Аркулов осушил стакан и, отдав его девочке, откинулся на подушку.
— Эта женщина из сна, — бросив стакан в утилизатор, Майя присела рядом с отцом, — она сделала тебе очень больно... так больно! Кто она?
— ...Жена... — чуть помолчав, ответил Аркулов, — гражданская... в общем, мы жили вместе.
— А почему перестали?
— Она меня разлюбила... Ушла к другому мужчине.
— Почему?
— Так получилось, — пожал плечами Аркулов. — Бывает.
— Я бы хотела её убить! — заявила девочка.
— Не стоит, — Константин внимательно поглядел на Майю: губы её сжались, на лбу пролегла вертикальная складка, тёмные глаза смотрели совсем не по-детски жёстко и внимательно. — За такое не убивают. Люди расходятся, это случается, дело житейское...
— Но она долго врала тебе и ушла к плохому человеку. — Майя опустила голову, и теперь говорила, глядя на отца исподлобья.
— Послушай, детка, — Аркулов взял её за руку. — Люди часто делают друг другу больно, так устроена жизнь, к тому же это было тридцать пять лет назад.
— Но твоя боль не проходит!
— А ты что, думаешь, если убить, пройдёт? — поднял брови Константин. — Нет, милая, это не поможет, вернее, не помогло, — ведь её и так уже убили.
— А я знаю! — выкрикнула Майя.
— А раз знаешь, то какого чёрта мелешь чушь? — тоже повысил голос Аркулов. — Её зарезали! В парке! Потому что тот, к кому она ушла, был настоящим бандитом! Поэтому он сел в тюрьму, а Настю зарезали! Она и так уже наказана! Наказана, чего ещё тебе надо?!
— Убить её самой! Убить её самой, вот что мне надо!! — вдруг заорала Майя в лицо Аркулову, зрачки её стали стремительно расширяться, заполняя радужку. — Убить!! Надо! Самой!!! — Она попыталась вырвать руку и вскочить, но Аркулов уже был начеку и, невероятным напряжением всех сил удержал её. — Самой!!! Самой!! Са... — Майя замолкла, с удивлением глядя на прижатое к плечу дуло инъектора, потом медленно повалилась прямо на отца.
Аркулов подвинулся, осторожно укладывая Майю рядом с собой. Проступившая у неё на лбу яркая сетка сосудов постепенно бледнела. Отдышавшись, Константин вытер простынёй пот, сунул инъектор обратно под подушку, и, откинувшись назад, закрыл глаза.
Это, конечно, неправильно. Нельзя вот так тупо купировать её срывы с помощью химблокады. Их надо останавливать ментально, тогда организм Майи научится бороться с ними самостоятельно, точно так же, как уже научился контролировать и перерождать целый спектр других реакций. Надо-то, надо, да только не всегда всё получается, как планируешь! Не сделай он укол в прошлый раз, когда Майя вопила, что хочет вернуться, и она разбила бы себе голову о стену. А сегодня у него просто нет физической возможности остановить её ментально — сейчас он слишком слаб. Спасибо ещё, новый тюн действует, а то бы, наверное, даже руки не смог поднять. Аркулов вздохнул. Эти сбои в работе центральной нервной системы Майи, скорее всего, следствие почти полной потери связи и вынужденной инволюции, которую он устроил девочке, когда умирал. И по-хорошему, надо бы вернуться в работе назад и внимательнейшим образом исследовать данные по тому периоду, чтобы найти отправные точки, новые методы ментального воздействия, тщательно скорректировать эвопрод... но — время! Времени-то уже ни на что не остаётся!
Завтра собеседование!
Некогда возвращаться назад, подвергаясь риску потерять хоть что-то из достигнутого. До отлёта осталось всего ничего, и нужна максимальная стабилизация, максимальная во всех смыслах... Майя должна не только продержаться без связи с ним во время прыжка, она должна быть способна оставаться девочкой, даже если он спятит.
