Пламя танцует в ладонях моих

Стефан уже стоял на ногах, заметно покачиваясь, лицо у него было бледным, злым, но решительным. Поднялся и я, тяжело опираясь на подобранный меч. Пропитанный водой и грязью плащ тянул к земле, я неловко сбросил его сломанной рукой и сделал шаг в сторону, чтобы не наступить потом. На мгновение показалось, что вора будто окружает какая-то пелена, словно рядом с ним дождь идёт плотнее, но после такого шока чего только не померещится. Лучшие решения — простые решения, потому я взмахнул сильно ноющей после всех издевательств рукой, отправляя наспех материализованный кинжал в бывшего союзника. Клинок исчез в сразу пропавшей за пеленой дождя вспышке, второй постигла та же участь, а затем разогнавшийся арнарец налетел на меня, замахиваясь саблей. Я с трудом отвёл в сторону удар, мы ещё пару раз скрестили клинки, потом вор вдруг совершенно по-глупому подставился, и мои немногочисленные рефлексы сработали быстрее мозгов. Остриё метнулось к сердцу, через мгновение меч исчез из моей руки, не достав пары сантиметров до врага, а Стефан ударил в ответ. Без оружия меня повело по инерции, я оттолкнулся ногами, отскочил в сторону, в результате сабля только оставила неглубокий разрез через плечо, бок и бедро. Плюхнувшись в лужу, я перекатился, вновь заморозил воду под рукой, но вор шагнул вперёд, завеса остановила охлаждение, а его пинок снёс несформировавшуюся большую сосульку, так и не успевшую застыть.

— Твою мать, ещё один заклинатель... — пробормотал я под нос, спиной вперёд пытаясь ретироваться на базарную площадь и одновременно подняться с четверенек. Наконец, это всё-таки удалось, правая рука уже честно послала своего хозяина к дьяволу, повиснув плетью, совершать пассы пришлось освободившейся и относительно здоровой левой, игнорируя до поры до времени порез. Грязно-ледяной шар из ближайшей лужи отправился в арнарца, тот даже не попытался закрыться, рассчитывая на свои чары... и в результате чуть не кувыркнулся через голову, получив в лицо литром воды, разогнанным до сотни километров в час. Сотрясение ему гарантированно, а мне хватило времени выдернуть кинжал из ножен. Однако полицейский водомёт из себя особо не поизображаешь, сила с прошлого заклинания на нуле, в ход уже пошли резервы организма. А значит как обычно, время для безумных идей.

Вокруг одни гнилые доски, да и броска чем-то подобным арнарец будет ждать. А если промахнусь кинжалом, или он его отобьёт, то всё, проще утопиться в ближайшей луже. Потому, оскальзываясь на неразличимой под бурлящей водой мостовой, я понёсся к каменному относительно целому лабазу, где мы час назад упокоили упыря, не дав даже выбраться. Практически влетев внутрь, я наклонился к телу, преодолевая тошноту и брезгливость — не до сантиментов сейчас — обтёр руку и кинжал о его лохмотья, затем оторвал сухой лоскут и обмотал ладонь, помогая себе зубами (плевать, что одежда с мертвеца, не до того). Я едва успел подняться навстречу покачивающемуся Стефану, вскинул кинжал, принимая его первый выпад. Всё-таки мы оба изрядные профаны в фехтовании, да ещё порядком устали, думаю, тот ведьмин рыцарёнок закончил бы бой за пять секунд, против нас обоих сразу. Клинки столкнулись, с мерзким лязгом начали скользить друг о друга. Стараясь отрешиться от этого звука, от всего вообще, я сосредоточился на преобразовании, на фокусе, который давно готовил. Треснуло, с выставленного большого пальца сорвалась на лезвие синяя электрическая искра, а дальше уже понятно — скрешенные клинки, металлическая гарда сабли и касающиеся её красные от холода пальцы Стефана. Разряд вышел слабенький, вор только отдёрнул онемевшую ладонь, выпуская оружие, но мне и этого хватило. Удар коленом по сломанным рёбрам заставил Стефана согнуться, а дальше мне открылась спина врага, куда и вошел кинжал.

