Котена проводил меня удивленным взглядом, в непонимании произнося:
— Что ты делаешь?
— Прощай, светлый, — ответила я, закрывая за собой дверь.
Я часто совершаю поступки под воздействием чувств, но в этот раз жалеть о содеянном, вряд ли стану.
* * *
Небо было чистое, глубокого синего цвета, звезд еще не было, а солнце, словно большой глаз, закрывало свое веко, опускалось за горизонт. Легкий ветерок плясал на верхушках деревьев и словно игривый котенок невидимой лапой дергал за ленты, привязанные к веткам.
Закаты в Венеции были великолепными, если провожать их на крыше библиотеки Лименна, расположенной на аллее "Совиный дом". Ночи же в Венеции бывают оживленнее дней, особенно, на аллеях "Костяных Дров" и "Ночных Бабочек". Сейчас я наблюдала, как солнечные блики тухнут, а их места заменяют разноцветные городские огни. Ставни и двери многих заведений после захода солнца открылись, и в них поспешили, в ожидании приятного времяпровождения, нетерпеливые темные.
У темных считается, что солнце — это глаз Хозяина Начал, который наблюдает за нашими добрыми поступками с неба, а луна — это глаз Хозяйки Порока, и вот она уже высматривает наши проступки и грехи. Хотя это факт останавливает не всех.
— Хейса, я знал, что найду тебя тут.
В ответ я усмехнулась, покачав головой. Если бы я не знала, что он тут меня не найдет, то не пришла бы сюда. На этом месте мы часто провожали закаты, любуясь открывающимся на город видом.
— Светлые волнуются. Ты ушла, ничего им не сказав. Хейса, что происходит?
Лодгарас подошел ко мне, и когда я повернулась к нему, поражено застыл, сразу же все понимая.
Моя рука была перебинтована, но если бинты скрывали ожоги, то отметины на ауре они не в силах скрыть.
— Хейса! — воскликнул он мое имя так, как обычно делал Тибер. Одновременно осуждая и прощая. — Как ты могла дать такую клятву светлому?!
— Не знаю, — ответила я, пожав плечами. — Само как-то вырвалось.
— "Само вырвалось"! — раздраженно передразнил меня друг, после чего подошел, взял мою руки и, заглянув в глаза, с угрозой спросил: — Эйрос Найм?
— Нет, — покачала я головой. — Но прошу тебя: не нужно ничего делать! Мои ошибки, мне за них и отвечать.
Желваки на скулах заиграли, и я даже услышала, как скрипят его зубы.
Ответил друг резко и раздраженно:
— Хорошо! — потом прижал меня к своей груди, одной рукой обняв за плечи, а второй — проведя по волосам. — Но поклянись мне, что больше никогда не поверишь светлым!
— Слишком много клятв для одной недели, — отшутилась я и попыталась отпрянуть, но Лодгарас сильнее прижал меня к себе и тихо заговорил:
— Моя мать была цверрой и, как всякая представительница этого рода, необычно красива. Отец был вампиром, довольно умелым гончаром и работал он на одного хозяина, графство которого находилось недалеко от границы со Светлыми землями. Хозяин был в очень дружеских отношениях с соседом, светлым. Но однажды, находясь в гостях у хозяина отца, светлый увидел мою мать. Мне хоть тогда было десять лет, но я помню, каким вожделенным взглядом человек смотрел на нее... — друг замолк, крепче прижал меня к себе, лицом уткнувшись в мою макушку. — Вскоре, мама исчезла. Отец обвинил в этом светлого графа, за что был выгнан с графства темного за поклеп. Будто его женушка сама сбежала, и он не в тех хоромах ее ищет. Я остался жить у одной бабушки, которая приютила меня. Спустя месяц я узнал, что того светлого убил вампир, которого в скором времени казнили, а потом мою маму нашли в подвале замка у светлого. Там было много цверра. Около двадцати девушек покалеченных, изнасилованных, сломленных, но живых. Хотя слово "живых" относительно подходило им, они "существовали". Светлый обрубил им "корни", поместив ноги в воду.
