Ну, эти эльфы совсем со странностями. Ночью пришли, а если их драгоценный князь уже седьмой сон видит? Но Лис, как ни странно, их принял. А может, это у них запросто, прийти в любое время?..

Мысль споткнулась на полуслове, когда секретарь впустил в комнату двоих эльфов. Сначала я даже ничего не поняла, только почувствовала смутное беспокойство. Было такое необычное чувство, словно я уже где-то видела этих двоих при том, что точно знала: вижу их впервые в жизни. Мэй, в кресло которого я перебралась, — мы вдвоем прекрасно помещались — замер у меня под боком, встревоженно наблюдая за вошедшими. Что происходит я, кажется, сообразила даже раньше, чем эти двое заговорили, только до последнего признаваться в этом себе не хотела. Потому как внезапно поняла, что же такое это пресловутое эльфийское кровное родство. Я его просто почувствовала, всем своим организмом можно сказать.

Странное ощущение, непонятное. Вроде бы совершенно чужие эльфы, а воспринимаются так, словно всю жизнь их знаешь, и все инстинкты говорят, что они родня, причем родня близкая. Когда я в прошлый раз встретилась с родственниками Мэя, ничего подобного не чувствовала. Может быть, они были недостаточно близкими?

— Как же так? — спросила, наконец, эльфийка чуть ли не со слезами в небесно-голубых очах. Она, судя по всему, была очень молодой, как я заметила, старшие эльфы отличались сдержанностью и холодностью в проявлении эмоций. — Как же это, Мэй, сынок... а девочка?

Что она имела в виду этим невнятным высказыванием, я не слишком поняла, зато до меня дошло, что эти новоявленные родственники сейчас немного отойдут от шока и полезут ко мне обниматься, а съежившийся в кресле Мэй так и будет сидеть молча. Нет уж, не позволю я им такие глупости делать. Что это за родители такие, которые своего сына узнать не могут? Ну и пусть он теперь растение, так не его же вина!

— Ну что ты застыл? — я насильно спихнула зеленого с кресла. — Обними родителей, видишь, они за тобой аж с другого континента примчались.

Родители от такого заявления опешили, а Мэй застыл в неловкой позе, сверля глазами пол. Взгляд он упорно не поднимал, только ежился все больше, пока родные потрясенно разглядывали его, не предпринимая никаких действий. Стоят с места не двигаются, будто бы что-то ненормальное увидели, а Фикус между тем чуть не плачет. Да что ж они как чужие?!

— Ненавижу эльфов! — в сердцах сказала я. От всей души сказала, так что эльфийку — наверняка неслабого эмпата — от моих слов ощутимо передернуло. — Что за народ такой, для которого кровь — важнее единственного сына?!

За Мэя мне было обидно до слез, и эльфов я в данный момент ненавидела искренне. Смотреть на съежившегося мальчишку было попросту больно, а уж чувствовать его отчаяние тем более. Может потому я на эльфов и вызверилась, за своих кого угодно на куски порву.

— Как ты можешь так говорить? — растерянно пробормотала эльфийка. Ее природная бледность стала уже совсем болезненной, глаза лихорадочно блестели. Все-таки я не ошиблась, она очень сильный эмпат. Представляю, как по ней бьют клокочущие во мне эмоции, для эмоционально заторможенных эльфов такой накал чувств, как кипятком по нервам. — Как ты можешь так говорить, ты ведь тоже наша, ты чувствуешь...

— А мне плевать! Не нужны мне такие родственники, — зло ответила я. О родстве сейчас никто не и говорил, но об этом я и не думала, воспринимала все на уровне ощущений. — Чего вы стоите, если родного сына принимать не хотите, когда больше всего ему нужны?

Только когда эльфийка почти с истеричным воплем кинулась обнимать Мэя, рыдая в голос, я поняла, что перестаралась слегка, не стоило так давить. На самом-то деле эти двое еще не успели ни от чего отказаться, они и понять происходящее не успели. Просто Фикус наш так боялся, что его не примут, а я уловила его чувства, его страхи жили со мной все эти месяцы, незаметные, но вполне существующие. Поэтому этим непутевым родителям я даже опомниться не дала, сразу надавив эмоциями так, что у них и шансов не осталось. Зато теперь чувствовала сильное опустошение, хотелось свернуться в кресле калачиком и тихо заплакать, особенно наблюдая, как рыдающая эльфийка тормошит и целует Мэя, а тот покорно, как кукла, болтается в ее руках, блестя подозрительно влажными глазами.

