Новая Русь 2

— Если я сам тебя сейчас брошу в священный огонь, завтра же вся дичь вернется в леса. Хочет ли этого старейшина этрадов?

Старик, кажется, понял издевку гостя, потому хитро скосил глаза на жреца и спросил:

— А точно вернется дичь?

— Уверен, что не просто вернется в лес, а прибежит, и сама будет прыгать в ваши котлы.

Жрец побледнел и злобно бросил:

— Лжец! Кровь жреца огня не должна проливаться на алтарь огня. Кто покусится на жреца, сам сгорит на месте.

— Точно? — сделал удивленное лицо Виктор. — Не заметил, чтобы кто-то горел, когда тебя встряхивали, как мешок с дерьмом.

Жрец заткнулся, побледнев еще заметнее. А старейшина с любопытством смотрел то на него, то на Виктора. Не понимал, о чем это говорит пришлый гость и чем так напугал их жреца.

— Выходит, что вы, этрады, имеете рабов из пленных, которых можете при желании и в жертву приносить. Это так? — спросил грозно Виктор у старейшины.

Старейшина покивал:

— Так делали наши предки. И мы продолжаем их заветы.

— Почему же так не делали ваши дальние родичи руры?

— Они слабы и прокляты духом огня. Они ни на что не способны. Но мы самые сильные. Даже зеуды слабее нас. Мы их мало трогаем, потому что надеемся, что вскоре и они пойдут за духом огня. Это они пообещали нашему жрецу.

Вот как? Руры слабы? Прокляты? Вот, перед вами сидит тот, кто был недавно руром. За входом тоже стоят руры. Каждый из них в одиночку способен истребить все поселение до последнего человека пока вы досчитаете до десяти.

Старейшина в гневе подскочил с места. Жрец угрожающе полез за кинжалом.

— Садись, старик! Я еще не все сказал. — Гнев в глазах Виктора парализовал их. Они непроизвольно опустились на свои места. — Мне будет жаль уничтожать вас, потому что вы просто глупы, и не понимаете, с кем встретились. Чтобы чуть-чуть образумились, посмотрите на тот горшок в углу.

Взгляды обоих устремились на угол, где стоял горшок с благовонием.

Виктор быстро вскинул револьвер, пальнул по цели и так же быстро спрятал в кобуру.

Грохот выстрела и вдребезги разлетевшийся горшок в луже желтоватой жижи.

И старейшина, и жрец мгновенно пали ниц, словно их расстрелял Виктор, а не невинный горшок.

В помещение влетели Марзан и несколько воинов с револьверами наголо. Виктор махнул им, чтобы успокоить, мол, шучу тут. И они вышли вон обратно на площадь.

Хозяева этрадов все еще валялись, уткнувшись рожами в пол.

— Встаньте! — скомандовал Виктор. — Встаньте и садитесь на свои места.

С большой неохотой они подчинились. Теперь уже оба были бледны, и мелко вибрировали, как от мороза.

— Я не хотел вас пугать, но вы же мне не поверили на слово. Приходится быть иногда жестоким, чтобы правда дошла до людей.

— Кто вы? — почти шепотом спросил старейшина.

— Я же сказал: из страны новая Русь. Это страна там, у скал, что на юге отсюда, и дальше туда.

— Зачем вы пришли сюда? — шептал старейшина совсем безумными глазами.

Виктор только тяжко вздохнул. Опять двадцать пять!

— Я пришел помочь вам.

Оба молча, вылупили глаза на Виктора в ожидании его слов.

— Раз вы страдаете голодом, я вам помогу тем, что разрешу переселиться к подножью скал, где мы живем. Там вы не будете голодать, даже если убежит от вас последний заяц. Это я вам обещаю.

— Мы не можем покинуть священный огонь! — возмутился жрец.

— Кто не может, тот останется тут. И пусть выживает как хочет. Старейшина, выходи к своему народу и прикажи всем собираться в путь. Я же пока должен посетить зеудов. До моего возвращения вы должны быть готовы. А все пленные рабы с этой минуты пойдут с вами, как свободные этрады.