В памяти Аркулова всплыли записи случаев невыдержанного буферного срока среди больных ППГ: мелко трясущая головой женщина пытается идти, но не может сделать и шагу, чтобы тут же не завалиться на правый бок, пускающего слюни мужчину везут на каталке, юноша с лицом, залитым кровью из носа, дико кричит, сжимая виски руками... Ужасные кадры, от которых хотелось отвернуться и завыть, но Аркулов на них не зацикливался, всматриваясь в другие, казавшиеся почти нестрашными.
Кто знает, может быть, он окажется в числе тех, кто отделался лёгкой амнезией или временной потерей зрения и слуха, а то и того меньше? Никто не может предсказать, как невыдержанный срок скажется именно на его мозге, точно известно только, что реакция каждого больного ППГ индивидуальна, — так почему бы не верить в лучшее? Особенно, если иного выхода нет...
Стоит только промедлить, и кольцо вокруг них с Майей сожмётся, так, что не вырвешься, — Аркулов это ощущал, предвидел, знал! Возможно, из-за всё той же повышенной чувствительности мозга, но, скорее всего, благодаря обычному логическому мышлению и анализу обстановки.
Константин нежно отвёл упавшую на глаза девочки прядь волос. Кончик её изогнулся вверх, тычась ему в ладонь. Пора Майю постричь, подумал Аркулов, прощупывая чересчур уплотнившиеся волоски, из кончиков которых уже начали выглядывать наружу розовые сердцевинки.
"Ничего, милая, мы справимся..." Константин наклонился и поцеловал девочку в щёку. Ведь даже если он потеряет память, чувства или способность двигаться — ментальная связь с Майей не исчезнет! Она возобновится, как только с него снимут шлем, где бы он или девочка не оказались. Их связь преодолеет любое расстояние — после той переломной ночи, когда она нашла его в больнице, Аркулов в этом не сомневался. Майя поможет ему побороть любые последствия прыжка, став на время его глазами, ушами... вестибулярным аппаратом... даже разумом, если понадобится! Да, она сможет — Аркулов верил в это.
Глава 4
Выйдя из бара, Денис ещё раз вызвал Валенту, но тот снова на звонок не ответил, как и на отправленное чуть раньше сообщение, что обеспокоило уже всёрьёз. Хотелось позвонить Борькиной жене, но Денис не решился: Юлька в такое время могла уже лечь спать — она работала в детском саду, куда малышей начинали приводить с восьми утра, так что вставать ей приходилось рано.
Денис набрал Юлин номер сегодня, едва продрав глаза, но вызов остался непринятым. Чёрт, да что ж это такое? Куда они все провалились? Вдруг вспомнилась Борькина беспечность по части дверей и замков как в подъезде, так и в квартире, и Денис, стряхнув остатки сна, посмотрел на часы: семь ноль четыре — можно успеть. Он вскочил и стал быстро одеваться.
Примерно без четверти восемь он уже подъезжал к Борькиному дому. Дверь подъезда открылась, и оттуда, совершенно спокойные с виду, вышли жена и дочка Валенты.
— Юля! — крикнул Денис, выскакивая из едва успевшей затормозить машины. — Привет! — Он помахал рукой.
Бросив быстрый взгляд в его сторону, Борькина жена что-то сказала дочке и они обе, припустив к ожидавшему их мобилю, чуть ли не с разбега запрыгнули внутрь.
— Юль, подожди! — Денис бросился за ними, но дверцы мобиля закрылись, и машина тронулась с места, набирая скорость.
С минуту он обескуражено смотрел им вслед, пытаясь понять, что это было, потом дверь подъезда снова стала открываться, и Денис рванулся к ней, решив проскочить в дом без звонка. Выходил Борькин сосед, Иван Валерианович.
— Доброе утро! — поздоровался Денис.
— Приветствую, — степенно ответил Иван Валерианович, пропуская гостя в подъезд.
— А Боря дома, не знаете? — спросил Денис.
— Наверное, — вопрос Ивана Валериановича явно озадачил. Он придержал дверь, наблюдая, как проходит к лифту Денис. — А что случилось?
— Да ничего, просто спросил...
— А вы ему позвоните, — посоветовал сосед вслед скрывшемуся в кабине гостю.