— Уж прости, что так вышло, но ни ты мне выбора не оставил, ни я тебе... — произнёс я глухо. Едва держась на ногах от усталости, постоял рядом, убеждаясь, что он правда мёртв. А затем подхватил выпавшую саблю и побрёл обратно через площадь, к Хасу. По пути я думал, кто же действительно был виноват в произошедшем? Может, он и задумывал подставу с самого начала, но против четверых сразу вряд ли бы рискнул выступить, а значит, не погибни по моей вине Сорен и Клэр, возможно, не пришлось бы убивать кого-то ещё? Кто бы знал ответ... На душе было мрачнее, чем в этом проклятом городе — видит бог, или боги, Стефан был непростым типом, но его смерти я не желал.

Приблизившись к гному, пришедшему в себя, но так и не сумевшему вытащить проткнувшую его железяку, я устало протянул руку и касанием заставил лом исчезнуть. Уронив в грязь саблю и поддержав раненного целителя, произнёс:

— Прости, другого выхода он мне просто не оставил. Против тебя я ничего не имел... Да и против него... и против Клэр, и против Сорена, но, проклятье, почему же так всё вышло... — перехватив странный взгляд Хаса, я помотал головой, показывая, что говорю сам с собой, и добавил: — Ладно, пора уже валить из этой дыры. Забираем этот журнал, что б им демоны подавились, и уходим отсюда. Лучше на восток, ты же не против?

* * *

Когда в сумерках к городским воротам приблизился усталый путник в пропыленной грязно-серой дорожной одежде и с тощим мешком на плече, скучающие стражники подобрались, удобнее перехватили алебарды. Ещё бы, выглядел человек совершенно несолидно и бедновато, с такого последние монеты стрясти — святое дело, и никаких последствий для свой шкуры можно не ожидать. Не то чтобы я старался такой образ создать специально, просто слишком торопился сюда к сроку. С ухода из зачищенного города упырей минуло две недели, и почти всё это время пришлось провести в дороге.

— Эй, деревня, ворота уже закрываются. Не хочешь ночевать в грязи — плати двойную пошлину за проход, — начал один из них убедительно.

— А что, в моё отсутствие правила изменились, и с магов теперь тоже берут мзду? — спросил я лениво, с интересом разглядывая правую ладонь. Между ногтями сверкали фиолетовые электрические искры, особенно яркие в полутьме. На самом деле, конечно уровень даже не шокера, а кухонной зажигалки, но никто ж не объяснит этим крохоборам в надраенной броне, что приблудный маг не сможет в следующий момент грозовым разрядом снести их караулку к гоблиновой матери.

— Извини, не признали... милорд. Лёгкого пути желаем. Проходи, конечно же, с волшебников денег не берут, вам везде дорога, — сдал назад его напарник, поняв, что они рискуют влипнуть в немаленькие неприятности прямо на боевом посту.

— Умное решение, — похвалил я его, стряхнув разряд и неторопливо войдя в ворота.

Широкая мощёная улица тянулась вглубь погружающегося в темноту каменного города, столицы Западных земель Санкары, будто ущелье в скалах. А впереди над крышами скромных домов и богатых особняков возвышались изящные башни Западной Академии Магии, ярко-алые в последних лучах заката.

Часть 3. "Тебе стоит ненадолго задержаться..."

Пролог

— Как всё это достало... — пробормотал я, закончив фразу тихим рычанием. Чтобы не пугать соседей, схватил с подоконника чёрствый кусок хлеба, за пару дней на солнце начавший плавно эволюционировать в ржаной сухарь, резко откусил и начал вдумчиво жевать. Вокруг на столе, на кровати, на полу разбросаны десятки исписанных листов дешевой грязно-серой бумаги, чернила въелись в пальцы, наверное, уже до кости, перед глазами пляшут строчки букв и тусклые огни свечей. Я уже много раз пробовал создать какой-то заменитель вменяемых ламп, наколдовать свет напрямую, без источника, но пока всё зря. Тем более, сейчас нет времени на эксперименты, осталось всего пару дней, а с этой проклятой книжонкой ещё работать и работать!

