Свиток первый. Общий файл.

Шанвэй-сотник Увэй Чу Шао-сунь

— Бегом!.. Бегом!.. Бегом!..

Подошвы слитно стучат по мостовой центральной улицы района. Благодаря выучке и голосу скорее не подгоняющему, а диктующему ритм. Старый прием, о котором знают, пожалуй, все бегущие в этой колонне. Лучшие из лучших. Собранные здесь и сейчас на короткое время для одного дела.

— Бегом!.. Бегом!..

"А еще эта простая команда заставляет ощутить общность, хоть накоротке сбивает людей вместе"...

Мысли Чу скачут, то обращаясь к общему плану операции, то выдергивая отдельные пункты этого плана, тогда взгляд цепляет спину ответственного за этот пункт командира — такая же как у остальных малиновая куртка, облитая чешуйчатым сверканием пластин кирасы. Такой же грушевидный деревянный шлем, обтянутый лакированной кожей. Прямоугольный щит, с брошенной через шею перевязью. Только военный пояс с личным мечом и ножом богаче.

"Эти блокируют и штурмуют калитку с северной стороны ямэня. Справятся... Эти..." — глаза останавливаются на другой фигуре, — "И эти справятся"...

Люди готовы, и их достаточно для любого поворота событий...

"Учтенного поворота..." — поправляет себя сотник, на самом деле возглавляющий один из оперативных отделов дворцовой гвардии. Тренированная память без усилий оживляет ночной разговор.

— Прошу вас, дайте добро...

— Почему ты настаиваешь на этой оперции?.. — остановил его собеседник, чье лицо смутно белело в тени. — Судя по твоим же утверждениям, девушку мы там не найдем...

— Да, — слова давались с трудом меньшим, чем разумные доводы. — И все же... прошу... Дай добро.

Здесь, в темноте галереи, вдали от глаз и ушей подчиненных, оба — шанвэй и его командир — могли позволить себе отбросить формальную вежливость.

— Помоги мне, — после паузы ответил старший по званию. — Помоги мне принять это решение. Убеди, лоча тебя побери, что вся суета, срывание людей, измотанных до предела, кстати, с других дел, даст хоть что-то, кроме нескольких исполнителей верных инструкциям, пусть и не утвержденным высочайшим указом...

Молчание.

— По твоим же докладам выходит, что девчонка прошла подземелья без единой ошибки. И это с контузией... На ощупь найдя нужную связку ключей на теле умирающего телохранителя... Ты много людей знаешь с такой подготовкой?.. Проклятье... По всем описаниям, до этого она вела себя, как обычная... обычный подросток с ветром в голове. Если это так...

— Это так, — тихо подтвердил шанвэй. — Следы...

— Молчи уж лучше... — собеседник отступил от перил, забросил руки за спину и сцепил кисти. — Если это так, то в этом злосчастном квартале ее должны были ждать. Понятно кто, список короткий... И этих людей вы возьмете... — тяжелый вздох, — Но именно потому, ее там не будет. Она давно уже в другом месте. Скорее всего, под другим именем... И значит, вся эта затея приблизит нас к ней на тот шаг, который она давно уже прошла... Молчишь.

— Дай добро... — вздохнул в ответ Чу. — У нас почти нет надежды на успех...

— Вообще нет... — вставил свое командир.

— Да, нет. Ничего нет... Кроме мурашек где-то здесь, — сотник стукнул себя пальцем в середину лба. — Она там... Там... Не знаю, чем это объяснить. Если все кости выпали единицей вверх...

— То на пять костей все равно не будет меньше пяти очков... Даже если у тебя там, заведутся тараканы или жуки, я не могу использовать в отчете это как обоснование решения... Но, сто Янь-ло, это единственный приемлемый для меня довод. Потому, что я знаю тебя и твои мурашки... Только найди ее. Во что бы то ни стало. Только победа может оправдать разрешение на эту операцию...

Последние слова были сказаны шепотом.

"Мы найдем ее... Но только если случится что-то не учтенное"...

Лян

— Нам пригодится смелый человек, — голос его звучал обычно и доброжелательно, и, видит Небо, далось это легко. Слишком легко, если учесть опасную готовность молодчика, к коему были обращены эти слова, взяться за оружие. — А тебе, братец, выпадет редкая удача войти в свиту, — Лян лишь на миг обернулся к девушке, ради которой делал все это, увидел ее распахнутые глаза, замершие на грани испуга. И, опять развернувшись к Тану, заставил себя договорить: — Наследницы.

Реакция оказалась неожиданно сильной — брови "странствующего рыцаря" ползли вверх, глаза стали круглыми и, вроде бы, решили вылезти наружу — во всяком случае белка вокруг зрачков стало слишком много. Рот приоткрылся. Потом этот любитель выпить и подраться заморгал, смыкая веки и тут же распахивая из на прежнюю немыслимую ширину... Чего-чего, а угрозы он сейчас не представлял, потому Лян позволил себе опять взглянуть на госпожу. И почти одновременно с этим услышал ее тихий смех.

