Сейчас в боевой готовности находится 5014 стратегических ядерных боеголовок, установленных на 1048 МБР семи различных моделей, большей частью — Х-55. Все боеголовки — термоядерные, из материалов, дающих при взрыве минимум радиоактивных осадков. У противника втрое больше ядерных зарядов, причем более мощных, но они размещены большей частью на дальних бомбардировщиках. МБР у них тоже примерно тысяча. Все они находятся на территории Суфэйна, и, насколько известно, сильно уступают нашим в надежности и точности. Если у наших ракет, благодаря спутниковому наведению, точность — 1/10 вэйда, то у них — примерно полмили.
К сожалению, даже несмотря на спутниковые съемки, мы не знаем координаты всех баз, на которых ССГ хранит ядерное оружие. Поэтому, чтобы накрыть все подозрительные места, придется использовать все наши ракеты, и их даже может не хватить. Придется также нанести ряд ударов по городам, чтобы полностью разрушить инфраструктуру ССГ и сделать невозможным ведение войны обычными средствами. В списке целей, — 168 городов. По предварительным оценкам, наш ответный удар приведет к гибели ста миллионов человек. Это число возрастет вдвое в течение месяца, ввиду отдаленных последствий ядерных взрывов. Мы не будем наносить удары по их ядерным реакторам и атомным оружейным заводам, чтобы снизить радиоактивное заражение.
Олта погасила свет и перешла к техническим подробностям. На огромном главном экране поплыли карты и схемы обезоруживающих и ответно-встречных ударов. Всем стало ясно, что если их атакуют внезапно, нельзя будет разбить ССГ без опасных потерь. Но жизненно важные центры Фамайа будут сохранены в любом случае.
Наконец, Олта перешла к главной теме — как же им реагировать, какое решение им принять. Начались прения. Мнения разделились. Одни предлагали предъявить ССГ ультиматум с большим сроком, — достаточным для того, чтобы закончить про-Эвергет, другие, — вновь начать переговоры, уже с открытыми картами. К облегчению Вэру, большинство членов Совета признавало, что предъявить ультиматум необходимо. Но вот что делать, если его не примут?..
Оглядывая зал, Анмай заметил на всех лицах неприкрытый страх перед тем, что они обсуждали. Они боялись. О том, чтобы нанести ядерный удар первыми, не могло быть и речи, — были вещи, на которые они просто не смели идти. Он не смог бы предотвратить встречный удар ССГ, — за которым неизбежно следовал сокрушительный ответ Фамайа. После него она оставалась в несомненно выигрышном положении, — но никто не мог поручиться, что при взрыве тысяч ядерных зарядов не возникнет дальних, неизученных последствий, которые смогут погубить и их. Залп всех стратегических ракет Фамайа "весил" три тысячи мегатонн. Ядерный потенциал ССГ был раз в десять больше. Использованный лишь на треть, он вызвал бы убийственное повышение радиационного фона. Дым зажженых ядерными взрывами пожаров мог вызвать "ядерную зиму" и гибель растительности, а электромагнитный импульс мог разрушить и их сети, несмотря на защиту.
Конечно, в случае отказа ССГ от капитуляции можно было начать обычную войну, чтобы просто захватить территорию противника, — понятно, пока лишь на Арке. Но, зная состояние Фамайа, ученые сомневались, что она будет успешной, — даже если ССГ будет обезоружен ударами струйных бомб. Все усилия они сосредоточили на производстве ядерного оружия, и обычное, оставленное без должного внимания, успело устареть.
Массу средств поглощало строительство систем ПРО и глубинных убежищ, — они потребовались, когда у ССГ стало много межконтинентальных ракет. Зато современных бомбардировщиков-невидимок у Фамайа было уже очень мало. Хуже всего обстояло дело с атомными подводными лодками, — они разрабатывались очень давно, но в море пока не было ни одной. Производители тянули время, уверяя, что АПЛ окажутся бесполезны из-за повышенной шумности. А у ССГ уже было несколько таких лодок. И, даже если ССГ сдасться, — что потом? Кто кого возьмет в плен на самом деле?..
