— Да вообще хрень непонятная! Рукой взмахнут — и тебя как взрывной волной отбрасывает! Мини-снаряды от них отскакивают, будто вокруг них невидимый щит, ничем их не возьмёшь. А самое удивительное — они никого из наших не уложили. Чего они нас отпустили-то?
— Ребята, потому что это наша Аврора, — только и мог я им сказать. — Она никогда бы нас не тронула, вот почему. И хоть госпожа президент велит именовать её исключительно Великим Магистром, она по-прежнему наша.
Вернулись мы на базу. Чувствовали все себя странно: эти "люди икс" сделали нас, как младенцев, и это притом, что было их всего ничего — максимум, по двое на каждый пункт. А сделав, отпустили: идите, ребятки, гуляйте, только больше не шалите!
То, чего я ждал, случилось, когда я сидел в комнате отдыха вместе с моей группой. Вошли двое серых, но в штатском, а это значит — особый отдел. По мою душу. Ну, надеюсь, Аврора не подкачает...
— Управление собственной безопасности, особый отдел, — представились они. — Александр Дилайла, просим следовать за нами.
Люди в сером, ага.
Ребята недоуменно посмотрели на меня. А я сказал, протягивая свой телефон Дьюку:
— Спасибо, Дьюк, хорошее видео. Здорово вы поразвлеклись.
Дьюк не понял, но напряжённо прищурился и телефон взял.
— Ага, — изобразил он улыбку. — Неплохо.
Всё-таки умный парень, сообразил подыграть. Надеюсь, они догадаются просмотреть последнее полученное видео-сообщение от Авроры и поймут, почему я так поступил.
— 8.10. Допрос и приговор
Нет, не в застенки меня привели, а пока что к Каспару. Его покрытая тёмной щетиной голова была склонена над какими-то документами. Поднял на меня взгляд — и будто холодной водой меня окатил. Всё-таки здорово причёска меняет облик. Побрился — и совершенно по-другому стал выглядеть. Жутковато как-то. Да нет, не то чтобы я его боялся, но стало неуютно от его взгляда.
— Присаживайся, — проронил он спокойно, почти безразлично.
Я сел перед его столом, а он ещё с минуту листал документы, не обращая на меня внимания, потом наконец откинулся в кресле и уставился на меня.
— Ну что, как операция? — Будто ещё не знал, что она провалена.
— Операция закончилась провалом, сэр, — отчеканил я.
— Гм... И почему? — спросил он, спокойно так.
Лучше бы он орал.
Я сказал:
— Сэр, диверсия была предотвращена Орденом. У них появились бойцы с какими-то сверхспособностями. Они могут отбрасывать противника при помощи волны неизвестной природы и менять направление полёта выпущенных в них снарядов.
Каспар ухмыльнулся уголком губ.
— Неужели?
— Так точно, сэр. Об этом докладывают все бойцы, участвовавшие в операции.
— Потери есть?
— Никак нет.
— Вот это-то и странно.
Каспар захлопнул папку с документами и поднялся из-за стола, отошёл к окну, держа руки за спиной. Было шесть тридцать утра, а он то ли уже встал, то ли ещё не ложился.
— Алекс, ты был ответственным за эту операцию, и она провалена. Что я должен думать? — спросил он, глядя в окно сквозь приоткрытые жалюзи. На улице уже вовсю светило солнце и чирикали птички.
— Не могу знать, сэр, — ответил я.
— А может, Великий Магистр получила от кого-то информацию о готовящейся операции накануне её проведения? — Каспар повернулся ко мне. Взгляд его не стал ни на градус теплее.
Я молчал. Тучи сгущались, вот-вот должны были засверкать молнии.
Каспар сел, сцепив пальцы замком перед собой, не сводя с меня цепкого взгляда. Кажется, он ведь отбывал срок в Кэльдбеорге вместе с Авророй и был готов за неё продать дьяволу душу. И где теперь всё это?..
— Алекс... Может, сам признаешься?
Я молчал.
— Бойцы были в курсе? Если нет, то им ничего не будет, а если да...
Знал ведь, гад, на какую точку давить. Знал, что я лучше сам на гильотину лягу, чем подведу моих ребят.