— Обязательно, — буркнул Денис и, подойдя к квартире друга, нажал кнопку звонка.
Дверь открылась, и одновременно из комнаты раздался Борькин голос:
— Баг-задораг, Юлька, ну, когда ж ты уже...
Увидев вошедшего Дениса, Валента осёкся.
— Привет.
— Чёрт, Кулак, уходи! — Борька неловко махнул рукой в сторону двери, избегая смотреть на друга.
— Ты чего, Борь? — растерялся Денис.
— Ничего, ничего! Просто уходи!
— Да почему, б...ь, уходить-то, что за хрень? — разозлился Денис. — Ты можешь нормально сказать, в чём дело?!
— Не могу!
Денис окинул друга взглядом: вид у того был пришибленный: напряжённо поднятые плечи, опущенная голова — смотреть было жалко и неприятно. Его явно напугали, и напугали серьёзно.
— Это из-за того, о чём мы с тобой в субботу говорили, да? К тебе приходили? Кто? Контрразведка?
— Кулак, я тебя прошу, — взмолился Боря, всё так же глядя в пол. — Пожалуйста, у меня семья!
— Ладно, уйду, — Денис повернулся и медленно пошёл в сторону двери. — Ты не отвечал на звонки, Юлька тоже, — остановившись в проходе, сказал он, во рту будто горький комок катался. — Я просто хотел проверить, всё ли с тобой в порядке, предупредить хотел...
— Уже предупредили, — негромко процедил Боря, несильно, но настойчиво выталкивая друга из квартиры.
— Да понял я, понял! — Сбросив его руку, Денис шагнул на лестничную клетку и обернулся.
Дверь уже закрылась, сухо щёлкнув замком.
Несколько минут Денис просто стоял, бессмысленным взглядом таращась на номер квартиры, потом медленно двинулся к лифту.
Выйдя на улицу, Денис сел в мобиль и набрал номер Миа. Ответа не последовало. Да что за хрень, вы что, сговорились?! Он набрал ещё раз, затем послал сообщение, но оно не прошло, словно Миа занесла номер Дениса в чёрный список. Чёрт, да что они сегодня — с ума все посходили? Денис громко и грязно выругался. Кивод тут же сообщил, что не понял, куда надо проследовать, и только тогда Денис сообразил, что стоит на месте, вместо того, чтобы ехать к Илье в больницу, а времени-то уже пятнадцать минут девятого! Назвав адрес, Денис откинулся на сидении. Ладно... хорошо... с Миа пока не понятно, но он разберётся. Позже. А когда узнает в чём дело, — это, наверняка, это окажется что-то другое, уж точно совсем не то, что с Борькой!
Денису всё ещё не верилось в то, как Валента его выставил. Без слов и чуть ли не пинками! Как же так? Они ведь дружили с детства!
"Эх, Боря, Боря! Никогда раньше я тебя трусом не считал, но сейчас ты зассал как-то уж очень мощно! В контрразведке — дяди, конечно, серьёзные, а семья, разумеется, важнее старого верного друга, я это понимаю, очень даже хорошо понимаю, но зачем же так-то? Хочешь сотрудничать со спецслужбой — ради Бога, сотрудничай — кто ж тебя осудит?! Но нельзя же вот так сразу друга — в расход, а самому — мордой в дерьмо?"
Денис вспомнил, как Боря прятал глаза, и ему стало противно. Перестраховщик... Словно не было других вариантов! Да сколько хочешь вариантов, целая куча, причём не особо даже и напряжных. Например, Валента мог прислать Денису письмо с советом пересмотреть один старый комтрилл, который они видели, ещё когда вместе проживали в детдоме. Напичкал бы сообщение словами и выражениями, которые они тогда использовали, чтобы закодировать истинный смысл... У Дениса мгновенно и с необыкновенной ясностью всплыло в памяти то детдомовское время и всё, что они тогда придумали для тайного обмена информацией, словно и не было этих долгих лет взрослой жизни.