Кстати, пока мама Мэя бурно выражала эмоции, ее муж, кажется, просто впал в прострацию, он застыл на одном месте с пустыми глазами и только изредка вытирал сочащуюся из носа кровь. Так, а вот это уже нехорошо. Похоже, эмпатов тут двое, как бы не вышло, что он из-за меня пострадал. Все-таки не так уж они и виноваты.

Лис неодобрительно качнул головой, затем подошел к эльфу и коротко провел ладонью перед лицом, тот хлюпнул кровавой юшкой и с достоинством поклонился.

— Благодарю, мой князь.

— Не за что, в конце концов, это моя обязанность заботиться о подданных, — ответил Лис ровно. — Присаживайся, думаю, нам следует побеседовать. Я считаю, что твоя дочь права...

Это он про меня что ли? Я хотела было возмутиться, что никакая им не дочь, и вообще ничего общего с этим ушастыми иметь не хочу, но поймала такой взгляд князя, что мигом заткнулась. Пусть уж, раз им так хочется.

— Так вот, я считаю, что ваша дочь права, хоть и действовала грубо, — опять взгляд в мою сторону. Да поняла я уже, поняла. — Тем не менее, от сына вам отказываться не следует. С ним случилось несчастье, но мальчик с достоинством перенес все испытания и даже уже принес немалую пользу своему народу. Вы воспитали достойного сына. А кровное родство не главное, он был и остался настоящим сыном Леса.

Вот уж не ожидала, что Лис способен произносить такие патриотически-пафосные речи. Но эльфы-то как сразу гордо заулыбались, оба причем. Даже эльфийка, обнимающая Мэя, сквозь слезы, но улыбается. Только вот сам Фикус на хвалебные речи не поддался, поймал мой взгляд и, извиняюще улыбнувшись, пожал плечами. Мол, вот такие они у меня. Но, надо признать, Лис выбрал максимально верные слова, признал Мэя полноправным эльфом, да еще и на кое-какие заслуги намекнул. Хорошо получилось, есть повод гордиться сыном, даже если он уже не совсем такой, как раньше. Зато живой и вполне здоровый, уже важно на мой взгляд.

— Может, оно и к лучшему, — заметил новоявленный родитель, задумчиво утерев кровь с лица, — и сын вернулся, и дочь приобрели. Очень строптивую дочь, — эльф с сомнением покосился на меня. — Надеюсь, мой князь мы можем забрать своих детей домой? Или они вам еще для чего-то нужны? Хотелось бы познакомиться с дочерью получше, раз уж так случилось.

Его жена счастливо кивнула, кажется, она была полностью согласна. Кстати, надо бы припомнить, как родителей зовут, раз уж они решили меня удочерить. Ведь говорил же что-то Мэй. Вспомнила, эльфийку зовут Лиавель, а вот имени новоприобретенного папочки не помню, хоть тресни. Может, и не знала никогда? Так, стоп! Куда это они меня забирать собрались? А мое мнение кто-нибудь спросил?

— Как это забрать? — возмутилась я. — А если я никуда не хочу идти? И вообще зачем? Мне и так хорошо.

— По нашим законам ты и Мэй еще несовершеннолетние, — совершенно серьезно заявил Лис, только по насмешливому блеску зеленых глаз я поняла, что он это шутит надо мной. — До пятидесяти лет. Ваши родители имеют полное право распоряжаться вами, как пожелают. Если только опекунство не передано другому лицу, посредством брака, например.

Интересное дело. Это что получается, до пятидесяти лет детишки у эльфов находятся под опекой родителей, но жениться могут? Ненормальные они, но это точно подсказка.

— Значит, никто не может меня забрать, — заявляю радостно, — я уже замужем!

