В этой реальности Ютландский бой состоялся несколько позже. От потери на Балтике четырёх линкоров, пусть и не самых мощных, кайзер испытал настоящий шок. Для противостояния с Англией у него, на тот момент, оставалось всего тринадцать линкоров и четыре линейных крейсера, а это в два раза меньше чем у основного противника. Срочно были ускорены работы по достройке супердредноутов "Байерн" и "Баден" с пятнадцатидюймовой артиллерией и линейных крейсеров "Гинденбург" и уже практически введённого в строй "Лютцова". К началу летнего общего наступления войск Антанты на войска Центральных держав, во флоте "Открытого моря" не хватало только "Бадена", который проводил ходовые и проводил боевое слаживание экипажа, и через две недели должен был вступить в состав германского флота. Достраивался, и к концу года должен был быть принят в состав флота третий корабль этого типа — "Саксен". Были спущены на воду корпуса четвертого супердредноута "Вюртемберг" и головного линейного крейсера с четырнадцатидюймовыми орудиями "Макензен", готовился к спуску второй такой же корабль "Граф Шпее". Кроме того, немцы решили достроить греческий линейный корабль "Саламис", планируя вооружить его такими же орудиями, как и "Макензен".

Хотя германская судостроительная промышленность работала на полную мощность, но сравниться с английской не могла, и разрыв в количестве тяжёлых кораблей всё больше увеличился. И поэтому в этом времени германский флот не жаждал встречи с английским. А вот с нашим он не боялся потягаться, но опасался минных полей и подводных лодок.

На третьи сутки к немецким укреплениям у Виндавы подползли три непонятные машины. Защитники города ничего подобного не видели. После аккуратного обстрела со стороны моря кораблями Балтийского флота окраин города, наша пехота пошла на решительный штурм. Первыми поползли эти, похожие на большие железные гробы, механизмы. Передвигались они на гусеницах, да ещё и плевались снарядами из пушек, что торчали у каждого из большой башни расположенной вверху корпуса. Ещё выше была небольшая башенка из которой торчал пулемётный ствол. Рядом двигалась пара больших пушечных бронеавтомобилей. Позади, прячась за бронёй, бежала пехота. Этих железных монстров, казалось, ничто не могло остановить, пули от них просто отскакивали с противным визгом. Даже прямое попадание трёхдюймового снаряда в одного из этих чудищ, не остановило его. Машина доползла до первого ряда колючей проволоки, снесла его, а потом и все остальные ряды. При этом её орудие стреляло удивительно точно, уничтожая позиции пулемётчиков, мешавших продвижению русской пехоты. А бегущего противника она уничтожала из пулемёта. Это было первое появление на поле боя тяжелого бронехода Менделеева или попросту Б-4, и оно прошло успешно. Оборона противника была прорвана, и наши войска ворвались в город.

В этот же день, но в море, в трёхстах пятидесяти милях, почти строго на ост от Виндавы, находилась оперативная группа контр-адмирала Вяземского, осуществлявшая дальнее прикрытие десантной операции наших войск на побережье Курляндии. Рано утром, вылетевшие на разведку два гидроплана М-9 с "Сапсана", обнаружили в сорока милях от острова Борнхольм, летевший курсом на восток германский цеппелин. Немец наших авиаторов видимо не заметил, так как стометровую колбасу было легче обнаружить, чем девятиметровый гидроплан. Цеппелин даже не летел, а плыл по ветру, только изредка подправляя свой курс моторами. Он высматривал русские подводные лодки, так как выполнял роль противолодочного дозора, у идущей позади него германской эскадры. А состояла эта эскадра: из четырёх линейных кораблей типа "Кёниг", двух линейных крейсеров, "Фон дер Танна" и "Зейдлица", а также группы крейсеров и эсминцев.