"Чёрт, Борька, да ведь я всё помню, а ты-то уж и подавно! Что ж ты, баг-задораг... у тебя ж талант! Разве трудно было послать весточку, чтобы я всё понял: и что к тебе приходили, и что заставили выложить всё, что ты знаешь о моём интересе к Дзетте, и что за мной установлена серьёзная слежка, а тебе самому приказано сохранить этот разговор с агентами в строжайшем секрете? И меня бы предупредил, и глаза не пришлось бы прятать..."
— Пункт назначения достигнут.
* * *
Встреча с Шхахом наполнила близнецов новыми идеями. Томившее их желание чего-то странного трансформировалось в конкретную цель, и теперь они точно знали, чего хотят: информации. Она нужна была им как воздух — нет, даже больше воздуха! Информационный вакуум высасывал силы и лишал возможностей сильнее, чем физические неудобства, любые из которых — близнецы чувствовали это — их тела способны преодолеть.
К счастью, Шхах дал им сведения, что такое знания и как можно их получить, и теперь близнецы сидели в засаде, подкарауливая главного человека из лаборатории. Раньше им и в голову не пришло бы вернуться к тем, кто за ними охотился, но разум и кровь Шхаха помогли обуздать примитивные реакции, планируя свои действия на ход вперёд. Кроме того, с появлением мышления связь с запертыми братьями резко улучшилась, и теперь близнецы могли видеть всё, что видели их родичи. Это не только упрощало задачу поимки человека, но и делало близнецов с каждой секундой умнее, потому что оставшихся в лаборатории братьев — голяков, как называли их про себя мохнатые близнецы, — уже начали обучать. Люди нацепили на голяков одежду, усадили на кресла и, с помощью специальных устройств, закачивали им знания, даже не предполагая, что этот поток тут же передаётся их затаившимся снаружи родичам.
Полученные голяками нужные, но простые и строго дозированные знания только разожгли аппетит мохнатых, за несколько дней бесконтрольного развития близнецы уже крепко пристрастились к вампиризму, и их мозги, так же, как и тела, требовали максимально быстрого насыщения. Мохнатые жаждали полного доступа ко всей существующей у людей информации, и вскоре выработали чёткий план, как сделать это возможным.
* * *
К Илье в больницу Денис, к счастью, успел вовремя, как раз к приходу главврача, которому пришлось снова угрожать, заставляя не ограничиваться отменой нейропроцедур, но ещё и немедленно выписать мальчишку.
Беклемишев пытался сопротивляться, но когда Денис запустил ролик с ним и Анжелой в главных ролях, выведя громкость на максимум, чтобы не только в приёмной, но и в коридоре было слышно, главврач сдался. С криком "Я выпишу, выпишу!", он отчаянно замахал руками перед юнифоном Дениса, словно пытался развеять идущие оттуда звуковые волны. Денис выключил запись и набрал номер Марии. "Назначение нейропроцедур оказалось ошибочным, и дальнейшее лечение вашего сына мы считаем нецелесообразным", — с каменным лицом и на одной ноте пробубнил Беклемишев, из-за чего Мария приняла его за робота и стала требовать врача-человека...
Уладив с главврачом все формальности, Денис зашёл в палату Ильи — тот как раз разговаривал с матерью.
— Мама скоро за мной приедет! — завершив вызов, сообщил парнишка, с сияющим видом поднимаясь гостю навстречу.
— Отлично! — Денис протянул ему ладонь.
Илья схватил её обеими руками и с силой потряс, приговаривая:
— Спасибо, спасибо тебе!
— Да не за что! — улыбнулся Денис.
Парнишка отпустил его руку и, вдруг посерьёзнев, спросил:
— А что у тебя с юнифоном?
— В смысле?
— Он работает не как обычно... — Илья ненадолго замолчал и замер, словно прислушиваясь. — Что-то новое... какое-то активное соединение, постоянная связь... к твоему юнифону как будто всё время обращаются... раньше такого не было!
— А-а, я, кажется, понимаю, — невесело усмехнувшись, пробормотал Денис. — Слушай, — он окинул взглядом казённое помещение, рождавшее неприятные ассоциации с интерьерами детдома, — а пойдём-ка лучше на улицу!
