Новая Русь

Он разложил их перед Виктором.

Сделана работа была на славу. Как ни искали друзья кронциркулем изъян в толщине дисков, так и не нашли.

— Отличная работа, Федор, — похвалил Виктор. — Только теперь начинается самое трудное и ответственное дело.

Виктор достал давно заготовленный шаблон на зуб шестерен и шаблон на зуб фиксатора. Потом взял из инструментария Федора самый большой циркуль и длинную линейку, на которую уже Федор наносил деления местной метрики.

По этой метрике у Сергея рост оказывался ровно два метра, а у Виктора — метр восемьдесят шесть.

Виктор по записям устанавливал раствор циркуля и на каждом срезе от ствола липы изображал нужную окружность. Потом показал Федору как по их краю ставить шаблон и отмечать его, чтобы в конце вокруг каждой окружности получился венец. Отдельно указал, каким будет венец у стопорной шестерни.

— Их надо вырезать? — догадался Федор.

— Совершенно верно, — подтвердил Виктор. — И очень точно вырезать. У тебя на это уйдет неделя. Раньше не нужно. Иначе запортишь.

Федор, не дожидаясь пока они уйдут, отодвинул портрет Ларугини на край верстака и расставил перед собой диски. Взялся за резак и сразу забыл о гостях.

Он уже работал. А когда работал, ничего вокруг него больше не существовало. Таков был этот одаренный молодой мастер.

Друзьям ничего не оставалось, как уйти по-английски.

Прежде чем посетить старшего кузнеца с презентом, нужно было решить, чем покрыть рукоять его меча. Да и свои тоже нужно было завершить.

Виктор решил попробовать использовать для этих целей куски от трофейного хвоста гронда, что давал еще тогда Миле на обработку.

Мила вернула его, а Виктор вытащил из своих давнишних запасов кусок упругой трубки сванга.

Сначала Виктор, отцепив навершия всех трех мечей, натянул на рукоятки эту трубку, а поверх них туго сели куски хвоста гронда.

В руке оказались приятные на ощупь и надежные рукояти.

Теперь, закрепив обратно навершия, у Виктора были завершенные мечи, которым только требовалось новое крепление на плетеных доспехах. А этим должна была заняться уже Мила.

Друзья сразу пошли в мастерскую дарить старшему кузнецу подарок и вернуть обратно, хорошо послужившие Виктору, два его клинка.

Когда мастеру сказали, что этот длинный меч изготовлен его бывшим учеником и его помощниками, тот чуть не расплакался от радости. Гордость так и выпирала из него, когда он любовно рассматривал сверкающее лезвие, не находя к чему придраться.

А рукоять вызвал просто восторг, когда узнал чей хвост послужил таким удачным покрытием.

По завершению торжественной части преподношения подарка Сергей попросил старшего мастера выделить двух мальчиков, чтобы они перетаскали до кузницы для него с берега реки три мешка речного песка и мешок глины. Еще нужно будет им просеять этот песок, и могут быть свободны.

Мастер обещал, что сегодня же все организует и они, попрощавшись, пошли к себе заниматься конструкцией лебедки.

Корпус должен был состоять из трех трапеций на лапах, соединенных тремя крепежными перемычками. В отверстиях корпуса редукторной части Виктор планировал установить три вала, которые должны были за счет шести фрикционных передач шестерен создать тягу в полтонны на барабане. Скорость подъема каната оказывалась мизерной. Только на метр за три оборота рычага. Другими словами, в среднем, метр в две секунды при энергичном постоянном вращении приводного вала. А это значит, что одна ходка до вершины будет занимать более двух часов труда. И спуск на само плато, около полутора. Но иного выхода добраться до цели друзья не видели.

Заметив, что Сергей приуныл, Виктор пообещал:

— Это только на первый месяц будет тихоход. Мы обязательно соберем самый настоящий быстрый лифт на обе стороны скалы. И, самое главное, не с ручной тягой, а от двигателя. Обещаю.

— Не от электрического ли? — съехидничал Сергей.