Я в ужасе вздрогнула, представив себе эту ужасную картину.
Цверры хоть и были полулюдьми, но в первую очередь они были цветами. Это можно было увидеть по пальцам на их ногах, которые словно корни были вытянутые и деревянные. В отличие от людей, цверры не употребляют пищу растения, беря энергию для жизни из почвы. Вот только, если отрубить им пальцы на ногах, то они, словно поломанные цветы начинают засыхать, превращаясь в тлен. Опустив их ноги в воду, можно только растянуть последние, мучительные крохи жизни.
— Хорошо-хорошо, я клянусь, — прошептала я, пытаясь бороться с подступающими слезами.
Когда-то мне очень хотелось узнать о его жизни до приезда в Темный Рай. Но сейчас я бы хотела эту историю никогда не слышать, потому что знала, чем она должна была закончиться.
— Потерпи немного, — шепнул он мне на ухо, после чего откинул мою голову и впился зубами в шею.
— Лодгарас, прекрати! — закричала я, чувствуя, как жар и боль уходят, передаваясь ему.
Кроме крови и энергии, вампиры могут забирать многое: чувства, эмоции, боль, страдания... и даже чужие ошибки.
— Зачем? — спросила я, когда он меня отпустил, морщась от боли.
— На мне заживет быстрее, — ответил Лодгарас с кривой улыбкой, придерживая обожженную руку за плечо.
— Дай сюда! — раздраженно сказала я, аккуратно разрывая рукав рубахи. После достала мазь из мешочка, привязанного на поясе, и медленно начала натирать ей ожоги, бубня под нос: — Я же сказала, что это мои ошибки. Вот зачем нужно было себя подставлять? На мне бы тоже зажило!
— Хейса, ты не исправима! — усмехнулся это болван, слегка морщась, когда я задевала наиболее обожженные места. — Спасибо лучше скажи вначале, а потом уж ворчи.
— Это ты не исправим! — вернула я смешок, принявшись бинтовать его руку. — Постоянно получаешь из-за меня и влетаешь в неприятности. А помнишь, когда-то ты меня постоянно дразнил и обижал?
— О, да! Прекрасные были времена, — мечтательно протянул он, ностальгически подняв глаза к небу.
— Что? — наигранно возмущенно воскликнула я, дернув за бинт сильней дозволенного, друг поморщился от импульса боли.
— Это ты так отыгрываешься за те года? — обижено полюбопытствовал Лодгарас.
— Именно! — позлорадствовала я, заканчивая с перевязкой его руки.
Затем помогла аккуратно стащить рубашку и принялась за ожог на груди.
Луна, уже засеребрилась на небе, а звезды, словно вторя огонькам в городе, принялись приветливо появляться на небе.
— Хейса, Тибер уже совсем плох и в скором времени он отойдет от дел, — разбив молчание, проговорил Лодгарас.
— Значит, тебя можно поздравить с будущим назначением? — невесело спросила я, просто не зная, какие слова одобрения нужно говорить в подобных случаях.
Тибер правил Темным Раем уже около ста лет, что для иномирянина было большим возрастом. И хоть глава Темного Рая стал некромантом, но рожден он был человеком, а они в нашем-то мире живут не больше ста пятидесяти лет, а в его и того меньше.
— Можешь, — ответил он безрадостно. — Но дело в том, что ему кажется, что я не сумею справиться с управлением в одиночку.
Я остановилась и, подняв лицо, взглянула ему в глаза. Лицо у него было серьезным и сосредоточенным словно он собирается с мужеством, чтобы поведать мне важную и не слишком приятную новость.
— Перед тем, как уехать, у меня с ним произошел серьезный разговор, — помедлив, продолжил Лодгарас, словно пытаясь подобрать нужные слова: — Он рассказал мне о Хозяйке Порока, которая пришла к нему с предсказанием о том, что он должен построить независимое от Темных земель королевство. О своей жене Лиде и о семье, которую он оставил в том мире. Об одиночестве, которое пожирало его все эти годы пребывания здесь. И о том, что он не желает мне подобной участи.
