Круги по воде

Леонел шумно выдохнул, кладя руки ладонями на стол, и обвёл глазами собравшихся. Все ждали, стоя по сторонам широкого стола, на котором развернули большую разноцветную карту провинции.

— Господа, я собрал вас здесь, чтобы объявить — время пришло. Больше медлить нельзя. Потеряв ещё день, мы рискуем потерять всё.

Они подошли ближе, к расстеленной карте. Посмотрели на извивающиеся змейки дорог, разбегающиеся по сторонам большого южного тракта, одна из которых, изгибаясь между гор, проходила рядом с зубчатым кружком, увенчанным штандартом. У маленьких вершин гор, поросших нарисованным лесом, были от руки начерчены флажки двух цветов.

— Ваше сиятельство, вам слово.

Ноэль, слегка склонив голову, указал на один из флажков:

— Мои люди здесь. Они полностью готовы и ждут только приказа.

— Господин полковник.

— Войско готово, все учения проведены. Обмундирование и оружие в порядке. Мы укомплектованы.

— Гарнизон?

— Оставшейся численности хватит для защиты крепости.

— Капитан Фицпауль.

Капитан приблизился к столу, нагнулся над картой.

— Нам по-прежнему блокируют подходы к крепости. — Он указал на цветные флажки. — Вот тут войско северных соседей. В основном пехота. Хорошо обученное, отборное войско.

Палец капитана переместился на другой флажок.

— Здесь люди герцога Гаррета. С ними ещё наёмная кавалерия. Командир — граф Гуго. Стоит нам выйти из ворот, мы наткнёмся на кого-то из них, не успев даже вспотеть.

— Хорошо.

Леонел обвёл глазами свой совет. Все взгляды обратились на него. Он хотел пригладить пятернёй волосы, но сдержался.

— Я беру командование на себя. Мы начинаем войну. Полковник, трубите сбор.

Комендант торопливо кивнул и вышел из зала для совещаний.

— Фицпауль, что говорят ваши люди?

Капитан проводил взглядом полковника. Повернулся и тихо сказал, глядя на Леонела:

— Есть сведения, что войско северных соседей до сих пор не получило обещанной платы. Они недовольны. В лагере герцога говорят, что своему войску платит сам Гаррет. Что он будет делать, никто не знает. Люди графа Гуго пойдут за ним.

Леонел посмотрел на Ноэля. Кашлянул.

— Хорошо, Фицпауль. Я доволен вами. Вы можете идти.

Они остались вдвоём. Помолчали.

— Дорогой друг, скоро мы узнаем, насколько крепко наши головы держатся на наших шеях.

— Я готов.

— Ваша тётушка сможет выстоять?

Ноэль улыбнулся.

— Тётя Амелия будет держаться так долго, насколько это потребуется. Это железная женщина.

— Насколько много? — Гаррет повернулся, позволяя застегнуть очередную пряжку ремня. Паж старательно затянул ремень, дохнув, протёр краем рукава пряжку.

Взял протянутый плащ, накинул господину на плечи. Герцог выбрал застёжку.

— Отряд пехоты. Все хорошо вооружёны.

— Кавалерия?

— Конных поменьше, чем у нас. Но все в полном вооружении.

Герцог Гаррет оправил плащ, взял перчатки.

— Пошлите человека к северянам. Я хочу встретиться с послом.

Посол пришёл в сопровождении воина, поросшего юношеской, только начавшейся курчавится бородкой. Он всегда брал его с собой на совещания, и Гаррет с Гуго шутили между собой, что это неспроста. "Может, это его побочный сынок?" — спрашивал Гуго, фыркая в усы.

В палатке для собраний, специально поставленной на равном удалении от обоих лагерей, уже нетерпеливо прохаживался граф Гуго. Завидев вошедшего Гаррета, он прекратил дёргать себя за чёрные прядки волос, торчащие за ушами.

— Что я слышал, дорогой герцог! Наше дело сдвинулось с мёртвой точки?

— Из крепости вышел значительный отряд и движется в сторону южного тракта. — Гаррет сделал знак пажу разложить карту на маленьком столике. — Наше сидение сиднем закончилось.

