Сердце Арронтара. Две судьбы

— Ты никогда не испытывала наслаждения в чьих-либо объятиях, да, Лирин? И ты, не зная, что это такое, ещё смеешь советовать мне, что нужно сделать с Рональдой?

В его голосе было столько злости...

Она хотела ответить, но не могла издать ни звука. Пальцы Нарро кружили вокруг какой-то точки, нажимали на неё, и Лирин казалось, что она вся сосредоточилась там, что ничего больше нет, кроме этой точки...

А ещё стонов. Её стонов. И почему... так хорошо...

Он говорил что-то ещё, но Лирин уже не слышала. Только дышала и сжимала бёдра, чтобы сильнее чувствовать его руку.

А потом напряжение внутри её тела достигло пика, и Лирин будто взорвалась. Схватилась за плечи Нарро обеими ладонями и закричала. В глазах потемнело, и ноги не удержали, подкосились...

* * *

Очнулась Лирин уже лежа на диване. Видимо, её перенёс туда Нарро.

Голая по пояс, она лежала, откинувшись на подушки, и ничего не понимала...

— Понравилось? — спросил он злым голосом.

Она сглотнула, чувствуя, как горят щёки.

— Видишь, как это может быть? — сказал Нарро уже не зло, а скорее, горько. — Твоему телу было хорошо, Лирин. А душе? Ты покраснела, тебе стыдно и плохо, правда? Мне тоже. И Рональде так будет, если я сделаю то, о чём ты говоришь. Для неё это окажется лишь насмешкой. Одного наслаждения и чувственности мало, нужна любовь. И доверие.

Лирин не могла сосредоточиться. Всё внутри болело, особенно сердце.

И было... так обидно.

Она ведь просто спросила... Зачем он?.. И ещё хуже оттого, что хочется ещё. Потому что она никогда не испытывала ничего подобного. В жизни Лирин была одна лишь боль, а то, что сделал Нарро, вознесло её на небеса. Вот только падать с этих небес слишком мучительно.

Она не слышала, как брат тихо вышел из кабинета, оставив её лежать на диване в одиночестве. Просто почувствовала, что его больше нет рядом.

И только тогда позволила себе наконец расплакаться.

* * *

Нарро никогда в жизни не было так противно.

Что он сделал?

Он всего лишь хотел проучить Лирин, показать ей, что наслаждение тела и удовольствие подобного рода — ничто по сравнению с чувствами, которые испытывает при этом душа.

Показал? Показал.

И был прав. Нарро увидел, как сестра вознеслась, но затем шлёпнулась обратно на землю. И в глазах её при этом было столько боли и обиды...

О Дарида. Это ведь Лирин. Она бросала камни. Она презирала его. Она хотела его убить. Тогда почему так... плохо?

Он не сделал ничего... дохлый кот, он не швырял булыжников и не пытался сломать Лирин хребет, он всего лишь доставил ей удовольствие. И унизил. Потому что она не понимала, почему так получилось, почему она вообще испытывала это удовольствие.

Нарро промучился ещё несколько часов, прежде чем принял решение.

Нужно поговорить с Лирин. На этот раз нормально поговорить. И всё объяснить.

Вот только сестры в усадьбе не оказалось.

Он сразу понял, куда она пошла. Это было очевидно. Ночью должны были состояться очередные игрища, на которые они изначально не планировали ходить. Там хватит и присутствия всех троих калихари, потому что молодняка на игрищах не будет, лишь волки, желающие поиграть друг с другом. И обменяться силой.

У Нарро не было настроения брать самку. А Лирин на подобные игрища вообще предпочитала не ходить.

А теперь вот пошла. И дартхари понимал, почему.

Глупое решение, и он собирался доказать ей, насколько. Впрочем, решения, принимаемые под давлением боли и обиды, не могут быть умными.

* * *

Лирин дрожала, снимая одежду в круге своих сородичей. Она слышала шепотки со всех сторон — конечно, такое событие, старший советник впервые принимает участие в подобных игрищах!

