| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ну, чего ты, как ребенок? — он пнул здоровяка по здоровой ноге.
— Я тебе щас дам! — рыкнул Дин, — еще раз меня ребенком назовешь!
— Я тебе помочь хочу, дурья башка, а ты пихаешься!
— Так помогай, что ж ты кудахчешь-то?!!
— Ульрих, что там у тебя? — крикнул сотник, услышав ругань приятелей. Стрелок обернулся и махнул рукой, мол, ничего особенного, сам справлюсь, потом присел на корточки и завозился над раненым.
К сотнику в это время, слегка пошатываясь на ходу, подошел Хасс и что-то негромко спросил. Мартин, наблюдавший за происходящими перемещениями товарищей безразличным взглядом, слов не расслышал. Сотник же растерянно посмотрел по сторонам, пытаясь будто разыскать кого-то (или что-то). Наконец, его взгляд остановился на мертвой лошадке, лежавшей рядом на земле. Мартин узнал ее — это была лошадь Дариона. Из шеи ее торчало несколько стрел. Сотник медленно подошел к ней, наклонился и отстегнул от седла свой заплечный мешок. Развязав веревки, он извлек изнутри бурдюк с водой и сделал несколько глотков, после чего вернулся и передал бурдюк Хассу. Маг отпил немного и отдал воду братьям.
— Вода... — прошептал Мартин, увидев, как товарищи по очереди прикладываются к заветному сосуду. Он вновь завертел головой по сторонам, но своих вещей так и не нашел. Похоже, его лошадь, как и те, кого не убила случайная стрела, убежали подальше от места сражения. Делать было нечего, пришлось подниматься. Кое-как он доплелся туда, где стояли сотник с магом и рыжими братьями.
— Ну, как ты? Живой? — хлопнул его по плечу Хасс, когда Мартин приблизился и попросил пить. Все-таки это было его первый настоящий бой.
— Пока нет... — ответил он и сделал пару больших глотков. Вода показалась горькой, а, может, это просто горечь во рту все еще не желала уходить. — А теперь — ДА! — он вытер губы рукавом. Дарион и Хасс дружно хмыкнули.
В это время возле камня вновь послышалась ругань Дина.
— Да ты вытаскивай ее, а не шевели! — заорал он. — Больно же!
— Я смотрю, кость задета или нет, а ты кричать сразу! — парировал Ульрих.
— Вот давай я тебе стрелу в ногу воткну, а потом начну ее шевелить с умным видом! — он скривился и застонал.
— А, ну тебя! — плюнул стрелок. — Как хочешь! — Он достал нож и отрезал полоску от подола своей рубахи, закрутил ее в подобие веревки и туго перехватил раненую ногу приятеля сверху у самого бедра.
— Сейчас будет больно, — предупредил он. Дин в ответ кивнул и, зажмурившись, сильнее стиснул зубы.
Ульрих резко рванул стрелу. Дин сдавлено застонал, и хотел было руками ухватиться за рану, но Ульрих не дал.
— Держись, держись, — быстро заговорил он, пытаясь потуже затянуть жгут на бедре, чтобы остановить кровь. — Хорошо бы рану залить... вином хотя бы...
— Да нет у меня вина, — процедил здоровяк сквозь зубы.
— Знаю, что нет... — задумчиво проговорил стрелок. — Или водой хоть промыть, — он обернулся к товарищам. — Дайте воды!
Мартин подошел и передал бурдюк. Ульрих взял его, сделал пару глотков, а остальное вылил на рану. Дин снова заохал.
— Ну, вот и все пока, — сказал он, откладывая бурдюк в сторону. — Посиди минуту, я сейчас приду. Надо будет перевязать. — Дин кивнул. — Только рану руками не хватай! — на всякий случай предупредил он.
— Не трогаю я, не трогаю! — фыркнул здоровяк. — Иди уже.
Ульрих встал и прошелся между телами убитых. Отыскав того из воинов-фрайландцев, кто не был растерзан призрачными животными, стрелок наклонился к нему. Буркнув невнятные извинения, он перерезал ремни и снял с воина панцирь, а после и железную вязанку. Затем отрезал рукав от его сорочки и вернулся к Дину. Распоров рукав вдоль, он разрезал полученный лоскут еще на несколько узких длинных полосок и, перевернув изнанкой вниз, принялся перевязывать ими рану приятеля.
