S.V.A.N

— Жалко стало, ну, я и взял, — признался, наконец, рассказчик.

— И сколько? — коротко поинтересовался антиквар. — Сколько отдал?

Сергей смутился. Ему стало неловко озвучивать сумму, выброшенную на ветер: — Ну тысячу заплатил. Говорю, пожалел мужика. Хоронить, мол, не на что.

— Тысячу? Это по-божески, и даже очень, — уважительно кивнул слушатель. — Если не залепуха, то шут стоит пятерку минимум. Молодец, повезло, — он бережно опустил статуэтку на стол. — Откуда, интересно, в этой глуши Аллах?

— Да он, этот ханыга, сказал, что тетка в плену была, может... — припомнил Ильин. — Я, вообще, не жалею, — признался он. — Мне понравился. А тысяча рублей, по нынешним временам, деньги не большие.

— Рублей? — теперь антиквар уже уставился на Сергея, пытаясь сообразить, всерьез тот говорит или шутит. Помолчал и закончил: — Да, действительно, я и не сообразил, в деревне евро как-то не в ходу.

— Погоди, — остановил он охранника. — Ты сказал фигурки? А что еще?

— Может, после? — попытался отговориться разведчик. — У нас тут...

— Да ладно, дело-то секундное, — вцепился антиквар в возможность познакомиться с чем-то интересным.

Извлечение завернутых в пожелтевшую газету статуэток прошло в гробовой тишине.

Сергей развернул упаковку, и выставил остальные фигурки рядом с первой.

На сороку антиквар глянул с интересом, но лишь мельком. А вот матовую, сероватую от пыли статуэтку фехтовальщика едва не обнюхал.

Причем он даже не сразу решился взять ее в руки. Примерился, чтобы ловчее ухватить хрупкий фарфор, и в явном волнении поднял на уровень глаз.

Осмотр затянулся. Сергей уже начал осторожно коситься на дверь, прикидывая, как выскользнуть наружу.

Наконец, антиквар с величайшими осторожностями опустил фигурку на стол, вытер вспотевший лоб и пробормотал, глядя на своего служащего шальными глазами: — Тебе дико повезло, Сергей. Если это, конечно, не подделка, то... Конечно, я не могу утверждать, но... Судя по всему... — он, словно не решаясь продолжить, потоптался на месте. Наконец, пересилил себя и закончил: — Это знаменитый, да что там, легендарный, "Фехтовальщик". Таких фигурок во всем мире чуть больше десятка. А с целой шпагой — и вовсе единицы. И стоит он как минимум... сорок тысяч ... Евро.

— Сколько? — Сергей недоверчиво уставился на антиквара. — Такая фигня?

— Я еще раз оговорюсь, если это, конечно, не поделка, — подстраховался торговец древностями. — Нужна всесторонняя экспертиза...

— Да, и бумагу тоже отодрать, — вспомнил про наклейки Сергей. — Странно, зачем наклеили?

— Ну с этим как раз совсем просто, — чуть успокоился антиквар. — Держать у себя в то время фигурку с нацистской символикой было небезопасно, вот и заклеили. На донышке обычно наносили кобальтом слово "Allah" и эсэсовские руны.

— Хм, а руны-то почему? — удивился слушатель.

— Мануфактура по производству фарфора Аллах-Мюнхен создана в одна тысяча девятьсот тридцать шестом году лично Гиммлером. Ориентировалась на выпуск изделий, символизирующих и прославляющих силу арийского духа. Идеологический, так сказать, продукт Третьего рейха. Естественно, что на предприятии работали самые лучшие художники и скульпторы. Но и производить она обязана была изделия только превосходного качества.

— А когда речь шла о качестве, в сторону отходили даже вопросы арийского превосходства. И на заводе работали талантливые мастера из числа узников лагеря Дахау, который находился неподалеку от Мюнхена. Художники, мастера и просто рабочие на литье и обжиге. Возможно, и эта неведомая тетка вашего алкаша работала там, кто знает...

