Тени потерянного будущего. Общий файл

Скандинавский союз. Швеция. 25 марта. 2046 год.

Стокгольм. 8:12.

Ульрих следил за всем издалека, сидя за рулем неприметного автомобиля. Последняя модель искусственных глаз работала лучше любого бинокля. Ничто не мешало рассмотреть в деталях как саму Кристан, так и их маленькую дочь.

Хватило лишь пары секунд, после чего Джеймс резко выехал с обочины и развернулся на сто восемьдесят градусов, напугав до полусмерти водителей с обеих сторон.

Кажется, одну из машин он даже задел, но неважно. На его бронированном автомобиле следов все равно не останется. А полицейские... тут же получат сигнал преследовать кого-то другого или отставить. Автоматическая система контроля работала безотказно.

Злости больше не было. Как и других чувств. Именно поэтому Ульрих поспешил сбежать. Увидев свою семью, которая не выходила у него год назад из головы, он ничего не почувствовал. Все куда-то ушло, стало таким незначимым...

После Москвы многое поменялось. Со стороны Таггарта было милосердно не отдавать его на растерзание психологам. Нет, после он дал ему работу. Настоящую, а не у себя на побегушках.

Частые перелеты, переговоры, организация работы среди совершенно незнакомых людей... он чувствовал себя в своей тарелке. Разве что направление сменилось. Теперь он не занимался продвижением продукта. Он спасал мир.

Да, именно так. Сначала Ульрих думал, что работает на частную военную компанию. Потом, что на цепных псов какой-нибудь корпорации. Но эти люди стояли выше корпораций. Выше правительств.

Теперь, когда все выяснилось...

— Я был слеп, но теперь прозрел... — часто вспоминал Ульрих цитату из Завета.

Правда, связать происходящее с религией никак не получалось. Разве что сравнить этот мир с чистилищем.

Вся прошлая жизнь была ложью, ширмой. Когда нагрянет Конец Света, Скандинавский Союз рухнет первым. Люди здесь просто не готовы к тяготам. И предпочтут покончить с собой, чтобы не видеть этого ужаса.

Кристен, сломавшая так быстро после того, что случилось с Ульрихом, заберет с собой и его дочь. И пусть он больше ничего не чувствовал к своей семье, это было дополнительным стимулом работать на общее благо.

Пусть даже это общее благо выстроено на чужой крови.

После Москвы по-другому просто никак. Человек создал монстров. Но есть кое-кто в этом мире и пострашнее...

И Таггарт вместе со своей шайкой, особенно с киборгом да Сильвой, были монстрами. Но лишь теми, что должны отгонять тех, кто злее.

Постепенно Ульрих влился в это общество. Это оказалось непросто, но главным правилом было держать язык за зубами. Секретность прежде всего. Он так и оставался для большинства неизвестным херром Хоффманом. Других же данных о его жизни осталось мало, их стерли.

А корпоративные шишки менялись так быстро, что вспомнить, кто там был топ-менеджером 'Инфоглоба', не представлялось возможным. Тем более, что его давнюю разработку попросту присвоили. Теперь он это понимал...

Автомобиль, нарушая тучу правил, несся по улицам. Ульрих больше не мог жить без адреналина в крови. Он прыгал с парашютом, участвовал в перестрелках, ставил все новые и новые протезы, желая довести себя до совершенства. И даже Оскар не казался уже таким грозным противником. Разве что огромный опыт и полная бесбашенность были на стороне немца.

Но торопился он неспроста. Его ждала личная встреча с госпожой Синовац. От одного холодного взгляда этой женщины пробегали мурашки. Она была одной из самых бесчеловечных женщин, что приходилось встречать. Нет, пожалуй, никого не было бесчеловечнее. Даже да Сильва попросту был роботом, несмотря на человеческий мозг где-то внутри. По крайней мере, никакой инициативы или собственной воли он не показывал за все время, что приходилось за ним наблюдать.

Таггарт же полгода назад отошел на второй план. Теперь он подчинялся непосредственно его коллеге. И, стоило признать, напряженные были месяцы...

Ужиться с этой женщиной было тяжело. Пару раз он видел издалека, как Таггарт ссорился с Синовац. Вернее, он с неизменной улыбкой, полной снисхождения, выслушивал ее упреки.

О чем они спорили, выяснить доподлинно не удалось. Да и не было интересно, своих дело было по горло.

— В чем причина задержки, мистер U? — холодный взгляд с нахмуренными бровями способен был вынести с десяток смертных приговоров.

К счастью, наработанное самообладание помогло справиться с этим и сесть с достоинством за столик прямо напротив Синовац.

Вдобавок, протезы не только контролировали его сердцебиение, но и искусственные глаза позволяли смотреть бесстрастно, не моргая. И все же Ульрих скрывал их темными очками, равно как и руки перчатками. Особенно здесь, где киборг — не человек.

— Пробки, мисс S, — уверенно ответил он.

Эти сокращения поначалу казались чем-то странным и лишним. Но на самом деле это доказывало причастность Ульриха к кругу избранных.