— Что делать дальше будем? — обратился Хасс к Дариону. Маг стоял, массирую кисть правой руки. Сотник поднял с земли свой меч — тот был покрыт пылью и запекшейся кровью. Не найдя ничего, чем бы можно было вытереть клинок, он оперся на него и посмотрел на мага.
— А что делать-то... В форт быстрей возвращаться и доложить, что война уже, оказывается, началась, — он опустил голову и вздохнул.
— Мда-а-а... — протянул Хасс, — первый раз встречаю такое, чтоб на послов нападали. Это уже... — он хотел подобрать подходящее слово, но не смог. Потом добавил. — Героями мы с вами назад вернемся... Послов нет, половина отряда перебита...
— Да уж... — сотник покачал головой. — Бийона они с собой забрали. Монстар Бертран...
— Мертв монстар Бертран, — вмешался Гатт, — его из арбалета в шею прямо!
— Да, знаю я, — Дарион махнул рукой. — Ты вот что, Гатт, разыщи Бертрана. Его лошадь туда понесла. — Он указал рукой влево. — Парень кивнул и убежал. — А кто Теодора видел? — сотник обвел взглядом парней. Хасс отрицательно покачал головой, Гарет и Мартин пожали плечами.
— Если бы он был жив, — рассудил сотник, — думаю, что подал бы знак, а так...
Ульрих закончил перевязку и подошел к товарищам.
— И что дальше? — спросил он, вытирая ладони о не очень чистые штаны.
— Еще один... — буркнул Хасс.
— Значит, так, — произнес Дарион, — ты, Марти, и ты, Гарет, займитесь поиском лошадей, а мы... — до ушей воинов долетел сдавленный негромкий стон. — ... а мы отыщем Теодора. Может, из парней еще кто ранен и жив, хотя на это надежды мало... — стон вновь повторился. Ульрих обернулся к Дину с ехидной ухмылкой.
— Слушай, кость не задета, я тебе рану перевязал, чего ж стонать-то так! Успокойся, жить будешь!
Дин стиснул зубы и зарычал.
— Это не я! Но еще одно слово, и...
Воины переглянулись.
— Тише! — шикнул Дарион здоровяку, и тот притих.
Несколько секунд они стояли в полной тишине. Стон повторился, только теперь он был куда громче и в конце сорвался на хриплый кашель. Воины бросились на звук прямо к обочине. Под обезглавленным телом фрайландца лежал Теодор Руше. Мартин и Гарет вдвоем перевернули труп, и Дарион склонился к раненному. На панцире Теодора в районе груди имелась глубокая вмятина, как будто от удара кузнечного молота, а сбоку была пробита вязанка и сейчас из-под нее обильно сочилась кровь. В правой руке он по-прежнему сжимал рукоять меча. Воин вновь закашлялся.
— Вы... — прохрипел он, — вы... живы, хвала богам, — говорил он тихо, отрывисто.
Хасс наклонился рядом с Теодором, ножом перерезал боковые ремни и аккуратно снял с него панцирь. Грудь воина неестественным образом впала в том месте, где на панцире имелась вмятина. Затем он аккуратно приподнял вязанку вверх и надорвал мокрую и липкую от крови рубашку в том месте, где зияла рана. Кровотечение усилилось. Быстро растерев ладони, маг зажмурился и поднес их к ране.
Мартину показалось, что ладони мага слабо засветились, а слух уловил негромкий шепот произносимых заклинаний. "Это что же, Хасс еще и целитель? — подумал он, правильно истолковав действий мага. — Хотя, наверное, боевых магов и этому обучают, мало ли, что может случиться... Хоть бы у него получилось!". Парень сжал крепче кулаки.
Хасс просидел в такой позе несколько минут. За это время кровотечение заметно уменьшилось, однако совсем не прекратилось. Теодор, потерявший сознание сразу после того, как маг начал лечение, медленно приоткрыл глаза и затуманенным взглядом обвел воинов.
— Кажется, получилось, — шепнул тихо Мартин и улыбнулся, переглянувшись с Ульрихом, который в ответ утвердительно закивал головой. Внезапно руки Хасса затряслись, он покачнулся и свалился бы на спину, если б не Гарет и Ульрих, которые тут же подхватили его и усадили на землю. Маг помассировал виски и посмотрел на Дариона. Сотник еле заметно кивнул. Хасс покачал головой и отвернулся.