Впрочем, споры были недолгими, — никому не хотелось особо углубляться в такие вещи. Все облегченно вздохнули, когда Олта Лайту объявила голосование. Решение об ультиматуме получило 230 голосов, о переговорах, — 270. Воздержавшихся не было.
Когда эти цифры появились на экране, Анмай устало откинулся назад. Он понимал, что принятое решение практически означает их гибель. Не начав войны сейчас, Совет не начнет её и в дальнейшем, а переговоры могут завести их слишком далеко. Они будут топтаться на месте год, два или больше, — а время работало вовсе не на них. Тем не менее, он ощутил облегчение. Разве не об этом он мечтал?.. Сейчас ему хотелось только одного, — вернуться домой, лечь, и ни о чем не думать. Только...
Единый Правитель мог принять решение, которое не прошло в Совете, — если до половины недоставало 50 голосов. Правда, потом голосование повторялось, и, если решение не принималось вновь, то предметом следующего могло стать и соответствие Правителя его месту. И, если он решит, то должен объяснить причины, — таков закон.
Олта нетерпеливо смотрела на него. Вэру показалось, что он падает вниз. Он испугался.
"Но почему именно я? — подумал он. — Черт бы побрал Философа! Но... что же мне делать?"
Он видел, что все ждут от него решения об ультиматуме, — из-за его неосмотрительных слов, сказанных здесь же, в этом зале. Если он откажется от них, это не будет иметь последствий — никаких. Но всё же...
"Всё же лучше быть трусом, чем разрушителем мира! Но... чего же я боюсь? Кары за это чудовищное преступление? Нет. Я с радостью приму любую участь, которая меня ожидает. Замедления, точнее, остановки работ, неизбежных, если наша страна погибнет? Тоже нет. Я всё равно не доживу до их завершения. Так чего же? Того, что на меня станут указывать — вот файа, убивший два миллиарда? Тоже нет! После разрушения Ревии все и так... Вот, я совсем запутался!"
Вдруг ему стало смешно, но это был невеселый смех, почти истерика. Что он мог выбрать, — в такой ситуации? С одной стороны Проект и судьба цивилизации, с другой, — возможность гибели его страны. А если Фамайа не победит ССГ, — она тоже погибнет. Сгниет. Короче, выбора у него просто нет. Он должен сделать всё для объединения мира, — любой ценой, — или о будущем можно просто забыть. Он должен играть со смертью, — чтобы не погибло всё!..
Вэру встряхнул головой, вспомнив, как стоял у жерла шахты. Что ж, он предвидел, что такой день настанет. И ещё, он знал, что выбора, на самом деле, не бывает, — разве что между долгом и изменой.
Больше всего ему хотелось убежать, — но он видел, что это невозможно. Он боялся принять такое решение, но ещё больше он боялся предать будущее своей страны.
"Честные файа в такой ситуации стреляются — на заседания надо брать пистолет!"
Он попытался рассуждать спокойно, отбросив все мысли о себе. Итак: с одной стороны — Проект и судьба цивилизации, с другой...
"Да мне просто жалко всех этих людей!"
Но всё же... Ладно, чего он боится? Войны? Ну не самоубийцы же они! Да и его шкуре она ничем особым не грозит. Расправы ЧК, неизбежной, если Фамайа проиграет? Они попробуют, но вовсе не обязательно достигнут цели, — у него ведь тоже есть сторонники. Остановки работ Проекта из-за военной разрухи? Это лишь риск, не неизбежность, и плато Хаос теперь почти полностью автономно...
Но над всеми этими аргументами господствовал один: он должен был сделать всё, чтобы спасти свой народ, — ту его часть, что ещё не стала чудовищной. Остальное неважно. Если он умрет, — то с сознанием, что не мог сделать больше.
Внезапно он решился.
"Я сделаю, что смогу, чтобы закончить Проект. А остальное... — Если есть Бог, Вэру был готов принять все его кары сполна. — И по заслугам! А остальные... что ж, всё в их власти".
Он вышел на трибуну, вглядываясь в затихший зал. Среди смуглых лиц терялись немногочисленные светлокожие. Но все они были величественными и мудрыми, — воистину лучшие умы всех ста народов Фамайа.