Девушка смеялась тихо, скорее хихикала сдержанно, прикрывая рот загорелой ладошкой. Уголки глаз ее напряглись свидетельствуя об искренности смеха, а сжатость плеч и весь изгиб торса изобразили смущение этой несдержанностью... А за плечом Наследницы стремительно бледнела ее недавняя наперсница...

Было что-то в этой картине несообразное моменту, вульгарное... Молодой человек поспешил задавить возникшее ощущение, но девушка, кажется, успела прочитать что-то в его взгляде, обернулась и резко оборвала смеха. На лице ее стремительно промелькнули смущение, испуг, боль. Пронеслись и исчезли уступив место неожиданно осмысленной решимости. И горечи, от которой у Ляна сжалось сердце.

Тут будет несколько эпизодов

Лю Шичен, хуочан-десятник Цзиньувэй

Опять пыльный двор, на этот раз залитый расплавляющим жаром солнечного света. "Полдень! Всего лишь полдень!" — поразился вдруг Лю. Лицо свела судорога ухмылки, которую он насильно растер грязной рукой. "Всего лишь пол дня..."

Солдаты, после возвращения так и не получившие приказа разойтись, топтались кучками вокруг своих десятников около северной стены. Полторы сотни человек могущие загородить проспект в двести шагов шириной прочной стеной щитов, сейчас занимали так мало места, что в небольшом внешнем дворе около караулки оставался свободным просторный проход для десятка всадников в полном вооружении...

Лю опять потер лицо. Ослепительно белая полоса, отделяющая его от караулки, притягивала взгляд. Очень хотелось пить...

Кажется его окликнули — десятник обернулся, но увидел только глаза солдат своего десятка. Сочувствующие, виноватые, вопрошающие. Лишь трое отвернулись. Младший Ба виновато, Чжу Синь гневно — и Лю был благодарен ему за этот гнев. "Проклятый город". Ду Ючжу просто смотрел в другую сторону — на старших офицеров тихо обсуждавших что-то вне пределов слышимости.

"Торгуются. Как приказчики. Интересно, что выторговывают? "Малинового" сотника и меня мало?"

То, что отдуваться за провал придется, Лю понял еще тогда, в воротах — обычная плата за взятую на себя ответственность. Но жажда от этого понимания меньше не становилась... Он облизал пересохшие губы и сплюнул густым под ноги. На зубах скрипело.

"А пошло оно все"...

Толчок в плечо едва не вызвал вспышку ярости.

— Не делай ошибок, командир, — Ду проговорил это тихо, но четко. И еще раз ткнул кулаком.

"Сам не делай", — усмехнулся про себя опальный десятник. И шагнул на прокаленную полосу пустоты, подальше от своих, сознательно отрываясь от них, лишая решимости к возможному сопротивлению.

"Пить хочу".

Тридцать с лишком шагов под молчаливыми взглядами, ощущаемыми спиной через плотную одежду и кожу доспеха. Четыре ступени крыльца.

— Хао, — то, что начальником караула оказался не толстяк Се, неожиданно поразило. "Адский корень, он же давно сменился", — обозлился опальный десятник.

— Пить, — не договорив, Лю кивнул на знакомый кувшин. Бережно принял его двумя ладонями из подающих рук. И осторожно пролил в себя первый маленький глоток драгоценной влаги. Ощутил, как невыразимо сладкая вода впиталась, остужая горящую жаждой плоть, сглотнул остатки. И, отпустив жадность, сделал второй глоток. Едва не захлебнулся.

— Кха, — выдохнул. Ухмыльнулся и, подмигнув, протянул кувшин дежурному офицеру. "Интересно, меня зарубят так же как и того беднягу, о котором говорил утром Се? Посмотрим".

Снаружи донеслись отрывистые команды и нестройный топот множества ног. Дежурный офицер выглянул за дверь. И обернулся к Лю:

— Там тебя ждут уже.

Сказал дружелюбно, как старому знакомому, каковым и был. Вот только вес сосредоточил на одной ноге, а не на двух. И руки опустил к поясу.

— Ну бывайте, тогда... Удачи вам.

— И тебе тоже...

Вставшие рядом с командиром караульные согласно закивали. И под эти кивки бывший уже — кто еще сомневается? — десятник вышел на крыльцо.

— Лю по имени Шичен, ты арестован, сдай оружие, — тусклый от усталости голос. Внимательные глаза. Пятеро упакованных в железо рубак из охранной сотни выразительно молчат: "Дернись, тут тебе и конец". А из-за плеча ихнего командира кивает и щурится свой сотник: "Сдай оружие. Сдай. Это не конец". Вздох-два на решение...

"Что я без оружия? Что я без своего десятка здесь, в этом поганом городе?.."

Руки потянулись к поясу. Медленно, одновременно приближаясь и к пряжке, и к рукоятям... Лю выдохнул. "Вот и посмотрим, что я такое". Когда пальцы коснулись пряжки, мышцы лица сами, непроизвольно, напряглись, растягивая губы в кривой ухмылке...