— И кто твой муж? — этак недоверчиво интересуется родитель. Все остальные, включая Мэя, прячут улыбки, предвкушая дальнейшую сцену.

— Он, — с непередаваемым удовольствием сделавшего крупную гадость человека, а это эльфы не могут не почувствовать, тыкаю пальцем в Антона. Они дружно устремляют настороженные взгляды на надменно замершего в кресле вампира. — Лорд вампиров. И сегодня у нас будет первая брачная ночь! — добила я.

Как я потом жалела, что не могу запечатлеть эту потрясающую картину! Реакция всех присутствующих была настолько занимательной, просто слов нет. У обоих родителей банальнейшим образом отвисли челюсти. Князь с невозмутимым лицом неспешно прикрыл глаза, пряча прыгающие в глубине зрачков смешинки, у Антона глаза просто остекленели, а лицо превратилось в застывшую маску. И только Максим замаскировал прорывающийся хохот внезапным кашлем.

— Да вы не волнуйтесь, Антон хороший, добрый, — в наступившей тишине этак невинно сказал Мэй. — Они уже давно женаты.

Князь чуть заметно дрогнул плечами, Макс опять закашлялся, а я съежилась в кресле, начав позорно икать. Только у Антона глаза еще сильней остекленели. Хорошая у него все-таки практика, в любой ситуации может удержать невозмутимое лицо.

-Х-хороший? Добрый? — пробормотала, чуть заикаясь эльфийка, судорожно прижимая к себе Мэя. — Вампир?

— Так, — только что обретенный родитель на миг прикрыл лицо руками, — имя зятя мы теперь знаем, может, дочь, и ты, наконец, представишься и объяснишь как все это... — он неопределенно повел рукой, — получилось.

— Как скажешь, папа, — с видом пай-девочки хлопаю ресницами. — Меня зовут Настя, Анастасия. И я тоже вампир.

Эту новость родители выдержали стоически, только побледнели слегка, увидев мои клыки. Интересно, надолго их хватит, или еще немного таких издевательств, и предпочтут сбежать, куда подальше от такого подарочка? Ведь у всякого терпения есть предел. Ладно, сын-растение, какой-никакой, но родной все-таки. А тут непонятно откуда взявшаяся дочка, так мало того замуж за вампира выскочила и сама вампир. Но эльфы оказались упрямыми, они и эту новость пережили. Более того, выпросили разрешение у Лиса нас забрать, пригласили к себе домой — у них, оказывается, и в этом Лесу был свой достаточно большой дом-дерево — и все-таки заставили рассказать, как же с нами все это случилось. Пришлось рассказывать, в основном, мне и Мэю. Впрочем, и Антон чуть расслабился. На него, конечно, косились немного нервно, но убить на месте никто не пытался.

Мы засиделись далеко за полночь, но зато потом была огромная ванна с горячей ароматной водой и комната с широкой мягкой постелью. Я даже не сразу поняла, что эту комнату выделили нам на двоих с Антоном. Только после того как мама — сама не заметила, как начала называть эту эльфийку мамой уже всерьез, а не шутя, — проводила нас туда и закрыла за собой дверь. Ой, кажется, мою шутку про брачную ночь приняли всерьез! И кто меня за язык тянул? Сама же несколько раз за вечер шутила на этот счет. Не то, чтобы мне раньше не приходилось спать с Антоном в одной постели, бывало, в пути ночевали под одним одеялом, но ведь это же совсем другое.

Я растерянно посмотрела на Антона, который сел на край кровати, а потом просто откинулся на спину. Он поймал мой взгляд и усмехнулся.

— Брачная ночь говоришь?

— Э-эээ... ну я пошутила...

— А я нет, — Антон, приподнявшись, поймал меня за руку, дернув на себя и чуть в сторону. Неловко падаю рядом с ним на кровать. Я и пикнуть не успела, как его губы поймали мои, а рука нагло забралась под рубашку, медленно проведя по спине.

— Знаешь, брачная ночь — это хорошая идея, — шепотом сказал он после долгого поцелуя.

— У тебя же ребра сломаны, — попыталась я найти остатки здравого смысла по закоулками разума.

