Книга 8. Воздушный Стрелок. Турист

Глава 24. Кто ходит в гости, кто не ходит в гости...

Казалось бы, наступившее утро смывшее дурное послевкусие ночных кошмаров мучивших околоточного надзирателя, должно было принести ему облегчение... Но не тут-то было. Первым звоночком о том, что одними кошмарами дело не ограничится, стал звонок оставленного на дежурстве в околотке урядника Валеева. И ведь нельзя сказать, что сообщённые им новости были совсем уж плохими, но и радостного в них было мало. Ну а как ещё можно расценить тот факт, что сотрудники припортового околотка внезапно потеряли доступ к части помещений присутствия?! А именно — к камерам предварительного заключения, где, вот совпадение-то, со вчерашнего вечера обосновалась супружеская чета молодых детей боярских. Единственные постояльцы... но какие же мутные, а?

— Итак, что у вас здесь произошло? — проворчал надзиратель, оказавшись в дежурке. Валеев вздохнул.

— В семь часов пятнадцать минут, мною, согласно инструкции номер... — забубнил урядник, но Швырко его тут же оборвал.

— Короче, Игнат! — рявкнул он.

— Во время очередного обхода я обнаружил, что не могу пройти к блоку для задержанных, — тут же исправился тот. — Меня буквально что-то останавливает прямо на входе. Шаг за порог, короткое помутнение в глазах, приступ головокружения и... до порога вновь остаётся один шаг. Я пытался запустить туда дрона, эффект тот же. То есть, не важно, смотрю я на него "вживую" или наблюдаю за полётом через фиксатор, результат не меняется. Муть в глазах, ощущение будто кружится голова. Миг и всё проходит, но дрон висит в полуметре от прохода в коридор с камерами.

— Та-ак, — обескуражено протянул околоточный надзиратель и почти тут же нахмурился. — А что показывают фиксаторы в камерах? Как ведут себя задержанные?

— Эм-м... — урядник на секунду замялся но, взял себя в руки и признался: — это вторая часть проблемы, господин надзиратель.

— Что? Они удрали?! — предположил худшее Швырко, на что Валеев покачал головой.

— Нет-нет. Камеру задержанные не покидали... наверное. По крайней мере, сейчас они точно на месте, — поторопился успокоить начальство урядник, но попытка явно оказалась провальной.

— Что значит "наверное" и "по крайней мере сейчас"? — Заскрежетал надзиратель, сверля подчинённого раздражённым взглядом. Терпение у постепенно, но неотвратимо багровеющего начальника околотка, явно было исчерпано, а рисковать, навлекая на себя гнев злопамятного толстяка, урядник всё-таки не желал. Потому, вместо дальнейших объяснений, которые могли бы вызвать у надзирателя лишь ещё большую ярость, Валеев активировал огромный экран на стене дежурки, где тут же появилось изображение передаваемое фиксаторами со всех помещений околотка разом. Одним скупым, выверенным движением, урядник убрал лишние "картинки", и весь экран заняло изображение передаваемое с фиксаторов установленных в блоке камер предварительного заключения. Может быть, Гавриил Ефимович и хотел бы продолжить разнос подчинённого, на который тот столь явственно напрашивался, но увиденное на огромном экране просто выбило околоточного надзирателя из колеи.

— Эт-то что?... Эт-то как?! — прохрипел совершенно ошалевший Швырко, тыкая пальцем в картинку. А там было чему удивиться. Аскетичность камеры, вовсе не созданной для комфортного пребывания кого бы то ни было, сейчас оказалась основательно разбавлена совершенно неуставными дополнениями, вроде лёгкого походного столика, накрытого вполне себе приличной скатертью и заставленного накрытыми клошами блюдами, пары складных кресел, обосновавшихся у торцевой стены камеры, под высоким и мутным, забранным решёткой оконцем, на которых, собственно, и устроились наглые задержанные... Про пледы на шконках, цветастые подушки и ширму, отделившую гигиеническую зону камеры от общей, можно было бы и промолчать, но тут-то Гавриила Ефимовича накрыло... и прорвало. Мат околоточного надзирателя, наверное, мог бы перекрыть шум порта, но несмотря на древность постройки и её архаичность, здание полицейского околотка отличалось отменной звукоизоляцией, так что всю тяжесть гнева Швырко вынужден был принять на себя несчастный урядник. Впрочем, Игнат Валеев оказался достаточно крепким человеком, а может сказался опыт общения с толстяком-надзирателем... как бы то ни было, этот звуковой удар он перенёс практически без потерь. Ну а что в ухе ещё часок звенеть будет, так это мелочи, честное слово.