— Дарион... мы... они... проклятые, — Теодор попытался подняться, но Дарион не дал.
— Тише, тише, — сотник взял воина за руку и успокаивающим жестом опустил обратно на землю. — Отбились! Вы бы видели, как фрайландцы бежали! Мы и опомниться не успели, а их уже и нет! — он натянуто улыбнулся.
— Это... хорошо... ух, чтоб им! — воин вновь закашлял, в уголке рта показалась тонкая красная струйка. — А что... где монстары?
— Ну... — сотник замялся и отвернулся в сторону.
— Что? Только не надо... скажите правду... Где?
Сотник повернул голову, нахмурился и, глядя прямо в глаза Теодору, проговорил спокойным тоном, четко выговаривая каждое слово.
— Монстар Бертран мертв. Болт арбалетный в шею попал. Маги, вас сопровождавшие, тоже мертвы. Все. А Бийона забрали с собой фрайландцы. Похоже, он еще был жив.
Теодор стиснул зубы и закрыл глаза.
— Да как же?.. как... и вы их отпустили?.. да вы... — ушибленная грудь поднималась и опускалась все чаще, дыхание стало сиплым.
Теодор был прав, нельзя им было отдавать Бийона. Любой ценой задержать, отбить, вернуть. Сотник нервно сглотнул, но, тем не менее, попытался произнести как можно спокойнее.
— Но ведь он жив... это главное!
— Жив... — процедил Теодор сквозь зубы. — Пока... жив. — Внезапно он сжал ладонь сотника так сильно, что тот даже скривился. — Верните... верните Бийона! — заговорил он лихорадочно быстро. — Слышите... слышишь, сотник! Ты должен его спасти... он... он... а ты должен... сотник, слышишь? Это приказ! Спаси Бийона!.. Он... — воин закрыл глаза, тело его стала бить крупная дрожь.
— Да, да, слышу... — твердил Дарион и коротко кивал, — слышу, слышу, слышу...
Хасс, немного оправившись от неудачной попытки залечить рану, вновь подался вперед к Теодору и, положив ладонь ему на лоб, коротко произнес два неразборчивых слова. Через несколько секунд воин немного затих, стал дышать ровнее.
— Рана слишком глубокая, — шепнул Хасс еле слышно. — Я ничего не могу сделать.
Дарион хмуро посмотрел на мага, но ничего не ответил.
— В сумке... Бийона, — проговорил Теодор еле слышно, не открывая глаз, — послание... королю... Эльберту... нужно доставить в форт... быстрее...
— Да-да, — кивнул сотник и, подняв голову, махнул Гарету. — Слева от дороги, на обочине у передней огненной стены... возле тела Каргента... поищи. Найдешь — неси сюда!
Парень кивнул и убежал.
Дарион покосился на Хасса.
— Ты можешь его еще немного магией напитать, чтобы он до форта продержался?
Хасс поднялся на ноги, быстро потер ладонями грязное, потное лицо, затем провел по взъерошенным волосам.
— Он не дотянет до форта, — твердо произнес он.
— Да тише, ты! — шикнул Дарион и махнул рукой.
— Успокойся, он нас не слышит.
— Мы должны попытаться! — настаивал сотник. — Пока он жив, надежда есть. — Дарион выпустил руку Теодора и тоже поднялся.
— Ты меня слышишь вообще? — повысил голос маг. — Говорю тебе, что с такими ранами... — но сотник его, похоже, действительно не слышал.
— Марти, — обратился он к парню, — разыщи два копья, а ты, Ульрих, несколько панцирей покрупнее. Попытаемся сделать носилки. Хасс, помоги мне!
Мартин побежал обратно к дороге. "Да что ж это такое происходит-то, а? — размышлял он, рыская промеж мертвых воинов в поисках копья. — На послов напали, исподтишка напали, без объявления и предупреждения". Два копья, что он заметил, были разрублены пополам. Похоже, ими фрайландцы пытались сбросить кого-то из фортовских воинов с седла. Третье копье было крепким, тяжелым, и, как успел разглядеть Мартин, видимо, принадлежало Дину. Осталось найти еще одно. "И зачем им вообще монстар понадобился? Это же не генерал какой-то, который тайну военную знает, и не аристократ, чтоб можно было с него денег получить. Нет, мелко все это как-то. Тогда зачем? Может, обменять на кого-то хотят? Так ведь на кого? Пленных нет еще, война ведь не началась даже... или мы просто чего-то не знаем... впрочем..."
