

— Что это за хрень? — спросил я.

Зал ответил полной тишиной. Нет не так, люди не ответили, но тишины не было. Подорвавшийся владелец таверны запирал дверь изнутри, огромным запором. А я еще удивлялся, зачем у двери лежит это чудовище.

Купцы, и четверка солдат, встав, направились наверх, молча. Это говорило о том, что они в курсе происходящего. И вновь повторился вой, и я сразу же понял, что он мне напоминает. Во втором фильме "Дрожь земли", именно так выл червь, прежде чем из него вылезли куроподобные. Не уже ли здесь есть нечто подобное?

— Эй — я поднялся из-за стола и направился к тавернщику — кто это там рожает?

— Вокхок! — многозначительно ответил этот толстячек, и направился к себе на кухню, но я ему не дал, положив руку на плечо.

— И кто такой Вокхок? — и под третий рев чудовища я добавил — И долго он будет выть?

— Оборотень-медведь. Он здесь уже три года, каждые семь дней в конце месяца — вспомнив о моем втором вопросе, он добавил — Кричать будет всю ночь. Мы уже дважды посылали за охотниками, но им не повезло. А один раз, даже Серый приезжал, но он не справился.

— Открывай дверь! — я развернулся, направился к выходу.

— Что?

— Что слышал. Открывай дверь, я не смогу заснуть под этот вой! Да и не собираюсь.

— Но сир...

— Какие нахрен "но". Я за заплатил за комнату, и следовательно желаю отдохнуть, поспать. Не собираюсь из-за какой-то твари просто валяться в кровати. Открывай.

Тихонько я подходил к черте бешенства. Нет, понимаю, что это глупо, но я почему-то возненавидел эту тварь, воющую на улице, я начинал ненавидеть купцов, тавернщика, который мне не хрена не сказал, о том, что у них имеется менструирующий оборотень.

Ух, какой я злой, какой я злой.

— Открывай нахрен эту дверь, пока я тебе матку не вырвал.

Он сделал шаг назад, ошеломленный и непонимающий. Я чувствовал его чувства, видел вспыхнувшую ауру зарождающегося страха, обонял десятки гормонов, которые бушевали в его крови. На лестнице появились воины купчиков. Краем взгляда я увидел, что руки лежали на эфесах меча.

Терпение кончилось и я развернувшись направился к двери. Частичное преображение, укрепляем кости, мышцы и кожу, и со всей дурры бьем по запору-бревну. Бревно выстояло, как собственно и рука, вот только от этого, удар не стал менее болезненным. Боль подстегнула бешенство на уровень злобы, или опустила, охладив меня, не знаю. Точнее так, бешенство стало более трезвым, так будто на краткий миг я оказался в демоническом теле с его тысячекратно превосходящим сознанием.

В общем, выглядел я наверняка как распоследний идиот. Да и плевать. Я взял бревно, и вытащил из скоб. Открыв дверь, я посмотрел в ночь, и, ухмыляясь, шагнул в темноту, провожаемый ошеломленными взглядами обитателей таверны.

Особых проблем с определением местонахождения твари не возникло. Воем, она выдала себя с головой, и находилась совсем не далеко, всего лишь пройти пару домов. Интересно, а почему эта деревня еще существует, ведь по идее тварь должна была сожрать всех. Не поверю, что стены стали для нее такой уж проблемой. Наверняка тут не обошлось без магических приемов.

Учуяв меня, оборотень замолк, и, судя по звукам, понесся в мою сторону, снося хлипкие заборы. Было желание преобразиться, но я понял, что уже пресытился убийством в теле демона. Да, это дает неуязвимость, так как за все время пребывания в этом мире, еще ни одна зверушка так и не смогла пробить хитин своими когтями, клыками, и иными костяными наростами. Да это дает ни с чем несравнимую мощь, силу и скорость, ни говоря уже об ориентировании и мировосприятии. Да, когда я разрушаю, убиваю, мучаю, вокруг разливается грязно-черная, которая тут же устремляется ко мне, и сливается с моей аурой, отчего я испытываю эйфорию, экстаз. Все это верно, но есть одно огромное "Но". Нет драйва, удовлетворения. И именно поэтому я решил преобразиться, но лишь частично. По сути дела, сейчас, оборотень приближался не к человеку, а полукровке.

