Моя улыбка поблекла. Если еще мгновение назад я рассчитывал на то, что с Кси удастся поговорить спокойно, то после ее ответа, точнее после откровенного посыла на
* * *
, мне моментально расхотелось ворошить осиное гнездо. Ветрова с ее заскоками с утра пораньше — гарант моей головной боли на весь день. Оно мне надо?
Оказалось, что надо.
Что-то внутри... Вероятно, собственное упрямство не позволило мне оставить поведение Ксении просто так. Кто она такая, чтобы указывать мне, что делать? И, какого черта, заводится с полпинка? Я не сделал вчера ничего, чтобы она могла так сильно на меня злиться. Чтобы она вообще имела права вести себя со мной, как не пойми с кем!
Извини, конечно, Кси-детка, но меня ты целовала так же страстно, как и я тебя. И если бы не мой дебильный язык, неизвестно вообще, о чем мы бы с тобой говорили сегодня утром. Может, о том, сколько раз ты кончила подо мной? Как тебе такой вариант?
— Может тебе помочь? — предложил и, пока она шипела свое 'отвали', устроился на диване и аккуратно сжал ее ноги. Ну, что, так тебе лучше?
Ни-фи-га.
Ксения, психуя, почти сразу же остановилась, открыв мне отличный вид на свою грудь. Под этим углом она выглядела весьма аппетитно. Интересно, Ветрова одела такое белье специльно? Хочет, чтоб я подавился слюной и умер прямо у нее на диване?
Хм...
Я вернулся к изучению книжного шкафа за спиной своего единственного барана. Сейчас будет лучше не развивать даже в мыслях тему несостоявшегося секса с ней. В джинсах и без этого уже стало тесно.
— Ты... не понимаешь... русского языка?! Руки убрал от меня, живо! — Кси открыла свой очаровательный рот лишь для того, чтобы хрипло повторить свой приказ. Ни малейшего намека на фантазию и изменение репертуара: все же тот же прямой посыл на северо-запад. Смешно. И при этом — ни одной попытки освободиться. Я смело мог сделать вывод, что Ветровой нравится ее положение. Она все так же сидела, не двигаясь на полу, и сверлила меня злобным взглядом.
Я был этим фактом доволен. Доводить Кси оказалось забавным занятием, забытым со времен универа, но до сих пор не потерявшим остроты. Мне даже вдруг показалось, что я стал лучше понимать своего батю. Он тоже любит пройтись по больным мозолям своих сыновей.
— Ветрова, ты на всех так орешь, когда тебе предлагают помощь? — продолжая играть с огнем, уточнил. И едва сдержался, чтобы не расплыться в улыбке. Злюка Ветрова была мила даже с выражением 'убью' на симпатичной мордашке. Мне мерещится, или ее глаза уже налились кровью?
— Так я опять Ветрова? — Ксения вскинула бровь, усмехнулась. А я первый раз за все утро напрягся. Мог ли я не понять, что своим поведением провоцирую ее срыв? — А ночью ты упорно называл меня 'деткой'. Ну-ну. Это, кстати, не твое дело, Ке-ри-мов, ору я или нет.
Вот так. Один ответ Кси, и все мое нормальное настроение катится к черту. И продолжать разговор ни малейшего желания нет.
Как я успел забыть, что значит общаться с Ксюшей? За пять прошедших лет в памяти сохранились лишь самые невинные моменты нашего с ней общения. Места сарказму и желчи в моих воспоминаниях не нашлось. А зря. Ветрова осталась такой же ядовитой, как раньше.
Или мне просто не нравятся ее слова?
— Ого. Какие мы по утрам злые, — сказал почти с грустью и отвлекся на свои мысли. Ветрова в этот момент сикнула мои руки и поднялась с пола.
В отличие от Кси, Аня никогда не была такой. Такой... язвительной и такой резкой. Аннет было проще обидеться, промолчать, отвернуться к стене и несколько часов, в худщем случае дней, изводить меня тяжелыми вздохами, слезами и прочей сопливой дурью. Нападать и подкалывать Анютка, как Кси, не могла. Зато Ветрова ...
Додумать о том, что может Ксения, а что не может, я не успел. Как ни в чем не бывало, Кси наклонилась ко мне и протянула руку куда-то за мою спину.