— Запросто, — задумчиво и вполне серьезно подтвердил Виктор. — Но сначала гидравлический.

И, почему-то, Сергей сразу поверил ему.

— Так. Хватит лирики. Займемся конструкцией дальше.

Они склонились в неудобной позе над бумагами, разбросанными по полу, с гусиными перьями в руках вплоть до ужина.

К тому времени друзья заметили, что недалеко от входа в их кузницу возвышаются горки песка и глины, а двое мальчиков вовсю просеивают песок, потом собирают там же в мешок. Старший мастер сдержал свое слово.

В помещение впорхнули женщины с горшками, чашами, лепешками и заворчали на своих мужчин, что создали тут кавардак, не следят за порядком, не вовремя питаются, все прочее, что совсем недавно себе не позволила бы ни одна рурка.

Скорость эмансипации под влиянием уважаемой учительницы была высоченная. Так бы еще со скоростью подъемника решить...

— Малышка, — позвал Сергей свою кралю, у которой уже заметнее округлялся животик. — Послушай меня. Нужно достать сорок теплых одежек. Возможно сделать это до нашего ухода отсюда?

Катя вопросительно оглянулась на Милу.

— Вообще-то, нужно спросить у старейшин...

— Не нужно, — как отрезал Сергей. — Сейчас я старейшина. Делайте все необходимое, чтобы у всех были теплые одежды. Кстати, я еще не знаю, как вы одеваетесь зимой.

— Под туники надеваем подкладку из шерсти. На ноги обвязываем шерстяные полосы, а на голову — шерстяную чашу.

— Колпак, а не чашу, — поправил Сергей.

— Колпак, — поправилась Катя. — И всё.

— Понятно, — недовольно проговорил Сергей. — Значит, будем мерзнуть.

— Только не я, — улыбнулся Виктор, поглаживая свой основательно потрепанный спортивный костюм, который он принципиально не желал заменять дурацкой их туникой.

— Эх, а может и мне плюнуть на высокое звание генералиссимуса и тоже переодеться в тот костюм, в чем был, когда попался в когти Катюши?

— Что?! — задохнулась от возмущения Катя. — Кто попал в чьи когти, мы еще должны проверить.

Друзья заулыбались, еще немного поиздевались над своими любимыми женушками, а потом, с аппетитом поужинав, прогнали их и продолжили свое серьезное инженерное дело.

Но не прошло получаса, как с шумом откинулась завеса входа, снова залетели их красавицы в сопровождении Валентины и Семена.

Друзья спешно собрали раскинутые вокруг бумаги, встали навстречу гостям.

— Какие люди! — с радостной улыбкой раскинул могучие лапы Сергей. — Просим, просим к нашему шалашу.

— Рад вас снова видеть, дорогие молодожены, — обрадовался их приходу Виктор. — Присаживайтесь.

Они все расселись по шкурам. Мила и Катя пристроились вплотную с обеих сторон к своей подруге-учительнице.

— Ну, как идет дорожное строительство? — вопросила Валентина Петровна, беря под ручки девушек.

— Вашими молитвами, уважаемая Валентина Петровна, — ответил Сергей. — Тихо-тихо прокладываем. Авось скоро закончим. Станете в настоящей школе преподавать. С доской, мелом, с партами.

— Дай-то Бог, чтобы так было, ребята.

— Будет обязательно. Ни бог, ни черт нас не остановят.

Семен с Валентиной переглянулись, а Семен сказал:

— Собственно, основная причина нашего теперешнего визита, как раз, поговорить с вами об этом.

— О чем об этом? — не понял Виктор. По выражению Сергея ясно было, что и он не понимает.

— О Боге, — пояснила Валентина.

— И чё о нем говорить-то? — поразился Сергей.

Семен поерзал, но потом решительно заговорил:

— Вот ты недавно мне сказал, что нет никаких духов, богов, помнишь? А моя Валя не согласна с вами. Правда, она тоже уверяет, что нет много богов. Есть только один всемогущий Бог на всех. И сын его Иисус, ипостась Бога. Она мне подробно изложила Евангелие. Я хотел бы знать, вы тоже так считаете?

