| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Человеку не так уж много и надо, чтобы почувствовать себя свободным.
...После конкурса самодеятельности началась дискотека; Сергей понес ненужные причандалы в домик, чтобы не растерять. На обратном пути на крыльце он увидел Светку, рыжую девчонку из отдела проектирования стендов; про нее он слышал, что "раньше ходила с одним парнем, теперь ни с кем не ходит".
— Привет! А ты чего на танцы не идешь?
— Не могу. Ногу на эстафете растянула.
— Болит?
— Нет. Только ступня, когда идешь быстро, болтается. Ходить можно, а шейк уже не сбацаешь.
— А что здесь сидеть? Пошли к Оке, там комаров меньше. Если ты не против, конечно.
— Почему же? Совсем не против.
Над высоким берегом, у волейбольной площадки стояла небольшая беседка со скамейкой; туда от домиков вела неширокая тропа. Сходя с крыльца, Светка тут же взяла Сергея под руку — вроде как чтобы снова не оступиться. Они шли, болтая о всяких пустяках.
В беседке и в самом деле было неплохо. Ночь окружала площадку панорамным кинотеатром. По черному зеркалу реки тянулись световые дорожки бакенов. Из-за изгиба реки неторопливо вырастали огни буксира. Прошелестел легкий ветер — Сергей снял с себя штормовку и накинул на плечи девушки, не снимая руки; так он легонько обнял ее. Светка, казалось, не замечала этого, увлеченно рассказывая об аэробике и аутотренинге, переминая в руке стебелек кашки, затем перешла на какое-то свое любимое стихотворение. Внезапно она остановилась.
— Погоди, у тебя комар на лбу. Сейчас смахну.
Она осторожно приблизила ладонь к его лбу, но Сергей взял ее руку в свою, слегка сжал, и посмотрел в глаза. Светка улыбалась, чуть прерывисто дыша и слегка приоткрыв рот; он почувствовал, как их губы медленно сближаются.
Он порывисто прижал ее к себе. Светка прогнулась в талии, чуть запрокинув голову назад; ее рука скользнула вверх по плечу Сергея и обняла его за шею; их губы сомкнулись. Она впитывала его поцелуй, будто родниковую воду из фляги, слегка покачивая головой; ее дыхание становилось все глубже и глубже, Сергей чувствовал жар ее щек и пульсацию крови; улавливал, как по клеткам ее тела растет и растекается сладостная, излучающая жажду волна. Внезапно Светка глубоко и непроизвольно вздохнула и рывком отвела голову назад и влево от себя; левая рука ее скользнула за головой обратно и уперлась ладонью в его грудь, а правой она схватилась за ограду беседки, так, словно у нее сильно кружилась голова.
— ...Тебе не понравилось?
— Почему? Очень даже хорошо...
Она не успела опомниться, как Сергей вновь припал к ее губам. Светка неровно застонала, ее глаза были устремлены куда-то в небо за густой листвой, она слабо уперлась в его плечо правой рукой, пытаясь отстраниться, а левой как-то неосознанно гладила по спине. Казалось, она вот-вот потеряет сознание. Сергей ослабил объятия: Светка тяжело хватала ртом воздух, будто только что вынырнула с глубины.
— Хватит... Не надо так больше... Понимаешь, ты — затягиваешь. Полностью, надолго. Я не хочу так.
— А как?
— Просто мужской ласки. А в понедельник все забыть.
Она запустила руку в его волосы, провела ото лба к затылку.
— Жениться тебе пора.
— Ну, так в чем дело? Выходи.
Светка коротко вдохнула в себя воздух, по телу ее прошла легкая судорога.
— Прямо сейчас?
— Хочешь подумать?
— Так неожиданно... — она непроизвольно улыбнулась.
— Ты же сама говоришь — пора.
В ветвях прошелестел легкий порыв ветра. Качнувшаяся ветка легко задела ее за ухо. Светка обернулась, сорвала листок и задумчиво стала вертеть его между пальцами.
— Я вот смотрю на тебя... Знаешь, после прихода в Институт ты очень быстро превратился из пацана в мужика. Характером. А в душе у тебя осталось что-то от пацана... хорошее что-то.