Ага, полотенце!
Прежде, чем я сам сообразил, чего хочу этим жестом добиться, мои пальцы сомкнулись на тонком запястье. Показалось вдруг, что это мой единственный шанс. Еще с тех пор... с тех почти двух месяцев, что мы провели вместе с Ксюшей, в моем сознании крепко засело одно — заставить Ксению слушать меня можно только хитростью или силой. В моих руках вздорная и беспокойная Кси почти мгновенно становилась покорной и смирной.
— Ночью тебе показалось мало? — Ветрова вздохнула, гневно прищурила глаза. Исправь она интонации, и ее вопрос мог бы звучать, как вызов. Почти эротично.
— А что было ночью? — я скопировал выражение ее лица, добавил усмешку, наблюдая за тем, как Кси шевелит запястьем.
— У тебя амнезия?
— Я о чем-то забыл?
— Обратись к специ...
В этот момент я дернул ее к себе, собираясь сбить с ног и заставить на меня рухнуть. Я был уверен, что после падения на диван Ветрова перестанет быть такой колючей. Я заставлю ее выслушать меня без бесконечных насмешек!
— Ты руки уберешь от меня или нет?! — Ветрова каким-то чудом осталась стоять.
Облом.
— Если хочешь тр
* * *
ся, тогда хватай манатки и вали к своей Ане! Твоя будущая жена с удовольствием тебе
* * *
! А сейчас — убери! от меня! руки!
Что?
По мере того, как Ветрова говорила, мое настроение становилось все хуже. Я успел пожалеть, что затеял все это. На что я рассчитывал? На то, что она способна меня понять?
Я послушно разжал свои пальцы, и Ветрова горной козой отпрыгнула от меня.
— Ты истеричка, — сообщил, не слишком беспокоясь о ее чувствах. Из-за своих заскоков Ветрова видит не дальше своего носа.
— Со всеми своими претензиями, можешь отправляться к Ане! — она вновь меня послала. И ее голос снова звучал цинично. — Я не твоя подружка, чтобы вести себя, как ангелок.
Ангелок?
Я зацепился за это слово. В памяти вдруг всплыл мой последний разговор с Анетт. В своем крошечном розовом платье она выглядела, как настоящая леди. Моя без пяти минут состоявшаяся жена никогда не устраивала истерик на ровном месте.
Так что, да, Ксюш, ты абсолютно права. С манерами Ани тебе никогда не сравниться. От твоих резких выпадов у меня все сильней начинает болеть голова.
— А, что, в роли моей подружки, ты вела бы себя по-другому? — спросил с усмешкой, все еще продолжая думать о своей почти настоящей невесте. Представить Ветрову в этой роли даже мое богатое воображение не позволяло. Да она уже устроит скандал у дверей загса!
Ветрова, словно угадав направление моих мыслей, замерла на пару секунд. Не вздрогнула, не отвела глаз. Черты ее лица стали неуловимо мягче. Она рестеряла остатки злости и, отвечая на мой вопрос, вдруг стала похожа на Аню. Анетт точно так же кусала губы и гордо всидывала подбородок. 'Мне от тебя ничего не нужно!' — говорил ее взгляд.
Вот, черт!
Мне почти моментально захотелось перед Ксенией извиниться. Забрать обратно слова, не начинать разговор. Зачем я вообще полез в эти дебри? Зачем захотел сравнить... Не даром мой дед говорит, что 'язык твой — враг'.
Лучше бы я промолчал.
— Мы проверяли это, Тимур, ты забыл? Я уже была одной из твоих подружек.
Ветрова усмехалась, но без прежнего яда. Я уже знал, что она хочет сказать, и мой внутренний голос был с ней согласен.
Нашу совместную жизнь можно было назвать лучшим временем в наших с Ксенией отношениях. И... блин, а ведь все было не так уж плохо. И если бы не моя слепая любовь, не мой выбор, не... черт, как много этих дурацких 'если'...
В очередной раз мне вспомнилась строчка из старой песни: "...гитарой бренча, прошагал мимо тихих симфоний, полагая, что эти концерты еще впереди"...