— У вас есть доказательства, что имел место слив информации? — спросил я. Хотя о чём я спрашиваю? Особый отдел — серьёзная контора. Там в игры не играют.
— Значит, доказательства тебя интересуют. — Каспар откинулся на спинку кресла, порылся в ящике стола, промычал: — До-ка-за-тель-ства... Ну, как тебе, скажем, вот это?
Он положил передо мной пакет с обломками телефона. Того самого, который я использовал для звонка Авроре.
— Изволь. С этого аппарата был сделан звонок Авроре. И на нём — твои следы. Нет, отпечатков нет, но сердце его тени свидетельствует, что ты брал его в руки, и это — достаточное доказательство для нас. Не спрашивай, как мы его нашли: это наша работа — искать и выяснять правду.
— Быстро сработали, — только и смог сказать я, усмехнувшись.
— Да, наши сотрудники не даром едят свой хлеб... то есть, пьют кровь. Что ж... — Каспар убрал обломки в ящик стола. — Думаю, этого вполне достаточно, Алекс. Не звонил же ты ей, чтобы просто поболтать?
— А почему нет? Мы как-никак родственники. Она моя тёща. — Трёп, пустой трёп, но что мне сказать ещё?
Каспар ухмыльнулся.
— О, разумеется! Тёще с зятем всегда есть о чём поговорить.
— Конечно, — не унимался я. — Я рассказывал ей новости о Карине. Они давно не виделись из-за того, что госпожа президент закрыла Авроре доступ на территории Общества. Ведь нашу с женой квартиру тоже можно считать таковой?..
— Алекс, не тяни кота за хвост, а? — поморщился Каспар. — Не отнимай у нас время. И так понятно, о чём вы с ней говорили... Ну, сам подумай: сначала ваш разговор, а потом срыв операции. Тут явно просматривается причинно-следственная связь. Кроме того, зачем тебе было звонить с чужого телефона? Очевидно, потому что ты не хотел "светить" свой собственный. Такие ухищрения — и только ради того, чтобы просто поболтать? Не смеши меня.
— Каспар, ты смотрел видео-обращение Авроры? — вдруг пошёл я в атаку. Да уж какая там на хрен атака — просто совесть его прозондировать... В душу заглянуть напоследок. И формальности я потому тоже отбросил.
Каспар слегка опешил, этот вопрос застал его врасплох. Он не ожидал этого, но овладел собой.
— При чём здесь это? — спросил он сухо.
— Ага, значит, смотрел. И что ты думаешь об этом? Не кажется ли тебе, что это похоже на правду? Не сотрудники ли из особого отдела сделали уборку в "Красной дымке"?
— Я не собираюсь обсуждать с тобой это обращение, — отрезал Каспар. — Речь сейчас не об этом, не уходи от темы.
— А это напрямую связано, — сказал я. — Формально у "Авроры" не было претензий к Ордену, и тогда было решено подстроить повод для войны. Совсем-то без повода как-то не с руки начинать, так ведь?
Каспар так и жёг меня глазами, морда — кирпичом. Неужели я всё-таки вывел его из себя? Неужели сейчас начнёт орать?.. Ну давай, родимый! Может, хоть так душу свою проявишь.
Нет, он не повысил голос, по-прежнему с каменным лицом нажал кнопку внутренней связи и сказал ледяным тоном:
— Увести задержанного в камеру.
Только в камере я вспомнил, что не позвонил Карине. А телефон остался у Дьюка. Ждёт меня, наверно, бедная девочка, переживает... Вот только суждено ли было ей меня дождаться?
Тёща моя любимая, не подкачай. Я на тебя рассчитываю...
Поздно вечером меня снова привели к Каспару. По его каменной физиономии я понял: ничего хорошего не жди.
— Александр Дилайла, с вами поступят по законам военного времени. Вы предатель. Доказательства были сочтены достаточными для вынесения вам смертного приговора, который будет приведён в исполнение в ноль часов тридцать минут. Приговор утверждён президентом Общества "Аврора".
Быстро они, однако... До ноля тридцати осталось всего двадцать минут. Аврора, где же ты?..