— Поэтому он привел сюда свою внучку Ольгу? — спросила я.
Как только Ворэй рассказал мне о том, что сейчас на месте Тибера находится его внучка, меня стал интересовать вопрос: " Почему он сейчас привел ее сюда?". Теперь этот вопрос нашел свой ответ.
— Ты права, — кивнул приемник Тибера и будущий князь Темного Рая головой. — Но я не могу на ней жениться! Да и у нее есть свои планы на жизнь.
— Тогда в чем проблема? — спросила я в непонимании, принявшись обматывать его грудь бинтом. — Скажите Тиберу, что вы не полюбили друг друга. Он не тот, кто будет настаивать.
Тибер был добрым, понимающим и отзывчивым старичком, так что я не думаю, что он будет насильно заставлять Лодгараса жениться на Ольге.
— Не в этот раз, — печально оповестил друг. — Перед тем, как уехать, он поставил меня перед выбором. Он назначает преемницей Ольгу...
— Постой, — перебила я его, нахмурившись. — Да она и за сто лет не научится управлять Темный Раем!
Лодгарас кинул на меня хмурый взгляд, и я замолчала.
— Если, — продолжил он, — я не женюсь на ней, или на более подходящей кандидатуре.
— "Более подходящей кандидатуре", — повторила я в не понимании, а затем, поймав внимательный взгляд Лодгараса, сообразила: — Я? Более подходящая кандидатура — это я?!
Со стоном сев на пол, я прислонила лоб к коленкам, застонав:
— Чтоб его Светлый Кай!
Вот тебе добрый, понимающий и отзывчивый старичок! Как ловко он прокрутил эту манипуляцию.
— Хейса, я понимаю, что после смерти дедушки к тебе темные повалили один за другим в желании стать графом Ванден'лайн. Поэтому разговор о браке меньшее, что может тебя интересовать. Поэтому если ты откажешься, то я, так и быть, женюсь на Ольге, — хмуро сказал друг, а взглядом добавляя: " — Хотя, лучше я единорога в жену возьму, чем это недоразумение!".
— Когда возвращается Тибер? — спросила я, не желая начинать оправдываться перед ним в том, что я его люблю, вот только платонической любовью, которой никогда не дано будет стать физической.
— Примерно через месяц, — ответил Лодгарас, прекрасно все понимая и без моих жалких оправданий, так как сам испытывал ко мне подобную любовь.
— Тогда, давай, я вернусь сюда через два месяца, и мы потолкуем с Тибером о том, откуда у него возникла эта идея?
Быстро закончив с перевязкой груди вампира, я присела рядом с ним, чтоб полюбоваться живой картиной под названием "Город Миллиона Звезд". Даже не верится, что Тибер из простого города сделал подобное воплощение искусства.
— Куда ты сейчас? — спросил Лодгарас, спустя какое-то время.
Я хотела ответить правду, но вспомнила просьбу подруги и солгала:
— К брату хочу съездить.
Он кивнул головой, после чего спросил:
— А с людьми, что делать?
— Нууу, — протянула задумчиво я. — Так ненавязчиво объясни, что им тут не рады, и пусть идут искать невесту в другое место. Только ненужно им ничего обо мне говорить, — попросила я, серьезнее добавив: — И без рукоприкладства, пожалуйста!
Друг, улыбнувшись мне какой-то хитрой улыбкой, весело ответил:
— Зачем рукоприкладство? Я просто натравлю на них Ольгу!
Смех разнесся по крыше библиотеки, и только глаз Хозяйки Порока был свидетелем нашего веселья.
Глава восьмая
Безликий Мивальдо
— Госпожа, купите цветок?
Я уж было хотела отмахнуться от девочки, которая продавала цветы с предсказаниями на аллее "Светлячков", как увидела в ее левом ухе бронзовую сережку в виде маски. Не каждому дано было видеть эту маску, а уж носить...
— Хорошо, давай, — сразу же любезно согласилась я. — Какой ты мне посоветуешь?