Морские летчики не стали сразу атаковать дирижабль, а облетели стороной, пока их не заметили, так как у них был приказ произвести разведку. Наши авиаторы рассудили здраво, что эта колбаса тут не просто так болтается, она что-то высматривает. А для чего высматривает? Возможно, где-то позади, идёт конвой или даже эскадра противника. Если это караван, то будет хорошая охота для группы Вяземского, а если это немецкая эскадра спешит сейчас к Виндаве, то надо всё точно разведать. Каков состав этой эскадры? Стоит с ней встречаться нашим кораблям или нет? Гидропланы облетев дирижабль стороной и пролетев немного вперёд, увидели множество дымов. Это, как чуть позже выяснилось, шла эскадра, с которой адмиралу Вяземскому встречаться было смертельно опасно. Впереди, широко растянувшись по фронту, бежали три эсминца, потом, основным строем колоны крейсеров и линкоров. С флангов это построение прикрывали эсминцы. Сверху висела ещё одна колбаса, выполнявшая ту же роль, что и первая. Наши гидропланы близко подлетать не стали, чтобы не быть опознанными. Командир воздушных разведчиков, старший лейтенант Лишин, направился в сторону шведского острова, изображая из себя шведов. Удалившись от немецкой эскадры, наши летчики взяли курс домой, и через некоторое время вновь заметили дирижабль-разведчик, плывущий впереди них. И тут у наших летунов взыграло ретивое, и они решили атаковать. Поднявшись повыше, и прячась в редких облаках, они нагоняли противника, надеясь на удачу. Но удача была нужна всем, она не захотела оставаться только на одной стороне. На "Сапсан" вернулся только один гидроплан, лейтенанта Литвинова, но из него выбрались трое. При атаке цеппелина был убит наблюдатель в экипаже старшего лейтенанта Лишина, а аппарат был повреждён, так что, через несколько минут полёта, ему всё же пришлось приводниться и попытаться исправить повреждения. Второй гидроплан лейтенанта Литвинова пока кружил рядом, надеясь, что его товарищ сумеет взлететь. Но повреждения были серьёзные и лодка постепенно набирала воду. Литвинов приводнил свой самолёт, и похоронивший своего наблюдателя в море Лишин, вплавь добрался до гидроплана товарища. Свой он перед заплывом поджёг, поэтому вплотную подрулить Литвинов не мог, опасаясь взрыва.

После этого победа над цеппелином для старлея Лишина была не в радость.

"Чему тут радоваться — рассуждал сам с собой лётчик — наблюдатель погиб, аппарат свой я потерял. И всё это из-за собственной дурости. А могло ведь быть гораздо хуже, если бы нас обоих сбили, а мы колбасу нет. Все разведданные пошли бы прахом, и наши корабли, не зная о противнике, могли нос к носу встретиться с германской эскадрой и во всем этом был бы виноват я. И что я теперь скажу Петровичу? Он доверил мне очень серьёзное дело, а я повёл себя как мальчишка. И о чем только думал, начиная эту атаку. Есть ведь приказ, в первую очередь доставить разведданные, а уж потом атаковать противника. Почему я не приказал Литвинову продолжать полёт дальше, и доставить сведения о германской эскадре, а позволил также принять участие в атаке? Теперь грянет гроза, наш командир не прощает таких промахов, как бы погон не лишиться".

Старший лейтенант оказался прав, капитан первого ранга Дудоров отчитал Лишина за его этот проступок, и даже вовремя доставленное известие о германской эскадре и уничтоженном дирижабле не смягчили его гнев. Погоны, конечно, со старлея не сняли, но получил он знатно! Поэтому вся слава досталась Литвинову, в том числе и за спасение командира из смертельной опасности, за что лейтенант и был представлен к Георгию.

Через полчаса в штабе Балфлота уже знали об обнаруженной германской эскадре, что шла курсом на восток, по всей видимости к Виндаве. Об новой угрозе все были предупреждены. Принимались и меры к задержанию германской эскадры. Первыми должны встретить противника подводные лодки. В район Виндавы высылались минные заградители, чтобы выставить ещё одно заградительное минное поле. Туда же направились и все находящиеся в строю старые подводные лодки.