"И их должен переубедить растерянный мальчишка! — подумал он. — И злой. Ведь на самом деле я хочу разрушить страну, замучившую мою мать, правда? Интересно, что бы они сказали, если бы узнали об этом?"
Он усмехнулся своим мыслям и заговорил:
— Великий Совет! Нам предстоит принять решение, важнее которого мы не принимали — и не примем. Я решил воспользоваться своим правом, чтобы поддержать предъявление ультиматума! — Вэру заметил, что по залу пронесся вздох облегчения, причем, не только среди его сторонников. Взять чужой груз легко, а нести...
— Я попытаюсь объяснить мотивы, а затем вы всё решите окончательно. Прежде всего, сохранение равновесия сил больше невозможно. ССГ, зная о про-Эвергете, несомненно, попытается упредить нас, но они должны понимать, что нападение на Фамайа станет для них самоубийством. Выберут ли они гибель в попытке уничтожить нас или сдачу? Перед ними стоит дилемма, предсказать решение которой мы не можем. Самое разумное для нас, — просто сделать вид, что ничего не изменилось, тем более, что свой про-Эвергет они смогут построить только лет через десять. Но, когда это случится, мы умрем. Это проклятое оружие слишком эффективно, — тот, кто опережает противника хотя бы на секунду, уничтожает его мгновенно и полностью, не рискуя ничем. Не подлежит сомнению, что они пойдут на это, чтобы избавиться от смертельной угрозы. Поэтому, про-Эвергет в ССГ не должен быть построен, — а этому мы никак не сможем помешать без войны, об опасностях которой вы уже знаете. Вы спросите, — не проще ли, не дожидаясь неизбежного, ликвидировать наше государство и передать работы Проекта ССГ? — в зале раздались возмущенные крики.
— Я вижу, что нет! Но дело не в вашем тщеславии. Они просто не смогут их продолжить. Это требует огромной концентрации усилий и ресурсов, достижимой, увы, лишь в условиях тоталитарного государства. При той системе, что существует в ССГ, им просто не удастся добиться выделения нужных средств, — пока условия на нашей планете не станут невыносимыми. Но тогда будет уже поздно, и всё, чего мы достигли за двадцать веков нашей истории, — всё погибнет, не оставив вообще никакого следа! Поэтому мы обязаны принять решение, как бы тяжело оно ни было. Сейчас решается, жить ли Фамайа вечно, — или бесславно погибнуть. Да, война ужасна, но наши враги тоже хотят жить, и вероятность победы, — бескровной победы, — весьма велика. При существующем соотношении сил мы можем понести огромные потери, но потерпеть поражение мы уже не можем! Даже при самом худшем исходе плато Хаос уцелеет, и мы сможем продолжить работы, — даже в одиночестве, хотя это и будет очень трудно! И я не стал бы дожидаться пуска про-Эвергета, — он ещё слишком ненадежен, и вероятность непредвиденной ошибки, которая может стать роковой, слишком велика!
Вэру вдруг охватил подъем, его глаза горели.
— Не надо бояться! Пусть и ценой возможных жертв, но мы не только спасем нашу цивилизацию, но и подарим ей всю Вселенную! Это стоит любых усилий! И не бойтесь войны! Если ССГ примет ультиматум, — мы объединим силы для работы над общим спасением. Если нет, — мы сделали всё, что могли.
Его прервал командующий Внешней Армией.
— Вы понимаете, что они могут ответить на ультиматум, — но только не словами? Что, если мы подвергнемся внезапному нападению?
— Мы на него ответим, только и всего. Если на нас нападут, если на призыв к объединению мы получим удар, — мы будем защищаться, зная, что мы были правы! Мы защищаем не свои жизни. Мы защищаем возможность разорвать цепь судьбы. Если Эвергет будет построен, наши потомки смогут переделывать мир по своей воле, — сами стоить его, а не страдать в нем. Мы уничтожим страдания навсегда.
Эти слова удивили самого Вэру, но он был им рад.