Тем временем, начальник исчерпал запасы мата и, устало выдохнув, с размаху рухнул в кресло дежурного. Древний, изрядно потрёпанный образчик офисной мебели жалобно скрипнул, приняв на себя семь пудов начальственного мяса, но всё же с честью выдержал это испытание. Швырко же, не обратив никакого внимания на поскрипывание крутящейся сидушки под своей задницей, тем временем, словно заворожённый пялился на экран, где отчётливо было видно, как задержанные по его приказу дети боярские весело о чём-то переговариваются, иногда демонстрируя друг другу невидимые постороннему экраны своих коммуникаторов.

— Стоп! — околоточный надзиратель ткнул толстым, похожим на сардельку пальцем в изображение. — А это ещё что такое?! Я же приказывал изъять у них коммуникаторы! Валеев!

— Приказ был выполнен в точности, — вытянулся во фрунт урядник и уже чуть тише договорил: — Вспомните, Гавриил Ефимович, вы же сами их в своём сейфе заперли.

— Тем не менее, устройства при них, — сощурившись, Швырко смерил подчинённого подозрительным взглядом. — А ну-ка, идём в мой кабинет. Проверим кое-что..

— Так точно, — урядник перевёл контроль околотка с дежурного инфора на свой браслет и двинулся следом за выскочившим за дверь и уже покатившимся в сторону лестницы надзирателем. В отличие от взбудораженного происходящим начальства, Игнат уже успел смириться с творящейся в околотке чертовщиной и теперь терпеливо ждал, когда его зарвавшийся шеф, нечувствительно проскочивший стадию отрицания, минует наконец стадию гнева, поторгуется и смирится, как сам Валеев, после чего можно будет попробовать договориться с задержанными, что называется, по-хорошему. В депрессию у начальства урядник не верил, а потому и не учитывал её в подсчётах стадий принятия неизбежного.

Но стоило им оказаться в кабинете надзирателя, как все надежды урядника на скорое окончание творящейся в околотке чертовщины пошли прахом. Швырко открыл сейф и... очередной звуковой удар накрыл Игната. Неудивительно, вообще-то. Железный ящик защищённый от несанкционированного проникновения тяжёлым рунным комплексом запитанным от графенового источника, запрятанного внутри, оказался девственно пуст! Ни коммуникаторов, ни документов.. ни личной печати надзирателя.

— Твою ж дивизию, — ярость и гнев как-то неожиданно покинули Гавриила Ефимовича и тот грузно осел в своё кресло. Побледневший надзиратель уставился пустым ничего не выражающим взглядом на зияющие первозданной чистотой полки сейфа. — Всё! Печать, деньги, документы... Заявки! Даже заявки украли!

— Гавриил Ефимович.. — урядник попытался обратить внимание шефа на себя, но не преуспел. — Господин надзиратель!

— Всё, абсолютно всё... — удручённо качая головой, проговорил Швырко, шлёпая губами. — Планы, разработки... Отчёты!

На последнем услышанном от начальства слове, урядник побледнел. Отчёты по всякому поводу и без, были священной коровой околоточного надзирателя припортового района Усть-Бельска. Он их писал сам и заставлял составлять подчинённых. По всякому, даже самому ничтожному поводу, на каждый чих и пук. Валеев вообще считал, что большая часть той писанины, что требовал от них Швырко, не уходила дальше этого сейфа и составляла самую натуральную коллекцию околоточного надзирателя. Ну а что? Кто-то собирает марки, кто-то гоняется за редкими жучками-бабочками, а вот Гавриил Ефимович коллекционирует отчёты-доносы-анонимки. Бывают завихрения и похуже, верно? Хотя, если обратить внимание на нынешнее состояние шефа, тараканы у него те ещё... затейники.

