Балтийский фактор

— Понятно. Тем не менее, если военная стезя наскучит — приходите ко мне финансовым консультантом.

— Спасибо за предложение, но я ещё повоюю. Говорят, что это у меня тоже неплохо получается. Кстати, вас уже пригласили на съезд Советов Северной области?

— Да, спасибо, — ответил Эверт Элоранта. И мы обязательно посетим это мероприятие. Там можно будет наладить прямые контакты с руководством целого ряда российских губерний. Это значительно облегчит дальнейшее взаимодействие между двумя дружественными республиками.

— Вот и хорошо, тогда там в следующий раз и встретимся. Я тоже буду присутствовать на съезде в качестве гостя.

— Это всё, что вам нужно? — уточнил Куусинен перед моим уходом.

— Пока всё. Но если так получится, что вы сможете договориться со шведами о приобретении партии самолётов, то мы сможем у вас выкупить некоторые из них. Или обменять на продовольствие.

На следующий день мы с Кроуном улетели в Гельсингфорс. Грунтовая полоса там уже была закончена. Рядом началось выравнивание площадки под бетонную. Первым делом я направился к Александру Павловичу Зеленому, у которого меня уже несколько дней ожидали два бывших подполковника: Боровский и Пересвет. Рассказал всем троим о своей поездке по столицам и новых назначениях.

Зеленой, оставаясь официальным представителем Балтийского флота РСФСР, стал советником по морским делам Уполномоченного по военным делам Финляндской советской рабочей республики, которым теперь был Адольф Петрович Тайми.

Боровский, выразивший желание остаться в Финляндской республике, получил военную кафедру в Гельсингфорсском университете.

Пересвет отправлялся в Москву, чтобы сформировать и возглавить в Главном военно-инженерном управлении отдел Береговой обороны и в дальнейшем совмещать эту должность с обязанностями инспектора Наркомата по военным делам. Таким образом, он получит возможность не только руководить реконструкцией всех фортов, ранее принадлежащих к Крепости Петра Великого, но и контролировать боеготовность их гарнизонов. В том числе и тех, которые теперь отошли к Финляндской республике. Об этом мы с Тайми договорились ещё до моего отъезда в Петроград.

Потом, на скорую руку пообщавшись с Маннером, улетел в Таммерфорс. Привык я за год с небольшим к этому финскому городу, который на это время стал моим домом. Теперь надо было перебираться в Петроград. Забрав с собой всех тех, кого я смогу увезти. А взять с собой я планировал многих. В том числе Муханова, Булацеля и двух братьев Рахья. Именно они должны были принять деятельное участие в создании корпуса, а значит, в первую очередь с ними и следовало обсудить его структуру.

Организационно механизированный корпус должен был включать в себя штаб с тыловыми учреждениями, две дивизии, флотилию бронекатеров и воздушный отряд.

В дивизию я планировал объединить две бригады двухполкового состава. При этом основной структурной тактической единицей должен стать механизированный полк, в состав которого войдут не батальоны, а поезда: ударный бронепоезд, технический поезд и база, представляющая собой блиндированный эшелон для перевозки личного состава и лошадей.

В состав полка будут входить девять стрелковых рот, каждая из которых разместится в двух теплушках, бронедивизион из шести пулемётных бронеавтомобилей "Остин-Путиловец", перевозимых на трёх платформах технического поезда, и три конных батареи: тяжёлая с шестидюймовыми гаубицами и две лёгких с трёхдюймовками. Орудия и снарядные ящики будут перевозиться на платформах технического поезда. Лошади — в специально оборудованных для них вагонах. Штабной вагон войдёт в состав базы, а блиндированные санитарный и пулемётный вагоны — технического поезда.

Флотилия бронекатеров будет состоять из двух дивизионов по пять катеров в каждом. Экипаж каждого из катеров составит двенадцать человек команды и отделение из десяти десантников.