Никогда не думал, что закончу вот так — в комнате с кафельными стенами, пристёгнутый силовыми кандалами к доске, с головой, торчащей из ошейника. Прямо мне в лицо смотрел чёрный круглый глаз сливного канализационного отверстия, куда смоют мою кровь.
Ноль тридцать. Леденящий звук шагов за дверью...
— Подождите десять минут, — гулко раздался голос Каспара. — Соблюдём все формальности. Дадим шанс приказу о помиловании застать его ещё живым.
Снова шаги: он ушёл. Зачем тянуть? Чтобы помучить меня ещё немного, пощекотать мою шею дыханием смерти? Вряд ли раздастся звонок и казнь отменят. Так бывает только в кино.
Карина, пушинка моя, прости. Я должен был подумать о тебе... но не мог поступить иначе.
Топор полетел вниз.
— 8.11. Тревога
Я набрала номер Алекса, но ответил чужой голос. Тоже мужской, но незнакомый.
— Кто это? — спросила я, чувствуя холодное веяние сквозняка на плечах и спине.
— Здрасьте... Это Дьюк. А это Карина, да?
— Да, — еле слышно пробормотала я, ощущая холод уже всем нутром. — А где Алекс?
— Эээ... Алекса сейчас нет на месте... Он... как бы это сказать... Его увели в особый отдел.
— Что случилось? — Что-то страшно сжалось внутри.
— Ну, тут вышли небольшие непонятки... Короче, ему, сейчас, наверно, задают вопросы.
— К-какие в-вопросы?.. — заикнулась я.
— Ну, откуда мне знать! — Дьюк засмеялся. — Кариночка, солнышко, да вы не переживайте. Обычные дела, начальство вызвало на ковёр. Слегка подрюч... э-э, то есть, поспрашивают и отпустят.
— А почему его телефон у вас?
— Ну... забыл он его.
— Сп-пасибо...
Этого ещё не хватало. Особый отдел... Чего им от Алекса надо? К чему они подкопались? Страшное ледяное предчувствие давило на грудь. Алекс забыл телефон? Он никогда ничего не забывал. Никогда и ничего!
От этого предчувствия я не смогла уснуть минувшей ночью. Если бы не Гермиона, которая утром зашла на часок, занеся мне пакет крови, я бы вообще сошла с ума. Рядом с ней мне становится как-то спокойнее, она обладает чем-то... Неким даром успокаивать.
Но этого хватило ненадолго. Сейчас на часах была полночь, и ледяной страх снова начал поглаживать меня по плечам.
Кому же позвонить? Я никого не знала из особого отдела, разве что только Каспар имел к нему отношение... Правда, я ещё никогда ему не звонила вот так: слишком важная он персона, по делам мы не пересекались, а потому у меня даже его номера в памяти телефона не было... Но где-то в книжке было записано, надо искать. Даже страшновато ему звонить — ощущение, будто самому Господу Богу. Но эта давящая ледяная тревога — ещё страшнее, она невыносима. Найдя номер, я стала нажимать цифры.
— Слушаю. — Сдержанный, холодный голос, довольно низкий, но чуть выше, чем у Алекса.
Отчего-то все слова застряли в горле. Чего я так перепугалась? Чего мне бояться? Но чувство такое, будто кто-то положил на меня холодную каменную плиту, из-под которой не выбраться...
— Я слушаю, говорите.
Я всё-таки нашла в себе силы заговорить.
— Э... Здравствуйте, Каспар, это Карина... Жена Алекса... Вы не знаете, что там с ним? Мне сказали, у особого отдела к нему возникли какие-то вопросы...
— Здравствуйте, милочка. Нет, вопросов к нему уже больше нет.
Вроде должно было наступить облегчение, но его не наступало.
— То есть, его уже отпустили?
— Кхм... Мне очень жаль, дорогая, но то, что сделал ваш муж, не прощается. Он оказался предателем. Ему был вынесен смертный приговор. Сколько сейчас времени?.. Да, полагаю, он уже приведён в исполнение. Мне жаль вам это сообщать. Крепитесь. Всего вам хорошего.
Телефон упал на ковёр. Приведён в исполнение... Каменная плита раздавила моё сердце. Чернота и холод.
Что-то полилось по ногам...