Сам дневник мага лежал на покосившейся и изрезанной с одного бока тумбочке, в своём футляре, от металлических стенок отражалось пляшущее на сквозняке пламя свечного огарка. Пока я добирался сюда, "подарок" от покойного нерадивого подмастерья стоил мне кучи сожженных нервов. И дело не в содержании даже, это отдельный ох какой неприятный разговор. Всё куда банальнее. У меня на руках есть зашифрованная книга, есть кусок её ключа... Но что дальше-то предпринимать, как играть в чудо-хакера, если местные тексты мне любезно переводит заклинание, а я даже понятия не имел, сколько букв в санкарском алфавите? Страницы дневника поначалу выглядели просто как набор закорючек, без намёка, где кончается один знак и начинается другой, и только кое-где в этой каше мелькают понятные слова, если случайно несколько букв сошлись рядом во что-то осмысленное. Пришлось по пути купить у бродячего торговца местный аналог азбуки, неизвестно каким чудом завалявшуюся у него тонкую книжку, потёртую, исчёрканную, и вроде бы даже погрызенную с краю. Смеяться он, правда, не смеялся, когда о повальной грамотности никто даже не слышал, решивший взяться за букварь взрослый — дело вполне обыденное.

Дальше пошло чуть полегче, я начинал понемногу узнавать все сорок, что б им сгореть, шесть санкарских букв, потом уже взялся и за вскрытие. Шифр, по меркам 21 века с цифровыми подписями и защищенными соединениями в сети, совершенно детский: сдвиг по алфавиту на заданное число в каждом абзаце и замена на буквы из фразы-ключа один к одному. Работал на привале или в скрипящей попутной повозке, изведя гору бумаги, которую в пути через ничейные земли и сельские окраины Санкары ещё чёрта с два достанешь, не говоря про цену (а прихваченная у школяра кончилась очень быстро). В итоге я набрал тонкую пачку разномастных листов с переведенным текстом, что складывался в голове в понятные фразы и предложения. Несколько частей вразброс, где-то четверть общего объёма дневника, а остальное так и осталось густой кашей из закорючек. Дафсар использовал полдесятка неповторяющихся ключей, разных кодовых фраз замены и числовых последовательностей для сдвига, я полагаю. Зная принцип, это можно взломать... в теории. Посмотреть, как часто встречаются буквы, выбрать из них гласные, потом выбрать основные согласные, шаг за шагом нащупать ключ. Ага, сейчас! Даже притом, что ушла бы уйма времени, которой в наличии нет, нужно ведь ещё с нуля считать проценты для букв. Это в русском "а" попадается чаще "я", а "т" чаще "ф", а в санкарском? Здесь вряд ли кто-то даже занимался сбором такой статистики, разве что какой-нибудь монах летописец, которому было ну просто запредельно скучно. А сам я не слышу этого языка каждый день, не знаю, как он звучит, могу лишь пытаться угадать по губам, но толку с этого не больше, чем с попыток без очков вникнуть в страницу конспекта по теормеху, лежащего на глубине двадцать метров под водой. А текст, который приведён в читаемый вид, сразу кажется единым целым, заклинание не переводит по словам, оно доносит смысл предложениями и фразами. От попыток же сосредоточиться там на отдельном слове, на его слогах, начинает раскалываться голова и слезиться глаза. Я мог выделить, например, слово "жертвоприношение" или "эксперимент", кое-как произнести по слогам, посчитать буквы. А дальше? А если другие коды использовали иные, каждый раз разные принципы, меняя местами слоги или целые абзацы, то вся работа вообще теряет смысл. А ведь у меня только на текущую четверть, и это при наличии ключа, ушло почти две недели работы, пускай и урывками.

Смахнул с колен ржаные крошки, потянулся и взял в руки одну из переведенных страниц. Угловатые, переделанные из каких-то рун буквы словно расплылись, исчезли, так "проглатываешь" главу за главой в интересной книге, не зацикливаясь на отдельных словах, видя сюжет, а не последовательность знаков на бумаге или экране. "Подопытный номер шестнадцать: купленный у местной стражи преступник, эльф, не маг. Попытки инициации провалились, потенциала не выявлено, дальнейший эксперимент по методу три. Объект физически здоров, вынослив, объём жизненной силы заметно выше среднего. Наложение и подгонка чар нагрева ассистентом в течение шести с половиной часов, объект надёжно зафиксирован в малом зале. Эксперимент проводится там же, после инициации мной наложенного заклинания, смерть подопытного от полного истощения наступила через четыре секунды, за это время удалось частично расплавить железную плиту толщиной..."