А правила были просты. Сначала раздевались и обращались самки. Бежали, куда глаза глядят. Потом раздевались и обращались самцы, и пускались в погоню за самками. Кто кого догонит — тот того и...

Говорят, Нарро иногда за ночь десять самок так догонял. Впрочем, Лирин никогда не верила в подобные разговоры. Она слишком хорошо знала своего брата и его нелюбовь к подобным совокуплениям.

А теперь вот решила сама поучаствовать. И не могла понять, зачем и почему это делает. И думать не хотела...

Пусть всё случится сегодня. Пусть её наконец сделают женщиной. Она так долго избегала подобных игрищ, считая их грязью... Но теперь можно. Какая, в конце концов, разница, кто это будет? Да и, может, ей понравится.

Обращение было болезненным, как и всегда. Лирин встала на четыре лапы — мелкая белая волчица — и огляделась по сторонам. Все самки вокруг неё были небольшими и слабыми, но Лирин, конечно, была самой маленькой и слабенькой из всех.

Калихари чёрных волков, руководивший сегодня игрищами, издал специальный сигнал-рык, и Лирин немедленно бросилась прочь с Поляны.

Бежала она не очень быстро — болели кости после обращения. И почти сразу почувствовала, как её начали догонять... целых два волка. Странно, но от осознания этого в теле волчицы что-то разгоралось, оно наполнялось предвкушением, и даже бежать стало легче.

А потом Лирин догнали.

И наваждение рассеялось, растаяло, как утренний туман. Она испугалась, почувствовав сильное большое тело, прижавшее её к земле, увидев чужую чёрную лапу возле своей головы, уловив тяжёлое и не менее чужое дыхание.

Было противно, и Лирин начала сопротивляться. Волк недовольно рыкнул, сильнее прижимая её к земле, и попытался схватить зубами за загривок — так делали многие самцы для укрощения строптивых самок — как вдруг что-то сорвало этого волка с Лирин.

Послышался рык, затем визг и поскуливание. Всё это длилось не более трёх секунд, она даже не успела оглядеться. И только решила приподняться над землёй, как её вновь ткнули носом в траву.

Но на этот раз большое тело волка, прижавшего её к земле, не испугало Лирин. Запах показался странно знакомым и родным. Она призывно заскулила и инстинктивно чуть приподняла хвост, но волк лишь недовольно зарычал и внезапно укусил её между ушей.

— Р-р-р! — заорала Лирин, чувствуя, как от этого укуса начинает принудительно перекидываться обратно в человека. И замолотила по земле уже руками и ногами.

А потом она услышала тихий смех, и поняла, что её обнимает не волк, а мужчина. Мужчина, которого она любила больше всего на свете, но от обиды на которого у неё темнело в глазах...

— Отпусти! — прошептала Лирин, застывая на месте. Она осознала, что прижимается к Нарро совершенно голым телом, и смутилась. Правда, он сам был в одежде, но это её не спасало.

Лирин знала, что брат умеет обращаться, не раздеваясь, вот только делал он это редко. Только когда торопился...

— Зачем? — тихо сказал Нарро ей на ухо. — Чтобы ты вновь побежала совершать глупости?

— Глупости?! — взвизгнула Лирин, дёрнув ногой от возмущения. — Почему же это глупости?! Я не имею права участвовать в игрищах, по-твоему?!

Нарро вдруг перевернул её лицом к себе и вновь прижал к земле своим телом.

— Что ты делае...

— Лири, послушай.

Лири?.. Он сказал — Лири?..

Она вгляделась в лицо брата.

Нарро был серьёзен. И смотрел на неё не зло и не насмешливо, а очень... очень хорошо смотрел.

Лирин так любила этот его взгляд...

— Сегодня я совершил ошибку. Я разозлился и обидел тебя своими действиями. Прости.

Она задохнулась.

— Но ты не должна повторять моих ошибок. Не стоит под влиянием обиды делать то, о чём потом пожалеешь.

— Почему ты думаешь, что я пожалею?

— Я не думаю, я знаю, — улыбнулся Нарро. — Просто это всё должно быть иначе, Лири. По крайней мере для тебя.