Звонок в дверь. Гермиона. Второй раз за день пришла.
— Карина, ну, как ты тут? Схваток ещё не было? — Взгляд вниз. — Да ты в луже стоишь! Воды отошли! Ну-ка, солнышко, пойдём.
Секунда — и я у неё на руках. Обнимая её за шею, я бормотала:
— Гермиона... Алекса... казнили. Каспар... сказал, что он предатель. Приговор... приведён в исп... исполнение...
— Что?! — Её глаза сверкнули, а потом она заговорила быстро и глухо: — Держись, держись, милая... Сейчас надо думать о малышке. Сосредоточься на ней. Всё будет хорошо, я с тобой. Всё будет... хорошо.
Мы взлетели.
— 8.12. Рэмбо и Чёрный Плащ
Топор остановился в трёх сантиметрах от шеи, а охранники и палач отлетели, словно отброшенные взрывной волной, и ударились о стену.
— Спокуха, браток, — раздался над ухом знакомый весёлый голос. — Рэмбо уже здесь, и он спасёт тебя!
Лязг топора, но не падающего, а поднимающегося. Другой знакомый голосок прозвенел:
— Ага. А я — Чёрный Плащ.
— Она — ужас, летящий на крыльях ночи, — добавил первый. — И хлебная крошка в постели президента "Авроры"!
Этот дурацкий юмор я узнаю из миллиона...
Чёртов удушающий ошейник разжался, кандалы отключились. Казни не будет?..
— Не будет, не будет, — раздался смешок. — Мы — твой приказ о помиловании. Вставай, сматываемся отсюда.
Приказ о помиловании... Десять минут. Каспар, ну ты и сволочь! Хитрая сволочь! Мог бы хоть намекнуть...
Это были Рэмбо и Чёрный Плащ, то есть, Вика и её парень — вспомнил его имя — Конрад. Виктория, окинув взглядом вырубившихся охранников и палача, у которых кровь шла носом, заметила:
— Кажется, я переборщила с ударной волной...
— Ничего, очухаются, — ответил Конрад. — А пока этого не случилось, надо делать отсюда... крылья!
Он вскинул руку, как бы показывая: "Вон туда!" — и ближайшее окно в коридоре вылетело вместе с рамой.
...Только в воздухе я начал приходить в себя. Твою... бабушку! Топор уже летел! Он летел вниз! Как они его остановили? Вместе с кашлем из меня извергался поток непечатной ругани, а они только посмеивались. Конрад сказал озадаченно:
— Ну, ты и загибаешь... Даже я таких слов не знаю! Может, не стоит так выражаться при даме?
— Да ладно, ничего, у него просто шок, — звонко засмеялась Виктория.
— ШОК?! Да я просто в а*уе!!! — Я опять поперхнулся: встречный воздух застревал в горле.
Я даже не сразу сориентировался, куда мы направлялись — просто летел за ними, как телок на верёвочке. Конрад на лету принял звонок.
— Слушаю! Да, Аврора, всё в порядке, мы его вытащили. Ага... Понял, поворачиваем! — И, убрав телефон, сказал мне: — У твоей жены роды начались, приятель, летим в центр.
Похоже, я успеваю выполнить своё обещание...
* * *
!!!
— 8.13. Эйне-младшая
— А вот и мы, — сказала Гермиона ласково.
Малышка кричала у меня на животе, а сквозь приподнятые жалюзи на прозрачной стене операционной виднелась фигура... Высокая, широкоплечая, в чёрной форме и с круглой гладкой головой. Родные голубые глаза между белыми полосками. Он пришёл... Даже ОТТУДА. Он обещал быть рядом и исполнил своё обещание. Несмотря ни на что.
Я не смогла... Не сдержала слёз. Они застилали глаза, а грудь невыносимо сотрясалась и разрывалась. Я смотрела на него и рыдала, а он не растаял в воздухе, не исчез... а ворвался в операционную. Его губы, живые, осязаемые, крепко, почти до боли впились в мои.
— Девочка моя.
Мне это не снилось? Не мерещилось?.. Он... живой?! Да, его щека под моей ладонью, его губы на моих пальцах, его рука вытирала мои мокрые щёки. Не призрачный, настоящий...