В отношении авиационного отряда я на данный момент ничего не мог планировать, так как в моём распоряжении пока находился только один самолёт. Но я не сомневался, что должен где-то раздобыть ещё как минимум десяток.

Ещё по одному штабному поезду с хозяйственными службами и парой стрелковых рот я предполагал включить в состав дивизий и бригад.

Кроме всего этого, я планировал открыть в Петрограде для подготовки младших командиров два военных учебных заведения: пулемётную школу и пехотные курсы, которые напрямую не будут входить в состав корпуса, но послужат базой для его формирования. Возглавить пехотные курсы я предложил Муханову, который был уже староват для боевых действий, но являлся прирождённым администратором и хозяйственником, а место комиссара при нём — Эйно Рахье. Мотивировав это тем, что комплекс зданий на Кадетской линии Васильевского острова, который я застолбил под курсы, имеет достаточный размер для того, чтобы кроме них вместить ещё штаб корпуса, хозяйственные службы и казармы под несколько рот личного состава.

Георгию Викторовичу Булацелю я предложил возглавить первую из формируемых дивизий, а Юкке Рахье — первую из бригад этой дивизии.

Мой замысел в целом одобрили все четверо. А по мелочам накидали множество предложений, которые его только улучшили. В частности, Юкка Рахья предложил включить в состав полка бронедрезину для проведения разведывательных мероприятий, а Булацель — добавить в технический поезд несколько платформ с рельсами, шпалами и крепежом для оперативного восстановления разобранного дорожного полотна.

Потом Георгий Викторович задал мне личный вопрос:

— Михаил Степанович, а как мне лучше поступить с семьёй: оставить здесь или везти в Петроград? Зинаида тут прожила шестнадцать лет, у неё много подруг и хороших знакомых, дети учатся в школе. А там мы никого не знаем.

— Меня знаете?

— Странный вопрос, конечно, знаем.

— Я вас когда-нибудь подводил?

— Ни разу!

— В этот раз тоже не подведу. В нашем доме в Петрограде есть несколько пустующих квартир. Выберете себе любую из них, а я обеспечу получение ордера. Нина поможет твоей Зинаиде освоиться, пристроит твоих мальчишек в гимназию, в которой работает. Так что забирай семью с собой. Сейчас, когда мы будем перевозить имущество дивизии, захватим заодно и твой скарб.

Спустя трое суток из Таммерфорса отправились в Петроград два первых эшелона с имуществом 106-й дивизии и добровольцами, выразившими желание послужить РСФСР в составе специального корпуса. Русских и финнов среди них было примерно поровну. С первой партией добровольцев в Петроград выехали Муханов и семья Булацелей. Братья Рахья остались в Таммерфорсе, дожидаясь, пока поезда вернутся из Петрограда за второй партией. А мы с Кроуном полетели вперёд, чтобы обеспечить встречу.

В последующие дни мне приходилось вертеться как белка в колесе. Прибывающие из Финляндской республики добровольцы размещались в казармах Преображенского, Измайловского, Семёновского и Егерского полков. В дальнейшем, когда к ним присоединились те фронтовики, набор которых благодаря действиям Позерна осуществлялся в Петрограде и области, начали заполняться казарменные городки в Петергофе, Гатчине и Стрельне.

С 26 по 29 апреля в Петрограде прошёл Первый съезд Северной области, в котором принимали участие делегаты Петроградской, Псковской, Новгородской, Олонецкой, Вологодской и Архангельской губерний, а также Финляндского Совета Уполномоченных. Съезд избрал Центральный Исполнительный Комитет, который образовал Совет Комиссаров Северной области под председательством Григория Евсеевича Зиновьева. Мне в этом совете досталась должность комиссара по военным делам. Моисею Соломоновичу Урицкому — комиссара по внутренним делам. Анатолий Васильевич Луначарский стал комиссаром просвещения, а Семён Петрович Восков — продовольствия. Пётр Антонович Залуцкий, о котором мне много рассказывал Ивар Тенисович Смилга, живший летом 1917 года с ним и Иосифом Виссарионовичем Сталиным в одной квартире, стал комиссаром по труду.