— И я очень этому рад. — Посол, пригнувшись, вошёл в палатку, как всегда с его приходом показавшейся маленькой. За ним следовал его молодой спутник.

— Надеюсь, теперь мы получим обещанную нам сумму. Иначе, клянусь своим клинком, наши воины даже не станут вынимать оружие из ножен.

— Что вы хотите сказать, господин посол?

Посол усмехнулся в бороду, обводя светлыми глазами в сеточке мелких морщин обоих южан.

— А вот что. Ваш государь обещал мне, и не только на словах, а своей личной подписью на бумаге. На хорошей такой бумаге, у нас такой не делают. — Посол сделал паузу. Его внимательно слушали. — Обещал мне, а значит, всем нам, деньги за то, что мы придём к этой крепости и будем сторожить её. Мы выполнили это.

— Вы обещали сделать не только это, — с досадой ответил Гаррет.

— И нам много чего обещали. Что половину суммы мы получим сразу же по прибытии на место. Где эти деньги?

— Послушайте, дорогой посол. Мне тоже не передали то, что должны были. Тем не менее я собираюсь выполнить свой долг...

— У вас, уважаемый герцог, свой долг, а у меня свой. Я должен только богу, своим людям и своему отечеству. И больше никому.

— Простите, что напоминаю, посол, но не должны ли вы отчётом своему государю? Князю, как вы его называете? Что он скажет на это?

Посол развернул вытянутый из рукава рулончик плотной бумаги. Подал Гаррету.

— Наш князь полностью одобряет мои действия. В пределах договора, разумеется.

Герцог вгляделся в листок. Гуго подошёл поближе и вытянул шею, желая посмотреть. Даже молодой спутник посла проявил интерес, слегка подвинувшись к ним.

— Действительно, подпись вашего государя.

Гаррет отдал бумагу.

— Ну что же. Мы с графом Гуго выступаем навстречу гарнизону крепости. Без вашей поддержки у нас не будет перевеса. Но мы сможем их задержать.

— А кто сказал, что мы не пойдём с вами? — Посол ухмыльнулся. — Я сказал, что мы не будем драться, пока нам не заплатят. Мы поступим согласно договору.

— Это Жозеф. — Лейтенант Сиггел выпрямился над вытянутым на середину каморки телом. Посмотрел на врача.

— Тот же самый удар. Прямо в сердце. — Врач развёл руками.

Сюзанна, прижавшаяся к стене, всхлипнула.

— Поль, — сказал лейтенант переминавшемуся тут же солдату. — Берите тело, несите вниз. И найди отца Бители. Пусть займётся своим делом.

Священник отряхнул руки, задумчиво оправил ворот тёмного простого одеяния. Покачал в ладони ключ с овальным кольцом и замысловатой бородкой. Вытянул из кармашка, пришитого под полой, и обычно полного всяких полезных мелочей, маленький моток шнура, аккуратно продел ключ в шнурок и повесил себе на шею. Повёл головой, оправляя щекочущий груз.

Хлопнула, распахиваясь, дверь. Доски пола заскрипели под тяжёлыми шагами. Затрещала, разгораясь, лампа с полированным отражателем.

— Отец Бители? А я-то думал, что забыл закрыть дверь.

Священник повернулся, спокойно глядя на вошедшего.

Человек подошёл ближе, поставил лампу на столик.

— Могу я узнать, что вы здесь делаете?

— Я пришёл принять твою исповедь, сын мой.

— Мне не в чем исповедоваться, — резко ответил он.

— Разве твоя совесть спокойна? И призраки мёртвых не посещают тебя?

— Вы говорите загадками, святой отец.

— Облегчи свою душу, сын мой. Тебе станет легче.

— Уходите, отец. — Он отступил к двери, взялся за ручку. Обернулся. — Или объясните, что стоит за вашими словами.

— Я не нашёл ключа на общей связке. — Бители грустно улыбнулся. — Такого маленького, с интересным колечком. Я отыскал его в ящике твоего стола. Им недавно пользовались.

Его собеседник застыл, взявшись за ручку двери. Тяжело вздохнул.