— Хочешь взять сырой материал и вылепить из него под свои привычки?
— Да такого многие хотят... Кстати, на тебя Элен глаз положила. Полвечера ищет.
— Уступаешь подруге?
— Да мы практически не подруги. А чем она тебе не нравится? И фигура у нее какая, и деловая...
— Интересный у нас разговор пошел. Давай лучше о чем-нибудь другом. У меня диск по ритмической гимнастике есть. Нужен?
— Знаешь, я влюбчивая. С тобой поговоришь о дисках, посидишь, забудешься... потом все это забывать будет тяжело и больно.
— А вы расстались, потому что в чем-то не хотели уступить друг другу?
— Можно сказать и так... Неважно. Не хотелось бы повторять. Да и знаешь, поздно уже, а завтра ориентирование.
— Как же ты с такой ногой побежишь?
— Ничего, команда дотащит как-нибудь до финиша... Ты на меня не обиделся?
— Обиделся. Ужасно. Сейчас пойду, напьюсь и буду у вас на крыльце песни орать. "У тебя на р-ресницах сер-ребрятся снежин-нки..." — прохрипел он "под Высоцкого".
— На гитаре играть не пробовал? Тебе пойдет.
— Ну, тогда надо женитьбу отложить. А то женишься, потом на гитаре некогда учиться будет...
Сергей проводил Светку обратно до домика и вернулся в беседку.
"Глупо как-то все получилось... А вообще, ни о чем в этом мире не надо жалеть."
— А мне можно тут с тобой посидеть?
Сергей обернулся. Перед ним стояла Элен; свет вынырнувшей из-за легкого облака луны подчеркнул ее спелую, казалось, готовую брызнуть соком фигуру. Не дожидаясь ответа, она присела рядом; ее аппетитные округлые колени приглашающе протянулись в его сторону.
С момента прихода в Институт главной целью Элен было удачное замужество; поэтому, несмотря на чрезвычайно пробивные свойства, подкрепленные отсутствием излишней стеснительности и крутыми боевыми бедрами, она не поднялась выше старшего техника. Вначале она встречалась с курсантами артучилища: важно было распознать того, кто закончить отличником и сможет остаться в Московской области. Но отличники то ускользали, то им кого-то сватали родители, то они вдруг распределялись в какую-то точку на карте, где быстрее можно было получить звездочку, но при полном отсутствии быта или просто далеко. В прошедшем сезоне Элен вдруг почувствовала, что курсанты стали интересоваться не столько ей самой, сколько ее более молодыми подругами, и начала строить планы относительно перспективного гражданского контингента.
После недолгого перебора вариантов Элен наметила себе два основных объекта. В первую очередь это был Сергей: свободен, не пьянствует, не носится по бабам, перспективен и рядом будет хорошо смотреться. В запасе у Элен был Яша Вельтман из "автоматиков" — невысокий худощавый юноша, который был значительно ниже ее, и по этой причине был оставлен на крайний случай: пара смотрелась бы не столь выигрышно.
...Сергей не спешил хвататься за брошенную нить разговора, ожидая, что скажет Элен.
— Любишь мечтать по вечерам? Я тоже. Слушай, а у нас в комнате сейчас никого, девчонки намылились танцевать до утра. Можно прекрасно посидеть, и комаров там не летает...
"Ну, что же ты еще раздумываешь?" — говорил ее взгляд. "Смотри, как я изумительно сложена, какое роскошное, истомленное тело... ты ведь даже не можешь представить себе, каким наслаждением станет быть со мной... А когда ты увидишь меня без одежды, ты сразу забудешь всех, с кем раньше встречался. Жить прошлыми чувствами, потерями... зачем? пора наверстывать... И вообще со мной у тебя все пойдет по-другому. Ты перестанешь гоняться за научной истиной и быстрее защитишь диссертацию. Я тебя научу, как заводить полезные связи, мы выбьем себе комнату, потом квартиру. А твоя любовь к технике... да это просто прекрасно, когда будет гараж и машина. Просто разок в жизни оттолкнись от дна и плыви по течению."