— Но это уже детали, — отвлекся он на миг от пересказа исторических фактов. — Фарфором из Аллаха награждали по личному распоряжению высшего руководства рейха и СС. Многие из производимых статуэток были запрещены к продаже вовсе.

Сергей поднял со стола фигурку спортсмена. — Не понимаю, ну и чего тут национал-социалистического? — покрутил он невесомую статуэтку.

— Осторожно, — антиквар даже вздрогнул. — Что за варварство?

— Это символ, поймите. Нацисты воспитывали в молодежи дух первенства идеала силы. Вот и эта статуэтка, ее к слову создал талантливый скульптор Обермайер, перекликается с совершенными телами атлетов Древней Греции. Фехтовальщик — одно из редчайших произведений мануфактуры, выполненных в технике бисквита, — соловьем разливался эрудит.

— А почему так дорого? — не вытерпел Ильин.

— В конце войны нацисты уничтожили все документы и формы мануфактуры, затем бульдозерами снесли склады со всеми запасами. Ну а после постарались союзники. Они целенаправленно изымали все изделия, несущие нацистскую символику, — отозвался антиквар. Он осторожно вынул статуэтку из медвежьих рук Сергея и принялся вглядываться в основание. — Если я не ошибаюсь, то ваш экземпляр — настоящий раритет. Конечно, все требует тщательной экспертизы, но если выдавленные на массе вот эти символы именно то, что я думаю, то это подарочное изделие, выполненное по специальному заказу. Таких статуэток было вовсе ограниченное количество, несколько штук, и если суметь расшифровать имя того, кому она предназначена, можно даже воспроизвести его историю. Тогда цена ее достигнет сотни тысяч и, естественно, не рублей.

— Это, конечно, здорово. — Сергей, наконец, смог вставить свое слово в рассказ увлекшегося антиквара, — но сейчас меня куда более интересует непонятный медальон. Пройдемте, Андрей Михайлович, я должен вам кое-что показать.

Они вернулись в торговый зал. Осторожно подцепив надломанный краешек, исследователь вынул его из пазов.

Аккуратно заделанное дно оказалось выполнено из тонкой серебряной пластинки.

Осмотр продолжил уже с увеличительным стеклом.

— Ну? — заглянул из-за спины антиквар. — Что там?

— Интересно... — Сергей опустил лупу и задумался. Наконец ответил, впрочем, без особой уверенности. — Одно из двух: или это подслушивающее устройство, или... не знаю. Но точно не взрывное устройство.

— Ерунда какая-то... — отмахнулся Андрей Михайлович, чего у меня подслушивать?

— А кто говорит о вас? — ответил встречным вопросом разведчик. — Давайте теперь проследим логику замысла.

— Итак. Предположим, что кто-то, пока нам неизвестный, прослышал, что вы разыскиваете похожее украшение по заказу некоего коллекционера. Кого конкретно узнать нетрудно. И вот этот некто решает использовать ваш интерес. А именно, подсылают к вам продавца. Для большей правдоподобности выбирают иностранца. Что ж, это логично. Рынок этого рода вещиц в России достаточно хорошо изучен и, окажись продавец нашим, вопросов могло возникнуть довольно много. А так, все чисто. Идем далее. Злоумышленник устанавливает в дорогой медальон электронное устройство. Предположим, передатчик. Тогда становится понятна и такая деталь, как новодельная заколка. Скорее всего, это и есть антенна.

— Купив вещь, вы, естественно, перепродаете ее заказавшему. И вот уже этот предмет оказывается в коллекции интересующего организаторов затеи человека. Логично?

Антиквар задумчиво почесал нос: — Вполне. Я бы даже сказал, наверняка. А самое главное, никакого выхода на продавца.

— Именно, — Сергей вновь вгляделся в крупинки залитых лаком микросхем. — Непонятно одно. Зачем? Сейчас можно легко "повесить уши", не прибегая к столь сложным способам. Вот это непонятно. Так же как и заказчик. А он есть. И куда ближе от вас, чем кажется. Заметьте, — Сергей ткнул пальцем в серебряный узор медальона. — И именно гильдия кузнецов, и именно вам. Нет, человек этот знает многое. Хотя?