— Иначе?..

Она не понимала, о чём он говорит, и дартхари пояснил:

— Соединение тел должно быть соединением душ. И я не хочу, чтобы ты лишала себя этого чуда. Когда-нибудь ты встретишь того, кому захочешь подарить себя. Но это будет... не так, Лири.

Она подняла руку и прикоснулась кончиками пальцев к щеке брата. И когда он ласково улыбнулся, прошептала:

— Объясни, почему я так отреагировала... сегодня...

Нарро поймал её руку и поцеловал ладонь.

— Если бы ты была более опытной, Лири, то понимала бы, насколько глуп этот вопрос. Кроме того, что я мужчина и знаю, как доставить удовольствие женщине, я ещё и лекарь. Поэтому знаю несколько больше других. На теле много точек, нажимая на которые, можно сделать этому самому телу больно или приятно. Или даже убить.

Он положил руку сестры себе на грудь, скорректировал положение пальцев и сказал:

— Нажми здесь.

Лирин послушалась, и через секунду пожалела об этом, заметив, как дёрнулся и зашипел от боли Нарро.

— Ох... я не хотела...

— Зато я хотел, — он улыбнулся, — я хотел показать тебе, что просто использовал свои знания. Две точки на груди и две — ниже пояса. Вот и всё. Ты отреагировала, потому что я нажал на них, а не потому что ты сама такая испорченная.

И пока она переваривала его слова, Нарро осторожно подхватил сестру на руки и сел, прижимая её к себе так, чтобы никакая часть тела Лирин не касалась больше земли.

— Холодно, — пояснил дартхари, заметив её удивление. — Осень всё-таки, а ты голышом.

Она действительно замерзла, но поняла это только когда Нарро вдруг начал согревать её при помощи своей магии. И даже улыбнулась — так это было приятно.

Ничего говорить уже не хотелось, поэтому Лирин просто прижалась к брату поплотнее, обняла его обеими руками за шею и глубоко вздохнула, закрывая глаза.

— Поверь, я не хотел тебя обидеть, — прошептал Нарро, легко касаясь губами её виска. — Я ни за что не стал бы тебя обижать, Лири, особенно специально. Ты простишь меня?

Она кивнула и открыла глаза.

— А ты... меня?..

И сразу же почувствовала, как он напрягся.

А затем наклонился и коснулся её лба своим.

— Лири... пожалуйста, только не сейчас.

Он не услышал, а скорее почувствовал её вздох возле своей шеи. Поэтому обнял чуть сильнее.

Какая же она маленькая и хрупкая...

— Не сейчас, Лири. Но скоро... уже скоро.

Она вновь вздохнула, а дартхари улыбнулся.

Странно, но именно в этот момент, когда Лирин засыпала, прижимаясь к нему всем своим телом, Нарро вдруг осознал, что любит её.

Теперь её любил не только Дэйн... но и он тоже.

* * *

На следующее утро Нарро нашёл в своей комнате на столе открытку. Там был нарисован лес, разноцветные птицы и большой белый волк.

"С днём рождения!" — гласила надпись на открытке. Как жаль, что он не нашёл её вчера. И так и не узнал, что она всё-таки вспомнила...

Нарро тоже помнил, что у Лирин день рождения ровно через месяц. И даже знал, что хочет ей подарить.

В каждой из трёх деревень существовали особенные улицы, где жили отверженные. В основном это были волчицы. Нарро не очень понимал эту странную традицию... впрочем, он вообще многого не понимал в традициях оборотней. Презирать женщин, родивших вне брака, и при этом поощрять те самые внебрачные связи, называя их "передачей силы"? Какой-то полнейший бред.

Дартхари боролся с этими улицами отверженных, так же, как и со всем остальным, что считал неправильным в обществе оборотней. Но, как и в случае со многими другими вещами, это было непросто. Прежде чем внушать оборотням, что нельзя презирать некоторых членов стаи только за то, что они не такие, как остальные, Нарро должен был объяснить это самим отверженным.