— Вот этот, госпожа. — Девочка тоже была сама любезность, и если бы я не знала, кто она, то в подобной любезности заподозрила бы что-то неладное. Например: шайку мальчишек желающих обобрать мои карманы, пока обманчивой любезностью клиент выбирает цветы. — Он подойдет под цвет ваших глаз.
Это был большой красный пион на широкой ножке, у которого вместо листьев была привязана зеленая лента с предсказанием.
Я с улыбкой взяла цветок, любуясь красотой, которую создала Хозяйка Естества.
— Сколько с меня? — продолжала любезничать я.
— Два золотых мень, — вкрадчиво ответила девочка.
-...?! — подавилась я возмущенным вопросом.
Нет, деньгу у меня-то были, только не с собой, а на постоялом дворе "Свиное рыло", в номере которого я остановилась, надежно защитив его магической ловушкой.
Кидая на девочку хмурые взгляды, я принялась рыться в карманах в поисках завалявшейся мелочи.
Пятьдесят бронзовых мень — это один серебряный, а двадцать пять серебряных — это один золотой.
Я нашла около сорока серебреных мень и две дюжины бронзовых, а потом, вспомнив, стащила с ноги сапог и высыпала на пол еще пять серебряных.
Девочка с недоверием оглядела предложенную мелочь, цокая языком и покачивая из стороны в сторону головой, поэтому я почувствовала себя селянкой, которая кое-как наскребла пошлинную для хозяина. Вымогательница величественным жестом сгребла серебро, проигнорировав бронзу, после чего не сказав и слова, пошла дальше.
Я с раздражением оглянула купленный цветок. Уж лучше меня мальчишки обобрали, не так обиднее было бы!
— Не совершай больше подобных ошибок, Хейса.
Я резко повернулась, но никакой девочки уже и в помине не было.
Теперь мне стало стыдно и за необдуманную клятву, и за эту мелочь. Ну почему я кошелек не взяла-то?! Знала же, куда иду! Вот только в таверне "Кости" мне вполне бы хватило и серебра, а что теперь с бронзой делать?
Раздраженно дернув за ленту, поломав при этом стебель, я стащила ее с ножки цветка, после чего прочла надпись:
— " Внученька, по чьим ты кроватям ошиваешься, попорченная душонка моя? С какими светлыми якшаешься, что про дедушку своего позабыла? А он, между прочим, тебя ждет, голубушка ты моя, к ласкам охочая! Не спит, не есть, все дожидается, когда его внученька соизволит дедушку проведать. Так что хватит мужиков обольщать и марш к дедушке на встречу!"
Вот тебе и предсказание.
— Госпожа, купите цветок, — услышала я писклявый голос.
— Сколько! — развернувшись, гаркнула я, но, не увидев у девочки в ушах сережек, уже спокойнее спросила: — Сколько цветочек стоит-то?
— Пять бронзовых мень, — заикаясь, пролепетала она, втянув голову в плечи.
Схватив руку девочки, я высыпала на ее ладошку оставшуюся бронзу. Ладошка ее была меньше моей, из-за чего пару монет не удержавшись, попадали на пол. После чего я направилась в сторону аллеи "Костяные Дрова".
— Госпожа, а цветок? — Долетел до меня удивленный вопрос, на что я, не поворачиваясь, отмахнулась.
"Ну, дедушка"! Будет тебе и внученька, и попорченная душонка, и голубка к ласкам охочая!" — с такими мыслями я и направилась на встречу с Мивальдо.
* * *
Таверна "Кости" очень выделялась на фоне других заведений, находившихся на аллее "Костяные дрова". Начнем с того, что таверна, в отличие от других, не стояла на земле, а возвышалось над ней на четырех, сделанных из черепов колон. Таверна раскачивалась в разные стороны, и это смотрелось и страшно, и заманчиво. У черепов глаза горели красным светом, а из ртов лилась веселая песенка:
— Весь мир состоит
Из черепов и костей!
И твой череп сегодня
Попадет в мой музей!
Я пару минут постояла у входа, раздумывая о том, упадет ли это здание когда-нибудь, или нет? А если и упадет, то, желательно, не когда я буду находиться в нем!