Вяземский хотел в первую очередь нанести бомбовый удар по кораблям противника. Так, немного попугать. Но потом здраво рассудил: "Нет, этого делать нельзя, противник имеет два быстроходных линейных крейсера и вполне может броситься в погоню, если поймёт, что где-то рядом находится русская эскадра, в составе которой есть гидрокрейсер, чьи самолеты только что предприняли налёт. И самое большое расстояние, на котором может находиться гидрокрейсер от врага, это восемьдесят миль. А мы-то находимся в семидесяти милях, и нас при желании они могут нагнать за 10-12 часов. Наша скорость будет не выше двадцати узлов, а у противника на шесть-семь больше. Я мог постараться увести за собой эти германские крейсера, если бы Максимов пошел мне навстречу, ведь три линкора против двух линейных крейсеров, это уже большое преимущество. Даже учитывая выдающиеся характеристики "Фон дер Танна". Но Максимов не пойдет на встречу, а будет находиться возле Виндавы. Возможно и немец не бросится в погоню, опасаясь того, о чём я только что подумал".

Вяземский не стал рисковать и повел свои корабли на северо-восток, к острову Эланд. Немцы всё же узнали о присутствии где-то неподалёку русской эскадры, так как из воды были выловлены двое из экипажа дирижабля, сбитого нашими гидропланами.

По их словам, немцы отправили пару эсминцев и лёгкий крейсер разведать путь прямо по курсу чтобы выяснить, что ожидает эскадру в ближайшие пять часов. Второй дирижабль также направился на разведку и это была серьёзная ошибка командующего немецкой эскадрой.

Через три часа, после того как улетел дирижабль, на немецкую эскадру вышла первая подводная лодка из дальней завесы, это был "Волк" старшего лейтенанта Ивана Мессера. Который, сам того не ожидая, оказался на путь германской эскадры. И оставаясь незамеченным с кораблей противника, так как воздушного прикрытия в этот момент не было, вышел в атаку. Ему даже маневрировать не пришлось, как один из линкоров сам налетел на торпедный залп. Мессер сумел поразить второй в кильватерной колонне корабль, жаль, что только одной торпедой, и это был "Маркграф".

Торпеда попала перед носовой башней, где заканчивался основной броневой пояс, вызвав обширные затопления в носовых отсеках, и даже началось поступление воды в носовой погреб, но с этой бедой справлялись насосы. Линкор осел носом, его управляемость заметно снизилась, как и скорость. Контр-адмирал Пауль Бенке, командир третьей эскадры линейных кораблей, запросил у командующего эскадры контр-адмирала Фридриха Бёдикера разрешение отправить поврежденный линкор в ближайший порт. После всесторонней оценки повреждений и доклада его командира стало понятно, что линкор будет только обузой для всей эскадры. Хотя он боеспособность и не потерял, и если нужно, то ещё постоит за себя, но своей скоростью и маневренностью будет только сковывать эволюции всей эскадры. Если представится случай повстречать русские линкоры, у которых и без того ход на пару узлов больше, то он окажется для погони бесполезным. И линкор под охраной двух эсминцев направился в Свинемюнде, а эскадра продолжила путь дальше. Но где-то через час, эскадра вновь была атакована подводной лодкой.

Лейтенант Кондрашов, командир "Вепря", атаковал корабли сразу восемью торпедами, выпустив их веером, но в линкоры не попал. Правда, несколько минут понервничать командиров двух линкоров он заставил, пока они уворачивались от идущих на них торпед. А вот один из эсминцев не смог увернутся или его моряки не заметили торпеду, и ему взрывом оторвало корму. Спасти удалось немногих, так как корабль мгновенно осел на корму и перевернулся. А когда, после всего этого, пришло сообщение с улетевшего дирижабля, что на пути эскадры обнаружены две подводные лодки противника, и неизвестно, сколько ещё не замечено, адмирал Бёдикер решил больше не рисковать, идя этим курсом, и взял севернее, обходя опасный район. Он предположил, что русские подлодки расположились вдоль побережья, на удалении максимум в десять-пятнадцать миль от береговой черты.