— И единственное, что в наших отношениях тебя бесило тогда, это... — Кси продолжала меня добивать словами. — Как ты ночью сказал? Отсутствие секса? Спасибо, кстати, что просвятил! Через пять лет было... любопытно... об этом услышать.
Любопытно услышать? Отсутствие секса?
— Да... какого...
Мой голос срывался, эмоции зашкаливали. Мне хотелось послать Ветрову лесом. Только она могла все так перевернуть!
— Ты ни черта не понимаешь!
Как вообще она умудрилась об этом заговорить? Какой на хрен секс?! Если было бы нужно — мне было бы нужно — тогда, пять лет назад, мне было бы плевать и на ее состояние, и на предупреждения врачей! Да, бл*, я был соврешенно не против, я горел желанием
* * *
ить ее на двуспальной кровати, воплотить в жизнь все фантазии, которые я хотел. Хотел воплотить с ней. Но я не тронул Ветрову! Да, обещал нам обоим жаркую ночь после того, как ее гинеколог даст нам обоим отмашку. Обещал. Но ничего не стал делать!
Ты, Ветрова? Помнишь об этом вообще? Или вновь скажешь, что я это все придумал? Ах, нет, бл*, ты же хочешь, чтоб я извинился за то, что случилось сегодня ночью! Как же, я ведь потащил тебя в койку, как какой-то тинейджер. Но откуда ты можешь знать, что творится в моей голове? Ты же судишь опять, толком не разобравшись!
— А мне никто не объяснял, как я должна 'по-ни-мать', — Ветрова откликнулась сухо. — Но ты извини, — усмехнулась, не обращая внимания на мое удивление, — я забываю все время о твоей великой True Love. Кстати... как она сейчас поживает?
Ч-что?
Причем здесь эта история? Причем здесь вообще Лили?! Зачем ты делаешь это? Что хочешь, чтоб я сказал?
Нет, Ветрова, я не общаюсь с Яной?! Да, я жалею, что сделал неправильный выбор?! Мои чувства к Лили оказались обычной трухой, и я сотни раз вспоминал о том, что между нами было?!
Это уже смешно! Я ржу как сумасшедший. Ты видишь, до чего довела своим словами о Яне? Или это и есть твой настоящий план? К чему тебе эти вопросы?
Ни одно из моих слов ты все равно не в состоянии услышать. Ты делаешь выводы, наклеиваешь ярлыки и судишь по тому прошлому, что когда-то связывало нас цепями.
Но, Кси, оглянись! За кого ты меня принимаешь?! Или ты вновь решила, что я...
Вот, черт!
Да, иди ты
* * *
!
* * *
Обезумевшая весна с подоконника каплями россы на стены редких деревьев, и из окна сигаретный дым, табачный пепел вперемешку с панцирями бывших фисташек, и блаженный Том Йорк в колонках...
Опять в 6 утра первые лучи солнца пронзают стекляшки городских высоток, бликами отражаясь на мокром асфальте. Черт побери, это весна! Воздух... прозрачный, такой... приятный наощупь. Заботы в сторону, их нет, неееет! Хотя вчера еще были, и завтра будут, но сегодня я поставлю их на паузу, нет, нет, нет... Я их удалю, на один день уйду с раздачи торрента под названием "повседневная серость". Сегодня, народ, обойдемся без этого тягомотного сериала спешек и неуклюжих дядей представительного вида, остыньте. В сторону!
Вокруг меня, по граням моего поля зрения лишь оконная рама, пепельница, и город контраста с переполненными жилами и забитыми тоннелями судеб. Зеленый цвет деревьев. 50 метров над уровнем Москвы.
Медленно впитывая дым, я в который раз играл в любимую игру: лишь только взгляд улавливал что-то конкретное среди каменных джунглей, мозг автоматически выдавал название этого места, будь то район или какая-либо "первопрестольная" достопримечательность. Вот Шаболовку прикручивает в небо Шуховская башня, а вон там высотка "Красных Холмов" под оркестр Гленна Миллера всеми 34-мя этажами благословляет соединение Водоотводного канала с Москвой-рекой. Далее несравненные скалы Москва-Сити — нелепое зеркало на лике столицы, которое лишь дразнит своими "зайчиками" простых людей.