— Нет! — истерично закричал жрец. — Это невозможно! Племя этрадов должно вечно жить на огненной земле.

Виктор угрожающе пошел к нему.

— Ты, тварь, забыл, как ползал у меня в ногах? Ты говоришь теперь, что мой приказ не выполнишь? — Виктор тычком ладони опрокинул жреца на пол. — Если попробуешь убеждать людей, чтобы не шли, лично отрежу тебе голову.

Потом повернулся к послу:

— Уважаемый посол. Как видишь, тебе тут оставаться уже не потребуется. Только исполни свой долг, пока я не вернусь от зеудов. Будь здесь и присмотри за этим пройдохой. Если людям лишнее скажет, мне сообщишь, чтобы я отрубил его пустую голову на площади и бросил в огонь.

Жрец встал на колени и горько зарыдал. Точно, как там, на берегу. А Виктор, больше не теряя времени, пошел к своим парням, чтобы отправиться в следующее племя, что в километрах десяти севернее расположилось.

Почти вышел, как снова вернулся к жрецу, который все еще рыдал в скорбной позе.

— Пока я вернусь соберешь порошок старшего драконового дерева. Мне много нужно.

И вышел к отряду.

— Пошли парни дальше, — весело кивнул он в сторону ворот. — Потом еще раз вернемся сюда.

Дорога между двумя родственными племенами петляла по холмистой местности.

Виктор не ошибся: нефть тут была. Спустя час пути учуяли его неприятный запах. Потом заметили целые участки, где не росла даже колючка. Живописность резко переменилась на унылость окружения, но зато впереди стали попадаться огромные маслянисто-черные лужи.

Виктор полез на высокий холм и оглядел местность. Он думал теперь масштабно. Даже слишком масштабно.

'Сюда железную дорогу надо проложить, — мечтательно планировал он. — А тут перегонную колонну поставить, чтобы бензин и керосин добывать. С территории этрадов же запросто трубу можно проложить до скал, и газ к себе гонять. Не так уж и далеко'.

Постоял еще немного и сошел к своим.

Спустя пару часов увидели еще один холм, вершина которого была обведена забором.

— Вот и зеуды, — сообщил он Марзану. — Пойдем, пообщаемся и с ними.

В воротах стоял воин не с копьем, а кривой саблей на боку.

Виктор вспомнил тот ночной бой с ними, когда за счет трофеев руры добыли немало качественного оружия.

При их появлении за ворота высыпали десятки воинов с обнаженными саблями.

— Эй! — крикнул им Виктор. — Успокойтесь. Мы пришли с миром к вам.

Вперед пробился пожилой воин с кувалдой в руках. Здоровенный был мужик. А таким сабля кажется игрушкой. Им, как и Сергею, крушить сподручней.

— Кто вы и что от нас хотите? — пробасил этот воин.

Виктор развел руки в знак мирности намерений.

— Мне надо только поговорить со старейшинами вашими. Позови их сюда.

— А кто ты такой, чтобы они выходили тебя встречать? — захохотал басом пожилой воин.

— Я тот, который может тебя убить прямо отсюда. И не только тебя, а всех тут воинов. А захочу, еще все племя твое тоже, — сердито ответил на его смех Виктор, и уже расстегнул кобуру.

— Ну, попробуй!

Воин двинулся в их сторону. Но успел сделать только пару шагов. Пуля пробила ему сердце, и он рухнул. Кувалда откатилась к подножью холма.

На выстрел высыпал к воротам народ и застиг немую картину, как вжались в забор их доблестные воины, а на земле — их самый сильный воин. Убит, и валяется в собственной крови. У подножья холма — незнакомые им люди, как будто без оружия. По крайней мере, никто из них еще не доставал меч.

— Ну, так позовете старейшин или нет? — завопил Виктор.

Их звать не пришлось. Они сами пришли поглазеть, что тут происходит.

Их было трое, дряхлых старцев в белых балахонах. Точь в точь, ожившие старейшины руров.

— Я хочу поговорить с вами, уважаемые старейшины, — закричал им снизу Виктор. — Примете?