— Вот оно что. — Его пальцы сжались на рукоятке засова, сдвигая металлическую полоску. — Тогда нам действительно есть о чём поговорить, святой отец. Задержитесь у меня.

Он двинул рукой, задвигая засов. Дверь содрогнулась от сильного толчка, лязгнул, не успев закрыться, металлический язычок.

— Вот как. Все уже здесь. — Лейтенант оглядел комнатку, щурясь на лампу. — Хорошо.

Посмотрел на стоящего у двери человека.

— Возникли некоторые вопросы, на которые мне хотелось бы получить ответ. Надеюсь, я найду его здесь.

— Убирайтесь из моей комнаты. У меня личный разговор со святым отцом.

— Очень хорошо. Святой отец нам пригодится. — Сиггел не двинулся с места, задумчиво разглядывая комнатку. — Мы нашли Жозефа.

Остановив взгляд на священнике, продолжил:

— Он успел сказать кое-что перед смертью.

Священник опустил голову, прошептав слова молитвы.

— Он не мог ничего...

— Что он не мог? — быстро спросил лейтенант. — Потому что его убили так же надёжно, как старого Фике? Где вы были, когда я послал его искать вас, господин комендант?

Полковник побагровел.

— Вы забываетесь, лейтенант. Идите и займитесь своим делом. И говорите, только когда найдёте что-то, кроме пустых подозрений.

— К сожалению, сын мой, это не пустые подозрения. — Отец Бители, сожалея, покачал головой. — Вы напрасно убили бедного молодого человека. Он успел прийти ко мне и всё рассказать. Это были лишь подозрения, но, убив его, вы их только подтвердили.

— Ерунда, — сказал полковник, отступая к двери, — вы ничего не докажете. А пока мне нужно идти. Сейчас, когда вся крепость осталась на мне, мне некогда заниматься одной смертью какого-то новобранца.

— Сожалею, господин полковник, но вы никуда не пойдёте. Я тоже неплохо знаю устав. Шпионаж и диверсии в военное время караются смертью. А у нас ведь военное положение.

Полковник шагнул к двери. Лейтенант протянул руку, преграждая ему дорогу.

— Я хотел только узнать, зачем вам это понадобилось.

— Дорогу! — крикнул комендант.

Дверь отворилась, капитан Фицпауль заслонил проём.

— Комендант, прошу вас сдать оружие и следовать за мной. Мы разберёмся с вашим делом, когда вернётся господин.

— Вы идиоты! — гаркнул полковник. — Они не вернутся! Их возьмут в кольцо и всех перебьют! Неужели вы думаете, что претендента на престол просто так пропустят вглубь страны?

— Это не наше дело, господин полковник. Сдайте оружие и идите за нами.

Улыбаясь, комендант отступил к самой стене. Взялся за перевязь. Сказал, глядя на лейтенанта:

— А вы не знаете, Сиггел, где я черпал сведения для противника? Ваша маленькая птичка чирикала мне их на ушко.

Он засмеялся.

— Я поймал её, когда она пробиралась в ваше любовное гнёздышко. Ей очень не хотелось, чтобы я выдал её. Ведь это повредило бы её карьере. Вы ведь очень дорожите своей карьерой, лейтенант? Теперь ей придёт конец. Когда ваш любимый господин вернётся, он тут же положит конец шашням с госпожой Алиной.

Капитан, взглянув на застывшего Сиггела, шагнул к полковнику, протягивая руку.

— Лейтенант, помогите мне, и никто ничего не узнает. — В руке полковника блеснул отражённым огнём лампы клинок офицерского палаша.

Сиггел механически взялся за рукоять, украшенную затейливым узором, потянул оружие из ножен, глядя перед собой. Полковник сделал мгновенный выпад, целясь капитану в лицо. Чуть слышно шипя, клинок капитана покинул ножны, отбросил палаш.

— Вам не одолеть меня, полковник, — сказал Фицпауль, ровно дыша, — я служил в королевской гвардии.

Комендант оскалился. Сделал выпад, тесня капитана к стене узкой комнаты.

— Вы забыли, что мне нечего терять.

Он сделал финт, ловко обведя клинок капитана, лязгнул металл, Фицпауль отшатнулся. На незащищённом предплечье появился порез.