Адмирал Вяземский в это время, находясь в десяти милях восточнее шведского острова Эланд, решил вновь послать гидросамолет на обнаружение вражеской эскадры. Хотя из перехвата радиосообщений он понял, что немцы нарвались на "свободных охотников" и у них возникли проблемы. После получения радиограммы от командира "Волка", кое-что прояснилось — немцы лишились одного линкора, который был повреждён торпедой и вынужден покинуть эскадру. Вскоре вернулась воздушная разведка, и доклад адмиралу не понравился. Немецкие корабли были замечены в пятидесяти милях от оперативной группы, но вот только они держали курс не на восток, а именно на него.

Надо срочно, полными ходами уходить в отрыв — сразу же подумал Вяземский. Но общая скорость нашего отряда, на два узла меньше, чем у немецкой эскадры, если та пойдёт парадным ходом. Это не так опасно, всё же фора в полста миль, это много, если бы только не одно "НО!!!". У немцев два линейных крейсера с двадцативосьмиузловым ходом, и они могут нагнать нас через восемь часов и связать боем, этим давая линкорам время приблизится. А три "Кёнига", да два крейсера, мало уступающие старшим братьям по силе бортового залпа, да и по бронированию, это верная гибель для "Петропавловска", да и для эскадры тоже. Убежать мало кто сможет. Вяземский повел свои корабли на север, стараясь оторваться от противника, если тот на самом деле ведёт преследование.

Странно, — размышлял адмирал Вяземский, — может быть противник узнал местонахождение отряда. Но как? Нам в пути никаких судов не попадалось, с берега заметить также не могли. Возможно, что нас обнаружила подводная лодка противника, которая где-то тут находилась на позиции и предупредила своё командование. Но опять же, наша радиослужба работу радио поблизости не обнаружила. Тогда откуда противник узнал о нас? Остается уповать на скорость и попробовать потеряться на морских просторах, а там, вскоре, и ночь настанет. Но возможно это просто манёвр германской эскадры, чтобы обойти севернее, позиции наших подводных лодок. И противник пока не предполагает, что у него прямо по курсу русские. И этому есть подтверждение. Получено сообщение с подводной лодки "Вепрь" о том, что Кондрашов сумел нанести тяжелые повреждения эсминцу, об этом он доложил в штаб, и о том, что немецкая эскадра продолжила движение дальше. Но вот о дальнейшем продвижении германской эскадры с других подлодок не поступало. Только с "Гепарда" пришло сообщение о замеченных в море, но на большом расстоянии от подлодки, одного крейсера и двух эсминцев и больше ничего. И это сообщение было два часа назад.

Оперативная группа уже два часа на полном ходу убегала на север. Всё это время горизонт за кормой был чист, да и по времени ещё рановато кому-то появится. Сбросив ход своего отряда до малого, адмирал приказал Дудорову выслать на разведку только один М-9, чтобы не терять времени на спуск, а потом и на подъем лишнего аппарата. Если тебя преследует противник, то каждая секунда на вес золота. Как только гидроплан оторвался от воды, корабли возобновили движение прежним курсом, но уже средним ходом. Зачем стоять и ждать возвращения разведчика, если тебя преследует намного превосходящий по силам противник. Через два с половиной часа гидроплан догнал свои корабли, и после доклада авиаторов, всё встало на свои места. Отряд никто не преследовал, просто адмирал германской эскадры решил взять севернее и обогнуть предполагаемое, по его мнению, место засады русских подводных лодок. А теперь, судя по курсу, эскадра направлялась в Кенигсберг, но возможно, чуть позже, возьмёт, да и снова поменяет свой курс, на более восточный. Срочно в штаб флота ушла радиограмма о местонахождении пропавшей эскадры врага.