Пока урядник размышлял о степени нормальности своего начальства, сам Гавриил Ефимович вдруг словно очнулся. Обвёл взглядом кабинет, скрипнул зубами, глянув на гостеприимно распахнутую дверцу опустевшего сейфа и, неожиданно стремительно вскочив с кресла, устремился на выход из кабинета. С самым деловитым видом промчавшись по лестнице, точнее, скатившись с неё бодрым колобком, надзиратель рванул ко входу в блок камер предварительного заключения. Шаг, другой... в глазах у наблюдающего за ним урядника уже привычно помутнело и слегка закружилась голова. Игнат моргнул и обнаружил начальника стоящим в шаге от дверного проёма ведущего к камерам. Что и требовалось доказать!

Если урядник считал, что его начальник успокоится, подтвердив его слова на собственном опыте и убедившись в невозможности пройти через установленный "постояльцами" барьер, то он ошибся. Упрямства и злости Швырко было не занимать, так что за первой попыткой тут же последовала вторая, а за ней третья и четвёртая... На восьмой итерации и без того багровый от гнева околоточный надзиратель зарычал, а на десятой стал сыпать отборным матом, умудряясь при этом ни разу не повторяться в оборотах речи.

— И незачем так кричать, я и с первого раза прекрасно вас услышал, — раздавшийся из глубины коридора голос задержанного был спокоен и негромок, тем не менее звучал он чуть ли не отчётливее голоса беснующегося околоточного надзирателя.

— Обухов! — тяжело прохрипел выдохшийся к этому моменту Швырко. — Сволочь! Я ж тебя закрою ко всем чертям и дьяволам! Ты понимаешь, что сотворил, молокосос?! Препятствия работе полицейского департамента, сопротивление властям, взлом сейфа государственного чиновника, кража секретной документации... По этапу пойдёшь! На десятку ты уже себе заработал, мерзавец!

— О, тёпленькая пошла, — непонятно отозвался молодой человек, кажется, ничуть не смущённый угрозами плюющегося от бессилия начальника околотка. — А вы, господин хороший, не пугайте. Пуганные мы. Незаконное задержание, лишение права на свободу общения путём отъёма личных документов и коммуникаторов, использование служебного положения в личных целях... Сколько там за такие финты полагается? Уж не четвертачок ли, а? Да с конфискацией, а? Конфетка же.

— Ты... — Швырко вдруг замер и, резко развернувшись на месте, окинул взглядом изображающего каменную статую урядника. — Валеев... твоё дежурство окончено. Докладную положишь на стол. Отчёт туда же. Свободен... а, нет! Сначала вызови сюда Самойлова и Зарипова. Вот теперь можешь идти.

— Так они же в только завтра... — заикнулся Игнат, но, поймав испепеляющий взгляд начальника, кивнул. — Понял. Будет исполнено.

О чём там дальше ругался с задержанными надзиратель, урядник не слышал, да и неинтересно ему это было. Куда больше его в тот момент занимал отчёт и докладная, затребованные начальством. Зато закончив эту канитель, Игнат имел возможность полюбоваться на работу столь внезапно вызванных в присутствие коллег. Они сами тормознули уходящего домой урядника на пороге околотка.

— Игнат, приветствую! — Зарипов выскочил из-за угла, как чёртик из табакерки. — Слышал, ты знаешь, где находится машина, которую нам нужно перегнать в отстойник?

— Какая машина? — не понял тот.

— Рыжая, большая, если верить Швырко, — пожал плечами Рашид.

— А... — протянул урядник. — Эта машина... Ну да, знаю. Вы её прямо сейчас забрать попытаетесь?

— Нет, вечером, — саркастично усмехнулся подтянувшийся следом напарник Зарипова, Илья Самойлов. — Конечно, сейчас. Иначе боров нас с потрохами сожрёт. Кто-то его выбесил сверх меры. Не знаешь, кто бы это мог быть, а?