— Вопросы, на которые нам нужно ответить в первую очередь. Кто может иметь желание узнать нечто о вашем клиенте? Это раз. Выяснить проще всего у самого коллекционера, и второе... — Сергей вдруг замолчал. — А скажите, кто он?

— Вы уже спрашивали, — не понял вопроса антиквар.

— Я говорю не про клиента, кто этот доброжелатель, что так удачно одолжил вам деньги на покупку? — произнес Ильин. — Странная благотворительность, вам не кажется?

— Ну, антиквар. Мой, так сказать, коллега. Но он не имеет ничего общего с серебром и Якова Максимовича не знает.

— Так понял, Яков Максимович — это ваш клиент? — уточнил Сергей. Дождался подтверждающего кивка и продолжил. — Тем не менее, вам все равно нужно будет возвращать ему долг. Вот и скажите, что все сложилось как нельзя лучше. Товар ушел к заказчику. Даже если я ошибаюсь, ничего страшного не произойдет. Не думаю, что организатор ждет мгновенного результата. Он, наверняка, сделал поправку на время. А мы пока попробуем разобраться, что это за прибор. Уж больно он не похож на передатчик. Разве, что очень древний, по меркам спецтехники, а это, учитывая, насколько технологично исполнено все остальное, маловероятно.

Антиквар помялся и задал давно интересующий его вопрос: — Простите, Сергей, — вновь перешел он на Вы, — а откуда вам это все известно? Ладно, немецкий язык, допускаю, хотя, мне показалось, что вы говорили совершенно, как настоящий немец. Неужели всего за пять лет? А теперь еще это... — он не закончил.

— Если прижмет и быстрее выучиться можно. А если про технику, так служил, офицером, — коротко отозвался Ильин. — Давно. В армии и нахватался.

— Как скажете, — заметив нежелание Сергея распространяться, не стал выпытывать хозяин. — А что делать с этим? — он опасливо указал пальцем на серебряный знак.

— Пусть полежит, в сейфе. Экран — лучше не придумаешь. Кстати, вот и еще один вопрос, который хотелось бы прояснить, — Сергей осторожно уложил антикварную безделушку в футляр. — Спросите у вашего клиента, где он хранит свою коллекцию. Ну и напоследок, если удастся, поинтересуйтесь, отчего ему нужен был именно этот знак. В смысле, может он, как вы это называете, из серии, или сам по себе имеет некое значение. В общем, пригодится любая информация.

— Ох, блин, — уставился на часы антиквар, — за этой суетой мы вовсе забыли про торговлю. Время почти шесть... Даже и не знаю, стоит ли открывать?

А, ладно, обойдется, сегодня и так в прибыли, — Андрей Михайлович помялся. — Послушайте, я понимаю, это неловко, но возможно, вы решите выставить на продажу какую-нибудь из ваших фигурок. Нет, нет, не фехтовальщика, а, скажем, шута или сороку?

Шута я продавать не стану ни при каком раскладе. А вот сороку — пожалуй. Сколько, вы сказали, она может стоить?

— Тысячи три долларов, если хотите продать быстро. Думаю, что смогу найти покупателя, или выставить в салоне. Тысяч сто сорок, сто пятьдесят рублей.

— Неужели есть люди, готовые платить такие деньги за кусок обожженной глины? — удивился Сергей. — Понимаю — драгоценность, но Хорошо, давайте поставим на реализацию, — он помолчал.— Деньги у меня сейчас есть, так что пусть стоит.

— Договорились. Я постараюсь удалить с донышка клей и выставлю за полторы сотни, таким образом, в случае ее реализации, сто сорок тысяч причитается вам и десять мне — комиссионные.

Получив согласие, он вынес из подсобки статуэтку и принялся за осмотр.

— Раз мы сегодня не будем больше работать, а вы все равно здесь, позвольте мне отлучиться? — спросил разрешения охранник. Для успешного воплощения задуманного ему необходимо было привести себя в порядок и обновить гардероб.