Старцы пошептались, после чего один из них махнул рукой:

— Идите.

Виктор, на всякий коварный случай, прошептал отряду быть готовыми ко всему, и пошел с револьвером в руках к воротам. Как и во всех подобных племенных поселениях, стояли те же дома-деревца, те же очаги, та же вокруг публика, такая же площадь от ворот. Только опять со статуей.

Виктор с удивлением увидел стилизованную статую зверя, очень схожего с грондом на задних лапах. Того хищника, чей хвост до сих пор украшает рукояти его мечей.

На этот раз он один вошел в дом старейшин, приказав Марзану смотреть в оба.

Тут ему предложили сесть прямо возле входа, что, как помнил Виктор из жизни с рурами, что-то близкое по символичности к параше в тюрягах.

Виктор ухмыльнулся и прошел туда, где возвышались у дальней стены три кучи белых шкур. Откуда только смогли достать такие?

Там он устало опустился на среднюю кучу и угрюмо уставился на негостеприимных хозяев.

Только что символично Виктор дал им по пощечине. Так мог себя повести гость, который способен сравнять с землей весь их род. И старцы почему-то поверили, что гость на это способен. По крайней мере, в душе решили: не рисковать.

Один из старцев приволок те шкуры, что были сначала предложены Виктору, поближе к остальным и сам сел на них. Двое других опустились на оставшиеся свободные.

Виктор угрюмо заговорил:

— Я пришел сюда после того, как посетил ваших соседей этрадов. Они меня хорошо поняли, и сейчас собирают свои пожитки. Готовятся переселиться к скалам, что на юге отсюда.

— Почему? — удивился самый древний из тройки.

— Потому что я им приказал, — небрежно пояснил Виктор.

— Наши дозорные сразу сообщили бы, если на них напали бы ...

— Никто на них не нападал. Я пришел и приказал переселиться к скалам. Что тут непонятного?

— Как это понять, — возмутился другой старец. — Кто ты такой, чтобы приказывать этрадам?

— Я один из трех вождей новой Руси. Слыхали о такой стране?

Старцы странно переглянулись.

— Слышали, что вы повелеваете громом. Что истребили многих карябанов. Вы истребляли наших лютых врагов. Они многих наших людей брали в рабство. Вы отомстили за нас. Все наше племя вам благодарно за это.

Старцы поднялись и пали перед Виктором на колени.

Виктор опешил от перемены ситуации и смутился донельзя поведением таких старых людей.

— Очень прошу, вставайте.

Сам встал и поднял каждого с колен. И так получилось, что рассадил их на свои законные места, а сам сел на изначально предложенную кучу.

— Вы великие воины, если одолели их воинов на животных.

— Да. Мы очень сильные воины. Мы это доказали горданам тоже. Поверьте мне, мы не хотим ни вам, ни этрадам ничего плохого. Наоборот. Мы хотим, чтобы вы имели шанс, как и руры, стать такими же сильными.

— Что мы должны сделать для этого, чужеземец?

— Ничего особенно. Только тоже переселиться к тем скалам и слиться с этрадами в один народ. И выучить общий для всех один язык. Русский.

— Что? — подскочил аж один из старцев. — Как ты назвал свой язык?

— Русский... — растерялся Виктор. — А что случилось?

— У нас есть человек, который всегда пытается остальных обучать своему языку. Говорил, что это русский.

— Человек? — теперь вскочил на ноги Виктор. — Кто этот человек? Где он?

— Он наш кузнец. Очень хороший кузнец. И он всегда в кузне бывает.

Виктор, сломя голову кинулся из помещения вон.

— Где здесь кузня? — схватил он первого попавшего под руку молодого человека.

Тот перепугано ткнул пальцем направление.

Виктор торопливо сообщил Марзану, что, кажется, тут есть его земляк и попросил подождать пока тут и бросился в указанном направлении. Еще издали услышал звон наковальни — побежал на звук. Влетел в кузню и сразу вычленил земляка среди прочих смуглых местных.