— Вот дрянь! — произнёс, давя желание спалить листок прямо в руках. Бумага не виновата, она всё терпит. А это ведь был ещё не самый выдающийся эпизод. Может, поэтому я не горел страстным желанием плавить мозги и выпаривать глаза в попытках найти ключ к остальным частям. Возможно, я просто боялся того, что могу там прочесть?

Глава 10.

— Да замолчишь ли ты?! — крикнул я, просыпаясь и резко вскакивая, по взмаху руки полтора десятка длинных игольчатых штыков вспороли воздух, сплетаясь в тускло поблескивающую сеть из острого железа от стены до стены. Я неловко замер на середине движения, так и не встав в полный рост, озадаченно посмотрел сквозь скрещенные клинки на исцарапанную щелястую дверь напротив. Ну да, тёмная обшарпанная комната на постоялом дворе, снятая четыре дня назад... и никого здесь больше нет. А я спал, не раздеваясь и сидя на полу спиной к грубо сколоченной тяжелой кровати. И когда кто-то, явившийся во сне, достал своими бесконечными жалобами и мерзким замогильным голосом, в сочетании с нотациями, сразу вскочил, готовясь посечь его в лапшу. А ведь даже не вспомнить, кто именно это был, знаю лишь, что человек, убитый моими руками. Небрежным жестом развеяв клинки, только вздохнул — не проходило ночи, чтобы я не видел кого-то из них во сне, но привыкнуть пока так и не смог. И всякий раз был второй голос, тихий, но один и тот же, и одни и те же слова, мне кто-то пытался читать мораль. И так ночь за ночью, снова и снова, стенания убитых и тихий шепот чьих-то нравоучений и советов. — Ну и ладно, раз уже светает, не ложиться... то есть, не садиться же опять.

Уже больше двух недель я спал подобным образом, если вообще доводилось ночевать под крышей. С одной стороны, так можно дремать, но трудно уснуть глубоко, и сны приходят не очень часто. С другой — когда не только у Академии магов и Альянса, но и у стоявших за Стефаном "посредников" есть весомый повод кого-то убить, этому человеку едва ли разумно по ночам дрыхнуть без задних ног под одеялом. Покачиваясь, я поплёлся к крохотному окну, выглянул на улицу с высоты третьего этажа. Одновременно потёр глаза, но быстро понял, что дело не в затуманенном со сна взгляде, просто стекло действительно очень мутное, да и пыльное снаружи вдобавок. Прохожих внизу оказалось совсем немного, большой город ещё только просыпался, а ведь в любой деревне, да и в том же Рившене, уже давно бы все были на ногах. Итак, начинается новый день, а конкретнее — суббота, двадцатое апреля. Судя по чистому небу, сегодня будет тепло, возможно, кто-то заранее обеспечил хорошую погоду к этой дате?

— Не зря так гнал. Успел-таки в срок, — пробормотал я, отворачиваясь и снимая с вбитого в стену гвоздя куртку. Привычным по старому миру жестом захотел поправить воротник, но остановил руку, вспомнив, что здесь он фасоном не предусмотрен вообще. В пограничье встречались и более "поздние" модели одежды, некоторые даже у нас в городе смотрелись вполне уместно, там в этом плане как-то больше свободы. А вот уже в Санкаре сразу чувствуется, что мода через Ничейные земли не перебралась, по эту сторону границы одежда резко шагнула на сотню-две лет назад, к более "средневековому" стилю, как я его представлял по книгам, даже самая новая. Редкие же вкрапления более близких к нашему миру нарядов обычно отмечали гостей из Пограничья, не успевших или не пожелавших вписаться в местную моду. Подозрительность ко всему чужому и там-то была высока, а в Санкаре её можно было ещё умножить на два.