И родное теперь окно. Маленькое окно в большой город. Окно, именно окно, а не эти уже надоевшие стеклопакеты, с приторными ручками и антимоскитными сетками. Совдеповское окно, с потрескавшейся краской, с металлической ручкой на двух шурупах, сикось-накось закрученных в дерево, стекла с пятнами все той же краски и шикарным скрипом, когда его открываешь. Свобода. Да, именно так. Свобода от времени, свобода от людей. Из зависимостей наверно только потребность в воздухе. Это весна, ну точнее, это поздняя весна, начало мая. Это весна, весна это свобода. Отличный лозунг для сегодняшнего дня.
Наконец докурив, я слез с подоконника и попытался найти телефон — с первой попытки не получилось. Пришлось пробираться через разбросанные по старому паркету журналы, фотографии и газеты, и заветная цель была найдена. Причем найдена не где-то, а под кроватью. Опять же телефон был самым настоящим: советским проводным аппаратом с трубкой и номерным диском.
Устроившись поудобней на разложенном диване и разместив аппарат у себя на грудной клетке, я не торопясь крутил барабан. В трубке что-то долго трещало и хрипело до того, как раздался первый не менее долгий гудок. Как раз в этот момент среди обилия фотографий, мне попалась только одна, способная заставить меня потерять счет времени.
Девушка в белоснежном летнем платье с горячей, нет, со страстной улыбкой. Она бежала по мостовой в районе Чистых прудов... Грация, тонкость, плавность, элегантность, сексуальность — все эти определения сливались в единое целое, и клубком букв шарахались в моей голове, в итоге получилось что-то среднее между "восхитительно" и "шедевр". Многие бы назвали этот кадр "живым". Из трубки доносились односторонние "Алло, кто это?", а я тем временем продолжал смотреть на удивительно красивую девушку.
— Откуда эта фотография? Хотя, плевать, мы разве знакомы или это просто кадр в обычном парке? Знакомы? Нет? Случайность? Я точно ее раньше не видел... или видел? — стаей крикливых ворон одна за другой вопросы искали ответа в моей голове. — Фотоаппарат, друг мой, ау!
Разметая ворох бестолковой макулатуры в стороны, уподобливаясь дворнику по осени, я расчищал себе путь до рюкзака. Спустя какое-то время, ладони удобно устроились на пластиковой "тушке", изделие страны восходящего солнца приветливо откликнулось на нажатие кнопки ON, и начались поиски. Кадр за кадром, щелчок за щелчком я пытался найти этот образ.
Надежда была уже практически потеряна, но в какую-то секунду было решено вернуться в начало списка. Там были кадры с какого-то флешмоба. Масса народа, сотни, тысячи. Люди плясали и смеялись, держались за руки и пели. Декорации напоминали Покровку. Да, да, точно Покровка, вот и "35 мм" и "Чебуречная", а вот на перекресте между Покровкой и Чистопрудным бульваром уютная "Cuba Libre". И толпа.
Меня бы ничего не заставило вернуться к этому списку фотографий, кроме одежды. Все люди на фото были в этот раз в белом — настоящий "Sensation" на улицах города. Через маленький экран фотоаппарата я впивался взглядом в лица и тщетно искал Ее.
— Так, стоп! Ну-ка назад. Вот-вот-вот, — глаза загорелись, полная автономность от обстановки и времени взяла верх. — Что у нас тут?... Ничего не понимаю!
Для сравнения я взял в руку распечатанную фотографию.
— Это один и тот же кадр. Ракурс. Декорации. Люди. Их движения. Но... — стало не по себе от увиденного. — Но где же девушка? Где она?!
Сломя голову, я помчался к ноутбуку, по пути вдребезги разбив торшер. Судорожно пролистывал резервные копии фотографий. Все верно, девушки в кадре не было...
В открытое настежь окно ворвался сильный ветер. Он единым вихрем поднял все распечатки и вырезки к потолку. Не теряя силы, эта целлюлозная воронка крутилась по комнате. А я так и сидел, не меняя позы. Страницы вылетали в окно, с улицы доносились возгласы, а мне было все равно. Сейчас меня волновал только один вопрос и целая куча догадок на этот счет.