Женщины, живущие здесь, и сами называли себя "шмарами", и принимали это слово по отношению к себе от других оборотней. И Нарро не представлял, что делать со всем этим, пока не узнал о погибшем ребёнке одной из "шмар".

Женщину звали Ариллой и она была одной из самых лучших вязальщиц Арронтара. Нарро пришёл к ней за платком для Лирин. Он знал, что сестра очень любит платки и различные шали, и решил заказать Арилле сложную кружевную вязку.

Каково же было его удивление, когда Арилла попросила Вожака дать ей ребёнка. Нарро сам думал предложить это ей, преследуя свою цель, но женщина его опередила.

— Зачем? — только и спросила Лирин, когда увидела Ариллу на игрищах.

— Мне нужен мой ребёнок на улице отверженных, — ответил Нарро. — Возможно, то, что не удаётся сделать мне, сделает он. Объяснит, что они не такие уж отверженные...

Лирин кивнула — она понимала, о чём говорит брат.

А ровно через месяц, проснувшись однажды утром, старший советник обнаружила на столе в своей комнате маленький свёрток, где лежала потрясающая кружевная шаль.

Это был первый подарок Нарро ей на день рождения, и она долго не могла потом заставить себя выйти и спуститься вниз... Просто стояла перед зеркалом, любуясь шалью, и улыбалась, улыбалась, улыбалась... пока не заболели губы.

* * *

Однажды, после очередных игрищ, в которых участвовал брат Рональды, к Нарро подошёл калихари Винард.

Вожак сразу напрягся. Он ещё помнил, как Винард просил сделать девочку волчицей, и боялся, что он вернётся к этой теме. Лирин даже предостерегающе взяла брата за руку, опасаясь за жизнь калихари белых волков.

— Дартхари, — начал он, слегка наклонив голову, — мне нужен ваш совет...

Нарро кивнул, и ободрённый Винард продолжил:

— Мой старший сын Джерард пытается подчинить своего волка уже больше восьми лет, это очень странно для самца-ара, кем он является... Вам так не кажется?

Вожаку так не казалось, но он ответил:

— Возможно, Винард. Ближе к делу.

— Я решил спросить совета у того лекаря, которого мы иногда приглашаем, когда у... у Рональды слишком много работы. Вы ведь знаете, он неплох, и берёт недорого... Так вот, он сказал, что проблема Джерарда... как это... пси-хо-го-лическая.

— Психологическая, — уточнила Лирин.

— Да-да, именно. Он объяснил, чтобы мне было понятнее, что это связано с головой Джерри, — и Винард постучал себя кулаком по лбу, из-за чего у старшего советника слегка задрожали губы. — Сказал, что мой сын винит себя в том, что произошло с Рональдой, и поэтому у него не получается подчинить своего волка. Его сила может перегореть, дартхари.

— Что ж, — сказал Нарро, кивая в ответ на слова Винарда, — скорее всего, лекарь прав. Но я до сих пор не понял, какой совет тебе нужен.

Калихари белых волков вздохнул.

— Как вы считаете... если Рональда простит Джерарда... это ему поможет?

* * *

Очень простой вопрос. И ответ, пожалуй, очевиден.

Только вот Нарро не представлял, насколько он очевиден, пока Винард не спросил.

А ведь он сам никогда не интересовался, почему Лирин стала слабой анта. Вот он — ответ. Из-за чувства вины.

Нет, не может быть. Она должна была стать ара, а стала анта. Самой слабой анта в стае. И всё — из-за чувства вины?

Нет... должно быть что-то ещё.

— Дартхари?..

Нарро почти забыл, что Винард по-прежнему стоит рядом, смотрит на него и ждёт ответа. И ответил честно:

— Наверное, поможет. Я не знаю. Никто не знает.

Калихари разочарованно вздохнул, затем кивнул и, поблагодарив Вожака, поспешил прочь с Великой Поляны.

Сам же Нарро повернулся к Лирин и вгляделся в лицо сестры. Оно показалось ему беззащитным, как никогда. Словно она ждала удара... очередного удара.