Вопрос оказался ударом ниже пояса.

Полнейшие атеисты, они не хотели лгать другу. Все равно потом узнает, что врали и не очень будет в дальнейшем доверять их словам. А сказать, что все это предрассудки прошлых веков в их прошлом мире, это вызвать на нелепый спор Валентину Петровну, милейшую женщину, но, к их сожалению, оказывается верующей православной.

Пауза затягивалась. Нужно было что-то выдать в ответ на каверзный вопрос. Тем более, что Валентина тоже воинственно спросила:

— Ну что вы скажете в ответ?

Тут Виктор начал мямлить. Понес несуразицу про свободу воли и вероисповедания, прошелся по основам светской конституции, и всякую такую чепуху, но это все не сбила с толку Валентину.

— Так, все-таки, — настаивала она. — Верите или нет?

Первым сорвался, как всегда, Сергей. Он сказал ей:

— Уважаемая вы наша Валентина Петровна. Дорогая наша учительница русского языка и литературы. Выслушайте внимательно то, что я сейчас скажу.

Он поднялся с места и стал шагать перед всеми, закинув руки за спину. Сейчас он был не Сергеем, а главнокомандующим руров.

— Первое же, что нужно всем нашим будущим колонистам накрепко запомнить: новую свою жизнь будем создавать с перспективой навсегда. Это раз. Колония наша должна интенсивно развивать науку в этом мире. Стать форпостом знаний будущим поколениям.

Политика ее будет базироваться на социалистических принципах. Будет строгая диктатура справедливых законов, которые нам еще предстоит писать коллективно. Самым суровым наказанием за их нарушения будет навечное изгнание из колонии. Остальные будут варьироваться сроками изгнания. Это во-вторых.

Чтобы не мешать научно-техническому прогрессу колонии, на ее территории с первого дня и дальше не будет никаких религий. Всякая пропаганда ее будет приравниваться преступлению против науки. Это в-третьих.

От этой речи Сергея лицо Валентины потемнело. Ее подружки уже тревожно заглядывали то ей в лицо, то в лица своих мужей, не понимая, что происходит.

Наступила неприятная тишина.

Потом Валентина, тихо-тихо вскипая, процедила сквозь зубы:

— Выходит, что когда я ученикам буду рассказывать слово божье, я окажусь преступницей, и вы меня изгоните из колонии?

Сергей навис над ней, как глыба. В его ледяных голубых глазах засверкали искры.

— Обязательно, уважаемая Валентина Петровна. Лучше не пробуйте. Оставьте свою веру в себе. Наши дети не будут нуждаться в религии. Их внутренним миром займется профессор, философ Василий Иваныч. Это его прерогатива, а не ваша.

Напряжение аж звенело в воздухе.

Наступал час финального свистка.

Вдруг Валентину, словно, отпустило. Она облегченно вздохнула, и беззаботно заявила:

— В таком случае, мальчики вы без меня. Я останусь тут. А ты, Семен? Останешься со мной или пойдешь с ними в тот вертеп?

— Конечно, останусь с тобой, любимая, — тут же уверил ее в своей преданности Семен.

Мила и Катя были в шоке. Знали бы на какую беседу ведут гостей, ни за что не пустили бы.

— Ваше право, уважаемые супруги, — грустно сказал Виктор. — Очень жаль, что так получилось. Лишний раз убеждаюсь в нелепости всякой веры.

— Всякой? — парировала Валентина. — А вы, воинствующие атеисты, не имеете 'всякую' веру? Ты же веруешь, что завтра снова взойдет солнце на небосклон. Почему же это не 'всякая' вера, а вера в Бога нашего, Иисуса Христа, это 'всякая'?

Виктор усмехнулся и стал пояснять ей, как школьнице, ее ошибку в рассуждении.

— А всё потому у вас так складывается, что не научены критически рассуждать, Валентина Петровна. Вы используете невольно демагогический прием замены смыслов слов, которыми можно пренебрегать только в бытовых темах. Но нельзя ими пытаться что-то серьезное понять.