Они шагнули, перемещаясь в тесном пространстве. Мелькнули длинные лезвия, сплетаясь в сверкающую змею, и выбитый палаш коменданта отлетел к двери.

Быстро отступив, полковник откинул со столика вышитую салфетку, украшенную бахромой. Под салфеткой, в корзинке для фруктов, лежал пистолет. Ухватив выверенным движением рукоять, он поднял руку, целясь в капитана. Двинул дулом, поправляя прицел.

— Видно, всё же придётся нашуметь.

Согнулся, хватаясь за пальцы, пистолет вывалился из онемевшей руки и упал на пол. Лейтенант Сиггел подбросил в ладони вытянутый из ножен клинок, перехватывая рукоять, которой ударил полковника по запястью.

Тот взглянул на лейтенанта, на подступившего ближе капитана.

— Ну уж нет, меня вы не получите!

Блеснуло лезвие в свете маленькой лампы, комендант уверенно ткнул себя в сердце. Отец Бители, стоящий рядом, обхватил его, выкручивая руку с ножом. Борясь, они налетели на маленький столик, пошатнулись, не разжимая рук, и рухнули на пол. Загремел отброшенный стул.

— О нет. — Капитан осторожно разжал пальцы священника, отвёл в сторону широкую ладонь. На грубой тёмной ткани выступила кровь, быстро пропитывая края короткого разреза, и расплываясь почти неразличимым пятном.

Сиггел завернул руки коменданта за спину, и, резко выдохнув, приложил головой о стену. Тот обмяк.

— Если священник умрёт, я тебя прикончу, — хрипло пообещал лейтенант.

Полковник лишь помотал головой, моргая помутившимися глазами.

ГЛАВА 35.

В кромешной темноте блеснул лучик света, и тут же пропал, потайной фонарь качнулся, освещая неровные каменные стены. Узкий коридор изгибался, уводя вниз по вьющейся винтом лестнице. Двое людей в тёмных плащах, спускавшиеся по грубым ступеням, молчали. Глубокая тишина давила уши. Поднимающиеся по сторонам коридора стены казались неподъёмно тяжёлыми, изгиб тёмного хода не давал разглядеть коридор на расстоянии вытянутой руки. Один из двоих, шедший сзади, приостановился, оглядываясь по сторонам. Ему показалось, что стены коридора сужаются и неминуемо раздавят их. Он тяжело глотнул воздуха, теребя край плаща. Его спутник, оглянувшись, нахмурился, потянул за рукав, и он снова двинулся следом.

Они миновали последний поворот лестницы, коридор окончился маленькой треугольной площадкой. Первый приостановился, вслушиваясь. Поставил фонарь на пол, вытащил из-за пояса массивный ключ. Провёл рукой по полотну небольшой сводчатой двери, окружённой массивным каменным косяком, нашарил замочную скважину. Ключ неслышно повернулся, человек взялся за кованую ручку, и дверь тихо приоткрылась. Человек опять постоял, прислушиваясь. Потом поднёс к губам сложенные ладони, тихонько посвистел птицей. Это было пение птички с красивыми пёрышками, которые так любила местная городская стража. Через промежуток времени, обозначенный ударами сердца, послышался ответный посвист.

Человек обернулся, поманив своего спутника к выходу. В дверном проёме тёмным бархатом расстилалось ночное небо. Тот выглянул наружу, подался назад и пожал руку своему проводнику.

— Спасибо за всё, капитан.

— Не за что. Госпожа сказала, что предпочитает отдать вас на волю провидения, чем на растерзание этому солдафону.

— На волю провидения... — пробормотал его спутник.

— Идите осторожно. Я не смогу вам ничем помочь, если что. Прощайте.

Барон шагнул в темноту. Капитан Орсо отступил назад, закрывая дверь.

Мадлен положила гребешок на столик и отвела тщательно вычесанные золотистые пряди назад, поднимая и закручивая в узел одним выверенным привычным движением. Взяла с полированной поверхности маленького столика шитый шёлковой нитью и кружевами кокетливый чепец, осторожно надела. Взяла со столика зеркальце, повернулась вправо, влево, и улыбнулась своему отражению.