— Марти! — донесся до парня голос Хасса.
"Да где ж еще одно копье-то, — он покрутил головой по сторонам, но ничего не обнаружил. — Может, на обочине где-то... у-у, демоны" — он быстро зашагал к противоположному краю.
— Марти! — снова позвал маг.
Парень обернулся.
— Сейчас, сейчас, — крикнул он.
— Можешь не торопиться, — Хасс и Дарион стояли там же, у левого края дороги. Маг махнул рукой. — Уже не нужно...
* * *
Воины перебрались на берег Межевой речки. С момента нападения прошло не больше часа. Небо затянуло серыми облаками, поднялся прохладный пронизывающий ветерок. Мартин поежился, наклонился и, зачерпнув пригоршню холодной воды, бросил ее в лицо, смывая грязь и пот. Кожа на лице тут же закраснелась, но в голове от резкого холода, кажется, даже просветлело.
Дарион, умывшись и приведя себя в порядок, насколько это было возможно, сидел у мостика и с задумчивым видом вертел в руках большой свиток с печатью Фрайланда на красном сургуче. Вид у него был хмурый, сосредоточенный. Похоже, он готовился принять очень непростое решение, от которого будет зависеть его дальнейшая судьба. А, может, и не только его... Рядом возился Хасс, тщетно пытаясь оттереть бурые пятна со штанов. Чуть поодаль Ульрих делал перевязку Дину, который продолжал что-то бурчать себе под нос. Возле сотника, пофыркивая, стояли, привязанные к поручням мостика, два жеребца. Первого отыскал Гарет. Похоже, конь принадлежал одному из погибших магов. Второго привел Гатт — это был конь монстара Бертрана, тело которого сейчас лежало у придорожного валуна рядом с телами Каргента, Теодора Руше и остальных погибших солдат из форта. Самих же рыжих братьев поблизости не было — они не оставили попыток разыскать остальных разбежавшихся лошадей, а вместе с тем и поклажу членов отряда.
Мартин зачерпнул еще одну пригоршню воды, бросил в лицо и выпрямился. В небе над полем сражения понемногу начинали собираться стайки стервятников. Опускаться вниз они пока не решались, остерегаясь присутствия живых людей. Их клекот донесся до ушей парня, а встречный ветер дохнул в пылающее красное лицо запахом крови. И тут осознание произошедшего волной накрыло его. Тела воинов, растерзанные, разрубленные, лужи крови, мертвые лошади, оружие — теперь он смотрел на все это по-другому, не так как час назад, спокойно и равнодушно... он смотрел на ужасные итоги сражения со страхом и... отвращением до тошноты, до лихорадочного озноба и холодного липкого пота. Но самым страшным было осознавать, что он, а точнее, его дар, которым он так гордился, сыграл в бою не последнюю роль. Сколько убитых на его совести? Пять, шесть, больше? Пусть даже это был не он. Нет, не совсем "он", но его "демон". А легче ли от этого? Мартин отвернулся и стал глядеть на лесок за рекой. "Чего это я? — продолжал он свои невеселые размышления. — Ведь я знал, на что иду. Да, что там "знал" — я хотел этого! С мечом и на врага, — он хмыкнул. — Герой... Вот оно и случилось. Ведь живой же, живой! Радуйся, дурень! Остальным не повезло, лежат они сейчас там, на дороге, а ты живой! Только ведь все равно не радостно. Противно только, виноватым себя чувствуешь. А в чем виноват? В том, что приказ выполнял, что за жизнь свою дрался? Нет... это пройдет. Первый раз, ведь. Оно так, наверное, всегда в первый раз бывает, когда ты кого-то убиваешь, а потом проходит... я очень надеюсь, что проходит... Парни в форте говорили, что лицо первого убитого врага запоминается на всю жизнь... — он снова зажмурился и попытался вспомнить. Но лиц не было. В памяти всплыли только желтые пятна на лиловом фоне. — Кто был первым? Кто? Как он выглядел? Не помню..."
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