Глава 5

Не прошло и часа, как он приобрел все, что хотел. Конечно, наряд был на порядок проще, чем в тот раз, когда он, изображая из себя иностранца, сорил дармовыми деньгами. Сейчас тратил куда осмотрительнее.

Возвращение в ставшую вторым домом лавку антиквара скрасил обстоятельным разбором ситуации. И все равно, вопросов осталось куда больше, чем нужно. Впрочем, главный вывод сделал. Нужна информация, а получить ее легче всего у первоисточника.

Поэтому, едва войдя в магазин, он вежливо поинтересовался у заскучавшего хозяина, не сможет ли тот познакомить его с самим коллекционером, столь жаждущим приобрести знак.

— Скажете ему, что я и есть этот продавец, — попросту предложил Сергей. — Пока суть да дело, я постараюсь хоть что-то выяснить. Да, и вот еще, имеет смысл сыграть чуть тоньше, — не дожидаясь согласия Андрея Михайловича, развил он идею. — Сделаем так: сумма, которую назовете покупателю вы, будет чуть ниже продажной. Таким образом, у нас появится небольшой зазор во времени, пока этот господин будет ездить за недостающими деньгами. И мы успеем определиться с ситуацией.

— А зачем? — озвучил резонный вопрос антиквар. — Я имею в виду, зачем нам с вами вся эта суета? Отдать предмет коллекционеру и умыть руки... Какие проблемы?

— Знать бы... — рассказывать о своих предчувствиях Ильину вовсе не хотелось. — Мне представляется, что вы просто не понимаете всей сложности ситуации. Это позиция страуса. Простите за прямоту. Дело явно нечисто, и рано или поздно, говоря образным языком, ружье, висящее на стене, выстрелит. А мне вовсе не хочется оказаться в тот момент рядом с ним. Ну и, наконец, имеет смысл процитировать старика Горация: "Кто предупрежден, тот вооружен".

Антиквар тяжело вздохнул, пожал плечами и согласился. Короткий разговор с абонентом подвел итог душевным терзаниям. Коллекционер с радостью согласился прибыть в магазин и встретиться с потенциальным продавцом. Он лишь осторожно поинтересовался, уверен ли сам антиквар в подлинности артефакта. Получив категорическое уверение в стопроцентной гарантии, заверил, что будет вовремя.

— Ну, что ж, — Сергей, продолжая осмотр помещения, глянул на хозяина лавки. — Для вас этот вариант, если рассудить здраво, самый лучший. Вы отвечаете только за подлинность вещи, что несомненно. А все остальное — головная боль продавца и покупателя.

Проводив запозднившегося хозяина, Сергей вернулся в теперь уже свой закуток.

Глянул на фарфоровые статуэтки. Мысли вновь вернулись к странным событиям последних дней:

"Теперь дело за малым. Угадать, что задумали неизвестные дарители вещицы со столь хитрой начинкой. А вот свое вчерашнее видение он, кажется, сумел расшифровать: как только медальон окажется у коллекционера, за жизнь антиквара никто не даст и ломаного гроша, поскольку именно он станет той единственной ниточкой, которая свяжет этих доброхотов и цель".

"Давай сначала, — откинулся мыслитель на спинку дивана. — Предположим, имеется цель: нанести некий ущерб господину икс посредством данного предмета. Главное тут, очевидно, не гарантированный результат, поскольку достичь его можно куда быстрее и с меньшими затратами, а, к примеру, попытка сохранить инкогнито этих злодеев".

"Посему ликвидация антиквара, ну и попутно сторожа, — становится совершенно логичным продолжением. Так, значит, именно этот, довольно примитивный способ устранения и привиделся мне? — Сергей задумчиво покосился на фигурку согнутого в шутовском поклоне паяца. — Стоп, дикость, конечно, однако именно ее я и держал в руках, когда накатило. И название у нее соответствующее: Шут-пророк. Да, совсем уже плохой. На старости лет остается податься в мистики", — усмехнулся Сергей, выбрасывая из головы глупости.

Когда на следующее утро Андрей Михайлович поднялся на ступени своего магазинчика, дверь ему отворил вовсе незнакомый человек.