— Серьезно, никого нет? — спросил Сергей.
— Конечно! — Элен встала и протянула ему руку.
"Знаешь, это все-таки большая разница, будут тебя любить или просто использовать..."
— Я к своим, домой. Выспаться перед ориентированием.
— А как же...
— Наверное, никак. Извини...
Через полчаса Сергей уже видел Элен, которая вела под руку Яшу Вельтмана.
8.
В последний перед испытаниями день, как всегда, немного беспокоила предстартовая лихорадка. Вроде все было готово, вплоть до рюкзака в вагоне. Браться за что-то новое в отделе за эти оставшиеся часы не имело смысла, разве если подкатит что-то срочное; но срочного не было. Были непрерывные ответы на вопросы "Ну что, завтра, наконец, выезжаете?", были сто раз пересмотренные рулоны в кассетнице. В конце концов, Сергей вспомнил, что для чего-то хотел отщелкать внутренний интерьер кабины "Пустельги". Он забрал в вагоне не тянущий карман "Агат" и отправился на пути на пустыре.
"Пустельга", или, по-английски, "Кестрел", была тепловозом фирмы "Браш", когда-то купленным на международной выставке. Зачем — Сергей этого до сих пор не мог понять. Все, что из него узнали, можно было получить в экспериментальном цеху. Копировать что-то с нее не имело смысла — она была в целом не хуже и не лучше отечественных, а чтобы повторять ее, потребовалось бы строить новый локомотивный завод, подобный английскому, не получив из того особой выгоды. По ходовой части англичане показали, как, используя решения чуть ли не паровозной эпохи, сделать машину на 200 километров в час, только за счет тщательной отработки в мелочах, опыта и фанатичного вылизывания конструкции каждой детали. Оригинальный кузов с предварительно-напряженной обшивкой делал "Пустельгу" похожей на самолет; но точки сварки обшивки с рамой за не столь уж долгий срок пребывания в Союзе проржавели насквозь; от нажатия пальца металл крошился и рассыпался прахом насквозь — для наших дорог такое было совсем негодным. Сергей поднялся по лесенке левой двери и протиснулся по проходу в непривычно узкую, похожую на капсулу спускаемого аппарата кабину. "Ну и габарит у англичан" — подумал он. Рассказывали, что зимой на испытаниях "Пустельги" помощники в "гудках" застревали в проходе между стенкой кузова и дизелем.
Через открытую правую дверь донеслись голоса. Сергей инстинктивно замер — это были голоса Доктора и Предистенского, они медленно приближались. Получалось нехорошо — Сергей вроде как присутствовал при чужом разговоре. Но и греметь, вылезая из кабины, тоже не хотелось: чего доброго, заявят, будто нарочно подслушивал. Недолго думая, Сергей предоставил событиям возможность развиваться своим случайным ходом.
— А вы никак тут еще одну порванную муфту хотите найти? Для нового актива?
— Не угадали, Семен Игнатьевич. Рваные муфты нам с вами больше не нужны. Но вы ведь не это хотели сказать. Давайте прямо: в Луганске что-то случилось? Как результаты командировки?
— Случилось. Замечания технологов. Они убили "Снежинку". Полностью, по каждой детали. Это не можем, это не сделаем, это...
— Подождите, подождите. С каких пор вы стали обращать внимание на такие мелочи? Вы же не хуже меня знаете, с каким боем приходится брать технологов. Всегда.
— Совсем не то. Совсем, Вадим Иванович, не то. Не то! Мы с нашими ребятами посмотрели парк оборудования, их возможности. "Снежинка" — не для этого завода. Титановые поводки, конические подшипники нестандартные... Да им кувалдой только махать! Если сейчас продавить изготовление луганцами опытных образцов, на пути все полетит, с треском, с позором. Назад надо отыгрывать. Пока еще простят.
— Ну что же... Это правильное решение. Честно, мужественно, по-партийному. Ваша позиция, Семен Игнатьевич — это позиция принципиального ученого, это я вам без всякой лести говорю. А вот с дополнительными штатными единицами в отдел, с увеличением фонда заработной платы что делать? Это все под "Снежинку" пробивается. И не для меня — для вашей тематики.