— Постояльцы наши, с вечера в камере отдыхают, с утра Швырко нервы мотают. Умело так, надо заметить, — ухмыльнулся в ответ Игнат и, чуть подумав, кивнул. — Ладно, поехали, покажу где стоит эта рыжая монстра. Но, предупреждаю заранее, я бы на вашем месте особо не усердствовал. Думается мне, просто так эта машинка вам не дастся.

— Ой, видали мы карликов и покрупнее, — отмахнулся вечно легкомысленный Рашид, а вот его напраник повёл себя куда серьёзнее.

— Ты что-то знаешь, Игнат?

— Угу. Постояльцы наши, из детей боярских. И машинка, соответственно... — проговорил он, со значением глядя на коллегу. Самойлов понятливо кивнул. А вот Рашиду Зарипову эти игры явно были не интересны. Куда больше его заботила предстоящая работа. И замечание Игната лишь распалило любопытство младшего урядника, специализирующегося на технике и.. её взломе. Боярская машина же обещала интересные, нераспространённые решения в защите, познакомиться с которыми Зарипову просто-таки не терпелось. Он аж на месте подпрыгивать начал. Валеев же... Нет, он мог, конечно, плюнуть на всё, указать коллегам точку на карте, где осталась машина Обуховых, и спокойно отправиться домой отдыхать после самого идиотского дежурства в своей жизни, но... Любопытство! Чёртово любопытство не дало ему уйти из "театра" в самый разгар представления. И пусть оставаться в присутствии по окончании дежурства, рискуя попасться на глаза и без того раздраконенному Швырко было бы непомерной глупостью, но кто мешает посмотреть другое представление, тем более, при наличии приказа указать паре Самойлова место, где Обуховы оставили свою монстру.

И надо заметить, решение оказалось верным. По крайней мере, сценка вышла затейливой. Стоило воодушевлённому Рашиду устремиться к тяжёлой спасплатформе и взяться за сканер, с целью подключения к новой игрушке, как царившую на опушке леса тишину разорвал механический голос, донёсшийся из динамика платформы.

— Внимание! Несанкционированный доступ. Включена фиксация. Предупреждение: ваши действия ведут к активации протоколов защиты родового имущества. Уточнение: согласно нормам действующего законодательства, пределы защиты родовой и частной собственности не определены. Возможен летальный исход. Настоятельно рекомендую покинуть защитный периметр.

Смотреть как будут выкручиваться коллеги, успевшие хапнуть перечного газа, в качестве первого, несмертельного средства защиты от настырных, Игнат не стал. Хмыкнул, развернулся и потопал прочь, пока до него не докатилось ядрёное облако, выметнувшееся из-под днища машины, сразу, как только Зарипов попытался взломать спасплатформу через те самые фиксаторы.

Злорадство? Нет-нет, урядник Валеев далёк от столь низменных эмоций. Просто его дежурство давно закончено, а лезть в своё личное время с помощью коллегам туда, где работают официальные фиксаторы... Точно не сегодня. И вообще, не в этом случае. Тут ведь, одним неполным служебным можно и не отделаться. А урядник Игнат Валеев, как ни странно, любил свою работу, и лишаться её был совершенно не намерен. Так что, "сама, сама, сама...". Хочется Швырко вляпаться в боярские разборки, его право. Желает Зарипов выслужиться и получить второй шнур, вперёд. На нём же его и повесят в случае чего. Но всё это без Игната, пожалуйста.

А в то же время, в припортовом околотке события развивались своим чередом. Начальник рвал и метал, дневная смена старательно, хоть и безуспешно, пыталась прятаться от гнева надзирателя по углам, а сидящие в полной недоступности "постояльцы" только подливали масла в огонь общего безумия, воцарившегося в присутственном месте, фактически, оплоте закона и порядка славного города Усть-Бельска. И кто знает, во что могла вылиться вся эта фантасмагория, если бы в один определённо "прекрасный" момент на пороге околотка не появился худощавый пожилой господин в чуть старомодном, но щёгольском белоснежном костюме-тройке...