— Зато все остальное цело, — тихо засмеялся Антон. — Так что они нам совершенно не помешают.

В общем, проснулись мы поздно, и настроение у меня было такое радужное, что я готова была расцеловать любого, кто под руку подвернется: новых родителей, Мэя, князя, даже Максима с его вечными подколками. А в первую очередь — Антона. Я с умилением полюбовалась на его расслабленное во сне лицо, запустила руку в шикарные волосы и только потом полезла целоваться.

— Ум... в жизни женатого человека, оказывается, есть свои прелести, — довольно мурлыкнул Антон, открывая глаза.

— Ты не человек, ты вампир, — напомнила я.

— Все равно готов просыпаться от поцелуев хоть каждое утро. Пожалуй, я многое упустил за эти месяцы. Надо ж было так лопухнуться?

— И кто тебе виноват? — безжалостно напомнила я. — Кстати, как ты относишься к брюнеткам?

— Не понял, — удивился Антон. Он выглядел озадаченным, и это было очень забавно.

— Хочу быть брюнеткой! — заявила я серьезно. И не удержавшись, рассмеялась, дернув его за волосы. Антон тоже рассмеялся. Нам в этот момент было так хорошо, что смеяться хотелось от чего угодно.

Но сделать себя брюнеткой я его все-таки заставила. С этого дня в моей жизни начался новый отсчет, еще раз. Вот так!

Глава 19

Дилайла, Руслан.

Дила, выбравшись из кустов, задумчиво посмотрела на Руслана, прищурив глаза, словно прицеливаясь.

— Убивать, говоришь, придут? — переспросила она.

— Ну, вроде того, — пожал плечами мужчина. — По крайней мере, я так видел.

— Видел, говоришь, — повторила княжна медовым голосом, — дождик, говоришь, и корабль, да?

— Угу, — беззаботно согласился Руслан, заложив руки за голову. Если бы Дила не видела его бессмысленно остекленевших глаз, сказала бы, что мужчина смотрит на солнце. Впрочем, солнце он наверняка все-таки видел, точнее, воспринимал каким-то своим способом.

Дила тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли — в последнее время она стала думать об этом человеке подозрительно часто — и плавной походкой охотящейся кошки двинулась к Руслану. Она была намерена отомстить ему за колючие кусты, даже притом что понимала: в этом виновата сама, нечего было горящие сигареты по этим кустам разбрасывать. Но это ж не повод отказываться от мести!

Дила одним гибким прыжком кинулась на Руслана, но мужчина в последний момент ловко откатился, словно знал, что она собирается делать. Впрочем, знал, конечно. Дила досадливо рыкнула, упав рядом на примятую траву.

— Промахнулась? — он даже головы не повернул. Да и зачем?

— Покусаю, — неуверенно пригрозила она.

— Покусай, — улыбнулся Руслан, перевернулся на бок, притягивая девушку к себе. Осторожно погладил по спине.

Дила фыркнула, но сопротивляться не стала. Она любила, когда ее гладят.

— Собираешься тут отдыхать?

— А куда нам спешить? — беззаботно улыбнулся Руслан. — Местные вояки придут только завтра, корабль через два дня. Еда у нас в рюкзаке имеется, так что даже об этом думать не надо, можно тут на травке полежать.

Дила промолчала, но на самом деле сидеть тут и ждать непонятно чего не собиралась, не в ее характере. Она хотела вернуться в деревню и поговорить с магом, возможно, он знает, как выбраться с острова, не сталкиваясь с его жителями. Уж очень они нервные и какие-то странные. Сражаться с ними Диле не хотелось, потому что это больше всего напоминало побоище. Островитяне, конечно, не такие уж беспомощные, вполне себе нормальные бойцы, то есть против специально обученных воинов с амулетами или боевого мага не выстоят, а в остальном вполне. Для нее это было странно — столкнуться с людьми, которые не используют даже примитивные ускоряющие реакцию амулеты, не говоря уже о защитных или простеньких боевых. И почему? Ведь маг же есть и, по всему видно, давно тут живет. Хотелось понять, что тут происходит и куда их занесло, но совсем не хотелось почем зря убивать островитян.