Новая должность добавила мне обязанностей, но при этом способствовала привлечению в корпус добровольцев из других губерний русского Севера. Кроме этого, прямые контакты с Семёном Восковым облегчили снабжение продовольствием личного состава Корпуса, численность которого к середине мая уже перемахнула за шесть тысяч человек и быстро продолжала увеличиваться.

Финские контакты с шведскими промышленниками оказались весьма успешными. Сначала был решён вопрос с двигателями, что позволило Путиловскому заводу начать изготовление бронекатеров. Позже решился и вопрос с самолётами. Шведы предложили два вида "Альбатросов", которые у них выпускались по немецкой лицензии: L10 и С7.

Тут мне пришлось взять тайм-аут, чтобы проконсультироваться с Кроуном, так как сам я ориентировался в самолётах лишь немного лучше, чем свиньи разбираются в апельсинах. Роман посоветовал закупить L10 для Финляндской республики, а самим брать С7, имеющие более мощный двигатель, позволяющий при чуть больших габаритах забираться повыше, брать на борт до ста девяноста килограммов бомб и развивать скорость в сто семьдесят километров в час. Я заказал десять таких самолётов. Финны взяли себе четыре "Альбатроса" L10 и использовали их в основном в качестве разъездных машин.

Истребителей шведы не предлагали, но этот вопрос мы с Кроуном, в очередной раз слетав в Москву, смогли решить в Главном управлении Рабоче-Крестьянского Красного Военно-Воздушного флота. В основном благодаря пронырливости Романа. Углядев в списке французские истребители СПАД-13, он сразу сделал на них стойку. В результате мы забрали себе все три. В отличие от Ньюпоров, этот самолёт был способен подниматься на километр выше, где становился практически неуязвимым для зенитного огня, и мог развивать сумасшедшую скорость в двести двадцать четыре километра в час. И курсовых пулемётов Виккерса у него было вдвое больше — аж два.

Там же мы решили и проблему с лётчиками. Отбирал их Кроун, которого я назначил командиром формируемого авиаотряда. Пока этот отряд базировался на Комендантском аэродроме Петрограда, а в дальнейшем будет по мере необходимости перелетать на другие, располагающиеся поблизости от мест оперирования Корпуса.

С Алексеем Михайловичем Щастным мы пересеклись в начале мая, после его возвращения из Москвы. Теперь мы оба являлись членами Высшего Военного Совета и носили на груди одинаковые ордена. Вопросов у меня к нему накопилось много, у него ко мне, пожалуй, не меньше, поэтому начморси сходу согласился встретиться на моей территории — в кабинете одного из зданий на Кадетской линии Васильевского острова, где располагался штаб Отдельного механизированного корпуса. Тем более, что поблизости — в доме десять на семнадцатой линии Васильевского острова находилась квартира, в которой проживала его семья.

Вначале Алексей рассказал мне о своих проблемах. Флоту Балтийского моря было очень тесно в Невской губе, да и серьёзных задач для него там в ближайшее время не предвиделось. Возможности судоремонта в Кронштадте весьма ограничены, большая часть имущества флота осталась в Гельсингфорсе. В Москве Алексею предложили сформировать из наиболее боеспособных кораблей действующий отряд, а все остальные законсервировать, поставив на прикол. Но в этом случае огромная масса матросов и бывших офицеров, которых на кораблях осталось ещё немало, окажется не у дел. Уже сейчас в матросской среде зреет недовольство, которое в любой момент может перерасти в неконтролируемый бунт.