Я решил ограничиться половиной. Балансировать на этой гране преображения легче и труднее одновременно. Я уже не человек, но и не демон. Легкость в том, что между двумя сущностями, равными, легче удержаться, потому как потенциал трансформы в обоих смыслах равен. С другой же стороны, стоит лишь легкого желания, и трансформа начнется лавиной, и сдержать ее, вряд ли получится, по крайней мере, мне так казалось.

В следующее мгновение, услышал шелест воздуха, земля вздрогнула от особенно мощного толчка, и вот из-за ближайшего дома, в прыжке на землю приземлилась гора мышц. Увидев тварь, я испытал легкие сомнения в выборе трансформы, и уже думал преобразиться полностью, так как переломною стояла помесь медведя и волка. Медведь, слишком округл, по-крайней мере те, кого я видел до того, как здесь оказался. Волк, слишком худ и мал.

Зверюга, а иначе "это" не назовешь, стоя на четырех лапах, достигала в высоту со среднего человека, прямо по темечко, это где-то сантиметров сто восемьдесят, при этом от жопы до носа, было не менее трех метров. Оценивая его вес, я пришел к выводу о минимальной массе этак в тонну. Длинные лапы, длиннее чем у того же медведя, по отношению к торсу, говорили о том, что не стоит подходить близко. Передние лапы к стати, не имели ни чего общего с собакообразной. Это была лапа о пяти пальцах, с шестым когтем у основания.

Нет, для меня-демона, это была бы хорошая собака, ну пусть крупноватая, но собака, а вот на меня-человека, эта тварь произвела впечатление.

Вот "оно" поднялось на задние лапы, потянуло носом воздух. Сделало шаг назад, при этом воздух наполнился какими-то феромонами, мне неизвестными, но приятными моему обонянию. А я уже давно понял, что если запах мне нравиться, то это значит, что мне, плоти, это полезно.

Где-то на задворках моего разпоточенного сознания, мелькнула мысль, что вообще-то стоило бы преобразиться в демона, порвет ведь как тузик грелку. Но сделав морду кирпичом и упершись "рогом", я решил попробовать, в конце концов, порвет так порвет, плохого я в этом ничего не видел. Имеет право.

Зверюга опустилась на передние лапы, подалась корпусом вперед, распахнув при этом пасть, огласила о начале бойни протяжным воем, на миг, оглушив меня. Когда восприятие мира вернулось ко мне, я увидел перед собой оскаленную морду, несущуюся на меня, и уже действовал на рефлексах. Толчок, и мое тело взмывает ввысь, закручиваясь в переворот. Морда зверя также подается вверх, и мне приходится, выкинув руку вперед, положить ладонь на нос. Надавив и получив упор, я, пропустив под собой оборотня, приземлился позади него. Реакции зверя поражали. Уже через мгновение, эта бестия разворачивалась, продолжая по инерции скользить. Оно, даже наклонившись, развернулась ко мне, и, выпустив когти, буквально вспоров землю, прыгнула на меня.

"Ну почему у меня нет меча" мелькнула мысль, сейчас перекатываясь по земле под оборотнем, я понимал, что упустил прекрасную возможность полоснуть ему пузо и выпустить кишки.

А уже в следующее мгновение атаковал я. Катясь, поднимаем корпус, в полу присед, и используя инерцию, посылаем тело в прыжок, и вот я уже на спине зверя. Правда, он успел развернуться. Ловя равновесие, я взмахнул рукой, слишком близко от морды твари, которая не преминула этим воспользоваться, и вот итог, моя рука зажата зубами в пасти, кость сломана, а плечевой сустав вышел из сочленения, или что там у меня. Хотя, может что и похуже.

В долгу я не остался. Не обращая внимания на боль, которая раздирала мою руку, я свободной, сделав лодочку на кости, представив, что это острие кинжала, ударил в шею. Этот удар должен был прийтись в корпус, но хорошо, что тварь подтянула меня к голове, так как там куда я нанес удар, мышц было меньше, и наверняка не такие мощные. Сломав себе пальцы, я все же ощутил, что моя рука погрузилась во что-то влажное и обжигающе теплое. Тут же руку сковало в тисках, потом меня мотнуло, и я рухнул на землю. Правую ногу, уже через секунду обожгла Боль, будто в нее воткнули пару гвоздей, и собственно я не был далек от истины, так как это были когти.