Предистенский остановился где-то напротив двери "Пустельги". Было слышно, как похрустывает щебень под ботинками.
— Вам не обидно, Семен Игнатьевич? Столько новых идей, изобретений, которые ждет страна... Это уже не ваш лично вопрос, и не мой, это просто партийный долг — создать условия для внедрения ваших разработок. Как же иначе вести перестройку экономики?
— А вы-то сам в эту перестройку верите?
— Не понимаю.
— Ну как же? Сначала вы были апологетом Хрущева — все помнят, — потом сразу Брежнева, теперь — перестройки. И всегда во все подряд верили? Безоговорочно?
Послышался короткий смешок Предистенского.
— А вы? Вы разве не верили в свои привода? Сначала в упругое колесо, потом в опорно — центровой, в многопоточный редуктор... Как вы говорите, безоговорочно... Мы с вами такие же люди. Строительство нашего общества — это гигантский научный поиск, и жизнь нас все время поправляет. Поэтому сейчас предлагаю все это еще раз обдумать, взвесить и спокойно обсудить.
— Есть какой — то план?
— Ну, плана пока нет, но сама судьба работает на нас. Механики едут в Печору, за данными для блоков нагружения своего привода в климкамере. А ведь это — большой соблазн занизить результаты. Занизить, облегчить режимы на стенде, легким путем оправдать итоги ранних стендовых испытаний, которые, как мы видим, не подтверждаются в эксплуатации. И здесь у них не просто соблазн, но и неограниченные возможности. Сами меряют, сами испытывают...
— А если не занизят? Они ж у нас фанатики, самураи нечерноземные.
— Их вынуждают обстоятельства. Да и потом, не так уж это и важно — главное, наличие мотива. И тогда кому же, как не вам, выступить против монополии на научную истину? Против очковтирательства, против вопиющего злоупотребления свои монопольным положением?
— Постойте. Вы что же, предлагаете мне...
— Я предлагаю высказать честное мнение, мнение ученого. Кстати, помните, вы как-то высказывали предложение передать исследователей тяговых приводов из отдела прикладной механики в вашу лабораторию? Создать мощное научное ядро из лучших специалистов под вашим руководством? Думаю, в новых условиях бюро эту идею поддержит. И не только бюро — вас поддержат и выше... Тем более, есть жалобы молодых коммунистов, конструкторов.
— Какие жалобы?
— Да нет, не на вас, конечно. Люди высказывают удивление, почему к их труду относятся несправедливо. Специалист месяцами вынашивает новые идеи, днюет и ночует за кульманом, изобретает, а испытатель съездил раз с его разработкой, померил — и уже готова диссертация...
— Простите, Вадим Иванович, вы давно сами ездили на испытания?
— Ну, о чем вы? Я ведь имею в виду совсем другое: вот будут они все в одном коллективе — в вашем коллективе, и появится взаимопонимание, работа пойдет более плодотворно... Да, вы извините, я через полчаса должен быть в райкоме... если не возражаете, продолжим по дороге. Понимаете, главное сейчас — не сломаться, не опустить руки...
Голоса затихли, и тут Сергей почувствовал, как впиваются ногти в ладони его сжатых кулаков.
Как все просто, думал Сергей. Кампании, ярлыки, обвинения... поломать жизнь авторам резинокордной... все ради великой цели, нескольких штатных единиц в отдел. Чем оправдаться, прикрыться перед чужой совестью — всегда найдется. Хоть Лениным, хоть Сталиным, хоть перестройкой, хоть крестом с молитвой.
9.
Вечером трамвай с зияющими прямоугольниками открытых окон, наполненный духотой и людьми, снова доставил его на улицу Ленина, в комнату, которой он уже частично не принадлежал, поскольку чувствами уже готовился к качающемуся миру вагона. Мозг машинально, где-то в глубине, продолжал переваривать смысл услышанного диалога, и, пользуясь тишиной и сумраком задернутых от солнца штор, выдал в сознание результат, словно процессор на ЦПУ.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