Есть принципиальная разница между верой и доверием.

Вот, к примеру. Если я вам говорю, что шкура под вами может сама шевелиться и даже мяукать, но только когда ее никто не видит, Вы сочтете меня, либо наглым лжецом, либо тронувшимся. И будете правы, потому что я, сообщаю вам информацию и требую в ответ веру. Но, если это же самое будут одновременно утверждать десятки, вы станете менее категоричным. Задумаетесь, почему они все заблуждаются так? Заметьте, не лгут, не сумасшедшие, а заблуждаются. Если же это самое будут утверждать сотни и тысячи, так вы почти потеряете чувство недоверия, а будет возникать на его месте чувство веры в их правоту. А если будут такое утверждать миллионы? Вот откуда растут уши у веры.

Что же касается доверия, она возникает либо на большой вероятностной статистике собственного опыта, что объясняет ваш пример с солнцем, либо на потенциальной возможности собственной проверки утверждения.

На примере с мяукающей шкурой, она обретет ранг доверия, если говорю, что каждый при желании это может проверить. А доверие в этом случае в том, что вы всегда имеете возможность прийти сюда и проверить то, что я утверждаю. А проверив, либо видите, что я ошибаюсь, и уже не подозреваете, а просто знаете, что я тронулся. Ложь отпадает потому, что я привел вас для проверки. Либо вы поднимаете шкуру и находите под ней кота, что становится объяснением моего утверждения, вашим опытом.

Видите теперь разницу между доверием и верой, уважаемая Валентина Петровна?

— И какие же вы, атеисты, проводите повторяющиеся опыты, чтобы доверять, ну, к примеру, что человек произошел от обезьяны, а не сотворен господом Богом?

Виктор устало вздохнул. Ясно, что ничего не поняла учительница. Нет привычки анализировать свои мысли.

Жаль, конечно, колонии терять профессиональную учительницу, но видимо, это неизбежно.

Да и Семен редкий талант. И зачем постарались их поженить?

— С наукой все предельно просто, — неожиданно для Виктора, ей ответил Сергей. — Есть факты, проверенные, перепроверенные. Есть логика. И есть выдающиеся мыслители, образованнее поболее всяких попов. Им доверяем, если не по нашей части. Но никто не мешает нам подойти к тем шкурам и проверить что именно и как там мяукает. Это уже говорил Виктор, только вы не восприняли.

— Вы оба глубоко ошибаетесь, — резюмировала все услышанное Валентина. — Только Бог спас меня от неминуемой смерти, послав вас за мной. Я верю в его вечное существование и никогда не отступлюсь от своей веры. Прощайте, ребята. Мне с вами не по пути.

Потом повернулась к Семену и уже ему сказала:

— Пойдем, дорогой. Уже поздно. Им тоже нужно отдыхать.

Они ушли, оставив на душе тяжелый осадок, как от новости преждевременной кончины друзей. Но, что поделаешь? Се ля ви.

Глава 21.

Следующая неделя уже намекала на наступающие холода.

На небе стали появляться кучевые облака и чаще моросило. А однажды полило, как из ведра.

Приходилось шлепать мокасинами по лужам. Только Виктор луж не боялся. Его кроссовки продолжали надежно защищать его ступни, хоть левую он немного кастрировал еще в начале своих приключений.

Но приближение дождливых дней не помешало друзьям достичь четырех успехов в задуманном глобальном деле.

Во-первых, они нашли замену Семену. А дело было так:

Встретились с ним, когда возвращался домой в сопровождении троих своих учеников, разговорились о том, о сем. Собирались уже распрощаться, как Семен сам сказал:

— Я хорошо понимаю, как вас подвожу тем, что остаюсь с моей Валей. Но я же планировал после себя оставить тут лекарями своих учеников. Поэтому старался дать им как можно больше знаний и навыков до ухода с вами. Раз теперь сам остаюсь, предлагаю вместо себя своих учеников. Как вы на это смотрите?