Подтащив к себе, эта тварь подалась вперед, будто ныряя в воду, погрузила клыки в руку, инстинктивно прикрывшую мое горло. Не придумав ни чего лучше, если честно и придумывать нечего было, я распрощавшись с локтевым суставом и кистью, дернул руку в сторону, вынуждая тварь отвернуть голову, и подавшись в перед вцепился зубами в шкуру.

Я с детства боялся пауков, не потому, что они такие страшные, а потому, что боялся укуса. Но посмотрев однажды программу про этих удивительных животных, а для меня они именно животные, я перестал бояться мелких паучков. В этой программе, рассказывалось, что пауки, имеющие сходящиеся жвала, не могут прокусить кожу, так как для них не за что ухватиться. Это как человеку укусить большой воздушный шарик, надутый, разумеется. Для этого требуется клыки, то есть жвалы, должны смотреть вниз. Именно поэтому я удивился тому, что ощутил вкус крови. Это был пьянящий поток, лучше всякого вина.

А потом я рухнул во тьму.

=== Отступление: Черный — Хаос ===

Ресторан назывался "Хан". Трапезничать здесь могли позволить лишь самые состоятельные и влиятельные горожане. Основой блюд были деликатесы, способные удивить самого взыскательного клиента, так как продукты, используемые для приготовления здешних блюд, выращивались не на этой планете. Сорок семь колонизированных миров, могли обеспечить ресторан столь разнообразной и удивительной кухней, что человек, обедающий здесь раз в неделю, за пятьдесят лет, не попробовал бы ни одного одинакового уникального блюда.

В отдельном зале, для вегетарианцев, сидели двое господ, одетых в однотонные серые костюмы, старого фасона, неиспользуемый более чем двухсот лет. К тому же господа, носили очки, а также метрдотель видел, как темноволосый господин, более старший, чем его собеседник, держал в руке маленькую сумку. Кажется, ее называли барсетка? Так же удивляло и то, что он не помнил этих людей, хотя знал всех, кто так или иначе посещал его заведение.

— Зачем весь этот маскарад? — произнес молодой господин.

— Так интересней, так наскучило получать ответы, по желанию, или обмениваться образами, вмещающие в себя все, что твой собеседник хочет сказать. — сделав паузу, старший господин покрутил кистью правой руке в воздухе, будто подбирая слова, и уже в следующую секунду будто выплюнул — Это так скучно!!!

— Но ведь ты знаешь, что я хочу сказать?! — поймав усмехающийся взгляд, молодой господин продолжил — Он мог загнуться.

— Не мог. Скрайт был молод, и потому не очень-то силен, так что, так или иначе победа была бы за ним. И потом, хоть он еще и не Рагдор, он все же Исток...

— Ты думаешь, он станет Рагдором?

— Что Зодчий? — вместо ответа спросил пожилой.

Молодой господин отложил ложку. Пожелай, он мог превратить эту планету в раскаленное облако газа, или в ледяную скалу, летящую в космосе, или во все сделать так, что ее ни когда бы не было в истории этой галактики, как собственно и самой галактики, даже если для этого пришлось бы схлестнуться со всеми богами этого мира, а то и грозди миров. Да, он мог читать любое существо, даже бога как открытую книгу, он знал, что будет в будущем, и мог с легкостью изменить прошлое. Собственно говоря, он был тем, имя чего, раньше служило ему вторым именем, или как говориться погонялом, кликухой. Хаос.

И именно поэтому ему неимоверно тяжело было удерживаться в рамках человеческого существа, играть в эту комедию неведения, потому как хотя он и стал Хаосом, все же он сохранил то нечто, что было от человека.

— Зодчий двигается к Хэт.

— Почему он просто не переместиться к нему? Это ведь так просто!

Хаос не выдержал. Он понимал, что вся эта комедия создана потому, что его собеседнику, почему то нужно, чтобы их разговор состоялся именно здесь, и именно в этом русле. Это существо, уже давно ни делает, ни чего просто так, и это выводило молодого из себя. Да и потому даже состояние, в котором пребывал Хаос, ставшее его личным адом, рвущим душу на части, не располагало к комедии, вынудив его промолчать, дав понять собеседнику, что он не собирается, так глубоко погружаться в роль человека.