— Разумеется, — Синовац, разумеется, не поверила. — Неважно, у нас есть дела поважнее. Что удалось выяснить насчет тех русских, что были в бункере?

— Управление 'С' неохотно делится информаций, мисс S, — голос Ульриха за месяцы работы стал совершенно бесстрастным. — Возможно, потребуется личное присутствие кого-нибудь рангом повыше.

Синовац мрачно усмехнулась и перевела взгляд на прекрасный вид, что открывался с крыши круглого бизнес центра, где и располагался один из самых дорогих ресторанов. Даже в бытность менеджером "Инфоглоба", Ульрих был здесь всего один раз.

Но здесь это лишь игра на образ. Для большинства Синовац была просто вдовой с баснословным состоянием, заработанным на различных спекуляциях по всему миру. В первую очередь, самыми ценными ресурсами.

— Это детище мистера Фримена, но он отказывается мне содействовать в этом вопросе, ссылаются на занятость.

Она безупречно владела несколькими языками, и сейчас они разговаривали на немецком. Легкий акцент Ульриха, впрочем, слегка выбивался из картины во время игры роли Хоффмана.

— Я могу с ним поговорить... — начал было он, но Синовац тут же резко подняла ладонь, призывая замолчать.

Жесткие манеры. Но с такой безупречностью те подаются, что сразу хочется замолчать.

Бокал с вином опустел и официант же подскочил наполнить его.

— Фрау, — почтительно произнес он и удалился.

— Это шпион. Наметанный же у вас глаз, — понял Ульрих.

— Плохой шпион. Его ликвидируют уже сегодня. Это кто-то из корпоративных, можно не опасаться, — повела плечом Синовац, словно в молодые годы.

У них действительно все было гораздо хуже, чем у государственных структур. Когда коммерция пытается играть в серьезную разведку, это выглядит смешно. Ни один наемник не сможет заменить проверенных людей. А проверенные годами люди предпочитают работать на более серьезные структуры, чем на корпорации, чья политика зависит от того, кто главный топ-менеджер.

— Вернемся к делу, — Синовац осторожно пригубила вино.

Каждому из их организации ставили под язык небольшой датчик, что обнаруживал яд в любой еде и отправлял сигнал прямиком в инфолинк. Но раз с вином все хорошо, почему бы не выпить. И тут Ульрих вновь заметил, как попадает под собственные слабости...

— Фриман дал тебе эту работу, потому что видит в тебе потенциал. Мы во многом расходимся с ним во взглядах, но в этом я с ним согласна.

В любой другой момент он бы раздулся от гордости. Но за последний год все стало таким ничтожным, что подобное лишь констатация факта, не более.

— Именно поэтому я попросила тебя к себе в подчинение.

— Только поэтому? — удивился Ульрих.

Брови хотели подняться сами собой, но с киберглазами это было невозможно.

— Еще потому что ты не лоялен Фримену, — кроме холода глаза Синовац светились непробиваемой уверенностью.

— С чего бы это? — он задумался, опустив взгляд на бокал с бордовым вином.

Многие цвета подавались не совсем так, но все ради удобства. Бордовое было черным, голубое небо имело совсем другой оттенок.

— Потому что мы не можем быть лояльны друг к другу. Мы можем быть лояльны только нашему общему делу. И ты это прекрасно понимаешь. Предательство отучило тебя от привязанности к людям.

И она была права. Неизвестно, была ли Синовац психологом по образованию, но то, что от бога... несомненно.

Хотелось возразить какую-нибудь глупость, что это не так или это неправильно, но Ульрих благоразумно промолчал. Синовац на его памяти ошибалась редко.

— И если мы собираемся осадить Фримена, то вовсе не из-за неприязни к нему. А потому что так требует общее дело.

Но кому решать, что идет на благо общему дела? Ей? Фримену? А, может, даже Ульриху?

— Не думаю, что если приструнить зарвавшееся Управление 'С', мы как-то навредим Фримену.

— Я же говорила. Ты отлично все понимаешь, — Синовац откинулась на стуле и покончила с вином.

На ее защищенный инфолинк пришло какое-то послание, судя по небольшой голубизне на левом глазу.

— Вот и покончено с нашим шпионом. Как я и думала, фармацевтическая компания шпионит, хочет узнать, что делать с бактерией.

Казалось, что у них откровенный разговор, но так может показаться только посторонним. На самом деле Синовац не сказала ничего нового. Просто обсуждение уже имеющихся дел.

— А мы знаем, что делать с ней? — Ульрих всегда стремился аккуратно узнать побольше.

Любым способом. И этот год научил его делать это осторожно. Поэтому здесь прямой вопрос выглядел вполне невинно.

— Разумеется, нет. Но с эпидемией пока не сложилось. Изменения климата пугают людей сильнее.

Это верно, температура на всей планете становилась все холоднее и холоднее. Даже Африка вернулась к старому климату, что был тридцать лет назад.

Но вот в остальных странах... лето прошло почти незаметно, а большая часть осени и весны больше напоминало настоящую зиму.