Высокий молодой парнишка с кудрявыми светлыми волосами, не оборачиваясь, дубасил молотом по раскаленному металлу.

Виктор подошел к нему сзади, по-русски поприветствовал:

— Здрав будь, кузнец.

Поднятый молот, словно, зацепился за воздух. Потом он с грохотом упал на наковальню. Виктор увидел широко раскрытые голубые глаза на веснушчатом лице паренька.

А Виктор стоял перед ним, радостно улыбался, и ждал дальнейшей его реакции. Конечно же реакция не заставила себя ждать.

— Свой!!! — закричал парень, — Наконец-то, свой! — крепко прижался к Виктору.

Это, конечно, не сравнится с медвежьей хваткой Сергея, но все равно дыхание перехватило.

— Свой, свой. — Виктор похлопал его по плечу. — Теперь ты всегда будешь среди своих. Как зовут тебя?

— Саша я... в смысле, Александр.

— А я Виктор. В смысле, Витя, — пошутил он. — Все, Саша. Здешняя твоя жизнь завершилась. Бросай всё, и айда за мной.

— Куда?

— К своим. Будешь пятым из России. Кстати, ты из какого места сюда залетел?

— Из Тучково я.

— Студентом был, наверное.

— Нее. Автомехаником в профилактории.

— Понятно. А я рязанский. Остальные сами тебе представятся. Пошли скорее.

Вытащил он ошалевшего от счастья Александра из кузни и потащил к своему отряду.

Всю дорогу Александр твердил только одно: 'ой блин!, ой блин!'.

Виктор оставил его возле Марзана.

— Посмотри за ним. Мне надо еще немного поговорить со старейшинами.

Когда он вошел, старцы еще переговаривались.

— Что решили, отцы? Переселяетесь?

— Мы решили, что ты говоришь мудрые слова. И этрады решили мудро, что согласились. Мы соберем народ, чтобы отправиться вслед за вами к скалам.

— Я рад, что у зеудов оказались разумные старейшины. Ваши потомки вам спасибо скажут за это ваше решение. Будем ждать вашего переселения. А теперь мы уходим. Я забираю с собой вашего кузнеца. Там он вам не будет нужен. Там вы будете и так иметь все, что вам понадобится.

Виктор вылез из помещения на площадь и, подмигнув Александру, дал приказ строиться по трое.

Глава 19.

Трех мешков порошка хватало на пятнадцать саженцев с запасом. Семь из них собирались сажать со стороны глиняных карьеров, восемь — со стороны луга. Понадобились пятнадцать телег запряженных сильными парами коней.

Расстояние между саженцами взяли равноудаленными, чтобы охватить всю территорию болота.

Вырыли в нужных местах по яме, засыпали отмеренную порцию порошка, подвели канавками к зонам болотную воду, чтобы стволы не сгорали, и по договоренному сигналу седьмого удара колокола посадили сразу пятнадцать саженцев. Успели только засыпать землею, как пошел процесс.

Хватали по несколько свангов с каждой кроны и поспешно зажимали в специально сделанных для этого шпильках.

И все телеги стронулись с места прочь от болота.

Бешено заклубил пар. Это начали нагреваться стволы. Коней гнали все быстрей, потому что из-за обилия порошка рост пошел с ускорением.

Картина была впечатляющая.

По берегам укутанных в столбы паров, болото на глазах светлело. В нем росли, извивались и клубились толстенные корни-монстры. Телеги разбегались от растущих вдогонку шипастых стволов и, словно, вытягивали из вод пятьдесят длиннющих канатов. Они разбегались все дальше и дальше, а болото, уже не болото, а озерцо с беснующимися в нем фантастическими удавами.

Телеги уже отдалились на километр, и это озерцо на глазах съеживается, оседает, а вода становится все прозрачней. А бег коней продолжается. Могучие животные уже напрягаются. Тяжеленна их ноша. Болото на себе тащат.

Кончается очистка-осушение, когда животные в пене уже больше не могут шевелиться. Теперь пусть сами корни трудятся, пока не сгорят могучие стволы и они сами.