— Эх, Алексей, мне бы твои проблемы, — заявил я, похлопав бывшего каперанга по плечу. — Половину из них ты вполне в состоянии решить самостоятельно, а с остальными я тебе помогу. Дело в том, что я нахожусь в прямо противоположной ситуации — мне не хватает как раз тех специалистов, которые у тебя сейчас избыточны. Я формирую Отдельный механизированный корпус, на бронепоездах которого очень пригодились бы твои артиллеристы, обслуживающие орудия среднего и противоаэропланового калибров. В корпус будет входить флотилия бронекатеров, на которую я готов взять твоих катерников и миноносников. В авиаотряде корпуса будут совсем не лишними гидросамолёты. И тем, и другим понадобятся плавбазы. А особенно буйных, которым невтерпёж почесать руки, я готов взять на бронекатера в качестве десантников.

— Это всё очень хорошо и существенно облегчит мне жизнь, — ответил слегка приободрившийся начморси. — Но полностью проблему не снимет.

— А я и не утверждаю, что это всё. Предполагаю, что уже этим летом флотилии малых кораблей будут образованы на Ладожском и Онежском озёрах. Туда ты сможешь выделить часть миноносцев. А ещё у нас есть Финляндская республика. Зеленой скоро начнёт потихоньку поднимать подводные лодки, которые ты затопил. На них потребуются экипажи. Добровольцы, которые готовы некоторое время послужить дружественной республике. Под неофициальным руководством Александра Павловича Зеленова. Он, кстати, там ещё и демонтажем башен с немецких линкоров планирует заняться. Подумай на досуге, куда их потом можно будет приспособить?

— Подумаю. Но сначала расскажи, как вы с Пересветом умудрились уделать эти линкоры?

Я рассказал. С подробностями. Сначала о том, как это всё происходило. Потом сообщил, что Пересвет уже назначен начальником отдела Береговой обороны в ГВИУ и будет совмещать эту должность с обязанностями инспектора Наркомата по военным делам. Поэтому сейчас по трём ближайшим фортам и потом по отдалённым ему придётся поработать в прямом контакте с Алексеем.

Потом я рассказал Щастному об ещё одной своей проблеме. Мне нужна была связь внутри корпуса между бронепоездами, самолётами, бронекатерами. Связь в режиме реального времени. И обращаюсь я сейчас к нему не как к флотоводцу, а как к учёному, разбирающемуся в этом, наверно, лучше, чем все остальные, вместе взятые.

— Насчёт всех остальных, это ты, Миша, загнул. Да не учёный я, по большому счёту, скорее организатор. Разбираться, да, немножко кумекаю. И проблема твоя вполне решаемая. Для самолётов достаточно просто организовать связь на дистанции до двухсот пятидесяти километров. С бронепоездами сложнее. Там для установления связи придётся останавливаться и устанавливать на крышу мачту или запускать воздушного змея. Но и тогда связь будет уверено работать на расстоянии не более ста километров. Для бронекатеров с использованием их собственных мачт — километров на семьдесят пять примерно. Устоят тебя такие дистанции?

— Вполне! А у тебя получится снабдить радиостанциями Корпус за пару месяцев?

— Если напряжёмся — должно получиться. Но что вы с ними будете делать без обученных радистов?

— Обучить быстро не получится? Меня, в частности?

— Тебя можно за несколько сеансов обучить. А человека от сохи и за пару месяцев не выйдет. Поэтому придётся твой корпус ещё и радистами обеспечивать. Хотя, если есть толковые, грамотные кандидаты — присылай, обучим.

На следующей неделе я, здраво рассудив, что умение работать на ключе мне в дальнейшем точно не помешает, выкроил время для поездки в Кронштадт. Самолёт Кроуна вмещал только двух человек, поэтому взять в разведывательный полёт радиста я мог только в случае, если сам сяду за штурвал. Вот только я не умел пилотировать самолёты и очень сомневался, что этому можно быстро научиться. А разведывательная информация имеет поганое свойство быстро устаревать и далеко не всегда способна сохранить актуальность в течение нескольких часов. Иногда её надо пускать в дело сразу же по получению. А иметь возможность поставить на самолёт радиостанцию и потом не пользоваться ей было бы верхом глупости. Можно, конечно, отправить в полёт радиста, но что он там высмотрит? И какие сделает из увиденного выводы?