На самом деле голубое небо над ними — лишь иллюзия. Крыша здания заканчивалась непроницаемым куполом. На самом деле Швеция уже несколько месяцев не видела солнца сквозь густые облака. То и дело валил снег. Если столица была от него очищена, то в провинциях не хватало роботов, да и просто рабочих рук.

А правительство не видело в этом угрозы... больше боится фашистов. Впрочем, надо признать, их организация подбрасывала масла в огонь. На то было несколько причин...

— Что от меня требуется?

— Управление 'С' не может справиться со многими шпионами. Как в своих рядах, так и вокруг. Это непростительно. Они слишком долго работают без какого-либо надзора. Еще немного, и они просто отколются от нас, а то и просто перейдут под крыло русского правительства, — Синовац презрительно хмыкнула.

В ней не было русофобии, ни в ком не было. Нации не имели большого значения для общего дела.

— Значит, можно прилететь под видом инспекции какой-нибудь из корпораций. Но недолго. Правительство СРФ не доверяет иностранцам. Любая встреча будет расценена... — Ульрих не отказывался, лишь по привычке оценивал все риски.

— Нет, твоим делом будет вычислить шпионов, используя их личную базу данных. И проследить за их ликвидацией. Если Фримен и его люди не хотят действовать такими методами, нам не остается ничего другого.

Ульрих понял, что встал на распутье. Если согласится, а выбора у него большого нет, то это означает пойти против Таггарта в открытую. И даже если он не был ему лоялен, иметь его в своих противниках... да Сильва и Оскар подчиняются ему напрямую, и никому больше. А сколько еще у него опасных псов войны, сложно представить.

— Будут ответные ходы, — предупредил Ульрих.

Правда, это было лишним.

— Разумеется. Поэтому все нужно сделать предельно быстро. Но большинство этих людей преступники для официального правительства страны, поэтому проблем не возникнет.

Значит, выдан карт-бланш на любые действия. И когда эти действия Ульрих видел лишь на бумагах или безликих сообщениях, убивать людей одним росчерком пера было легко. И лучше бы оно так и оставалось...

Суверенная Российская Федерация. 2 апреля. 2046 год.

Клуб. 18:46

Таша прекрасно чувствовала, как все изменилось. Кирилл замкнулся в себе еще сильнее, и с удвоенным рвением начал искать новую нычку. Убеждал, что ей нужно немедленно уехать, неважно куда, но все сводилось к дикой глуши.

После всех благ разбитой цивилизации Таша не представляла, сколько протянет вне городских джунглей. Поэтому все откладывалось.

Но не только по этой причине. На самом деле Кирилл был растерян. Что-то мучило его, ему было тяжело принимать осмысленные решения. Если раньше не было никаких проблем, то теперь было что-то совершенно странное.

Расспрашивать о чем-то бесполезно. Наверняка какая-нибудь старая контузия разыгралась... но этим удалось себя успокоить лишь на пару дней.

Теперь же нужно было принять серьезное решение. Таша выяснила, что терять хорошего оружейника никто не хочет. Если надо и на цепь посадят, пока желание бежать не пропадет. Да и ее отпускать никто не хочет. Ценные работники, что умеют держать язык за зубами, всегда полезно. Вот только и их отпускать никто не хочет.

Злить ставропольских себе дороже, но они знали, на что подписывались.

И когда Таша так и не смогла дождаться окончательного решения. то начала собирать вещи сама. Может, это просто бегство. Потому что Кирилл начал вести себя слишком странно, пугая ее.

А она была не из тех, кто умел заботиться о ближнем. Тогда работать медсестрой пришлось вынужденно. Тогда это казалось лучшим в мире предложением после того, как она бросила воровство...

В такой черствости была виновата болезнь бабушки, которая вырастила ее. И видеть ее мучения, что вели к медленной и неминуемой смерти... эти воспоминания невозможно вырезать из памяти.

А потом был старший брат... тоже самое. И в клинике Ташу поместили к умирающим от бактерии, словно злой рок не хотел отпустить за то, что... за то, что она не могла себе простить.

И Кирилл, возможно, был ее шансом на искупление. Последним шансом. Но Таша считала себя слишком слабой, чтобы вынести этот крест.

Сегодня в клубе было немноголюдно. В городе творилось что-то неладное, местные законники начала облавы. Словно кто-то их подстегнул сверху. Но никто не боялся местного ополчения, за которым стоял небольшой гарнизон ФСБ.

У Таши все документы были в порядке, бумагу подделать легко, а то, что чипа нет, никого не касается.

Скучая на кассе с бронированным стеклом, она вновь и вновь приглаживала отросшие за год темные волосы. Хотелось вернуться к краске, но Кирилл запретил, сказав, что слишком это заметно. И то правда...

— Младшая, к тебе твой мужик пришел, — окликнул Ташу один местных вышибал.

У всех по отношению к ней почему-то просыпался отеческий или материнский инстинкты. Но пока это приносило свои плоды, она совсем не возражала.

Да уж, легок на помине...

Закрыв кассу, свалив все обязанности на напарницу в окне рядом, Таша вышла через черный ход, даже куртку не одев.

— Младшая, к тебе твой мужик пришел, — окликнул Ташу один местных вышибал.