— И последнее. Всем вам известно, что наши нейрокибернетики нашли способ перемещать сознание и память из тела в тело. Поскольку тела можно выращивать искусственно, по желанию, любые, — это практически бессмертие! Поэтому мы — мы сами, увидим плоды наших трудов. Увидим Солнце, звезды — всё, чего мы ныне лишены, увидим весь мир, как бы велик он ни был! Я сказал всё. Решайте!
Аплодисментов не было — все явно были поражены его словами. Анмай уселся, ожидая решения Совета, понимая, — слишком хорошо, — что от него зависит и его жизнь. Все карты открыты. Слишком многие здесь хотели бы победы ССГ. Если Совет скажет "нет", — его почти наверняка тут же сместят, а тогда он автоматически лишится всякой защиты. И тогда...
По мере подсчета голосов напряжение возрастало. Наконец, появились результаты: "за" — 268, "против" — 196. 36 членов Совета воздержались.
В зале поднялся шум. Сторонники ультиматума радостно кричали, приветствуя Вэру. Противники сидели молча, с пришибленным видом. Они выглядели напуганными. Только несколько из них вскочили и кинулись к нему, — их тут же вывела охрана.
— Я голосовала против, но, поскольку между правителями не должно быть раздоров, я присоединяюсь! — Олта Лайту вышла.
Анмай последовал за ней. Уже целуясь в спальне с Хьютай, он ощутил облегчение. Решение, хотя и самое рискованное, было принято. Теперь ему оставалось лишь пройти весь избранный им путь — до конца.
* * *
После предъявления ультиматума ССГ, — это случилось в те же сутки, 190-е после открытия Йалис, — Вэру вдруг решил слетать с Хьютай на берег Пустынного Моря. Это могло показаться безумием, — ввиду угрозы войны ему надлежало быть на командном пункте, — но эта возможность увидеть чистое небо и море казалась ему почему-то последней. Впрочем, было и ещё одно: он знал своих противников, и знал, что они ничего не посмеют предпринять, не зная, где он, и чем занимается. Лишь Найте и его файа знали, куда он на самом деле отправился.
* * *
Они летели в полном одиночестве, — северный берег Моря был совершенно безлюден, и им не стоило бояться нежелательных встреч. Едва они выбрались из вертолета, Хьютай побежала к берегу.
Через минуту Вэру подошел к ней. Черные волны, едва отблескивая в свете зари, беззвучно накатывались на песок низкого побережья. После суматохи и шума Хаоса тишина казалась почти невыносимой.
— Здесь очень спокойно, — сказала Хьютай. — Я бы хотела побыть здесь подольше. Я выросла в приюте, и так редко бывала одна...
— Мы сможем быть здесь, пока не истечет срок ультиматума, — десять дней. Но я чувствую, они ответят раньше, — атакой или миром, не знаю!
Больше всего Вэру боялся полного отсутствия ответа — тогда им пришлось бы бить первыми. Это было бы невыносимо. Но на месте правителей ССГ он поступил бы именно так, — не совершать самоубийственного нападения, не давать ответа, а поставить противника в неприятную позицию "иди и возьми сам".
Он выбросил из головы эти мысли и осмотрелся.
У их ног начиналось безмолвное поблескивающее море, простершееся до пустынного горизонта. Над ним стояла немеркнущая, неподвижная заря, сияющая голубовато-белым светом поразительной чистоты. Не верилось, что это, — лишь отблеск пламени Бездны на тучах космической пыли.
Анмай обернулся. Необозримый ряд серых узких колонн выходил из-за горизонта на востоке и терялся за горизонтом на западе. Каменные монолиты были очень высоки, — не меньше вэйда каждый, — и казались ещё выше из-за рядов параллельных линий на торцах. А за ними теснились стены, кубы, пирамиды — то серые, то золотисто-коричневые, то черные. И надо всем простерлось дымчато-темное небо. Тонкая линия света, рассекавшая его, притягивала взгляд. Она казалась мостом, идущим из бесконечности в бесконечность, — что, впрочем, соответствовало истине. До Нити были больше триллиона миль, но её сияние пробивалось сквозь пыль. Глядя на неё, Анмай пытался представить...
