Эвиана. Общий

Все бы завидовали ей, а она — никому.

Обмануть отца было несложно, как Кальдана и думала. Старик Танрод тоже не усомнился в рассказе "малышки Даны". Мальчика-слугу связали и посадили под замок, пообещав ей, что "он поплатиться за всё, и никто ничего не узнает". Опустив взгляд в пол, она лишь кивала и шептала слова стыдливой благодарности. Да, она всё понимает... Да, подождёт...

Ночью Кальдана пришла к мальчишке. С силой Красной ведьмы было легко обойти стражу и запоры — как магические, так и обычные.

Он пах отчаянием и страхом.

На мгновение её сердце дрогнуло.

"Так уж ли я права, обрекая его на смерть?" — спросила она себя, и тут же ответила, — "Если не я, то он сам вскоре покончит с собой. Слова назад забрать нельзя — я ведь и правда уже не невинна, так что наказания ему не избежать. Оно несправедливо и позорно, но разве мир идеален? Чтобы жили одни, другие должны умирать".

Наутро, найдя холодное тело, все вздохнут с облегчением...

Она рассчитала всё, кроме одного: жертва не подошла.

— Ты грустишь? — спрашивает синеглазый герой, и на сердце у Кальданы вмиг теплеет. После неудачи со смуглым слугой почтенного Танрода она долго не решалась на вторую попытку: боялась вновь ошибиться, а то и разоблачиться, однако несколько дней назад ей пришло письмо с приглашением на Турнир в Высшей Школе и подробным описанием некого юноши. Её в нём подкупили три вещи: Дар, чистокровность и принадлежность к опальной семье. Первые два качества жертвы пришлись по нраву Красную ведьму, последнее же — самой Кальдане Рицера, не желающей попасться в лапы Тайной королевской службы.

Синие глаза... Они шли ему, но ещё больше пойдут ей.

"С ним непременно всё получится".

— Скажи, кто я для тебя?

— Единственная, — с придыханием произносит он, и ей не важно, что разум его заполнен алым туманом.

Она улыбается и на мгновение забывает, от кого хотела услышать это слово.

От кого хотела, того больше нет...

Тик-так. Тик-так.

Красный. Красный. Красный.

Красный.

Ещё один неумелый поцелуй. Она смеётся и взъерошивает его странные белые волосы.

Медленно, но неотвратимо приближается полночь, время срывание масок, превращение карет в тыквы, а красавиц — в чудовищ.

— Это типичная тварь-инструмент, — мрачно проговорил Гальран. — Я специально наводил справки. По контракту с чернокнижником, желающая стать Красной ведьмой кроме обговоренной платы золотом должна спуститься в преисподнюю и провести там, всячески прислуживая его обитателям, один день и одну ночь...

— Столь малого срока достаточно для полного падения? — искренне поразилась я, вспомнив, как в поисках Тори сама бродила по миру демонов.

— Скорее, этого хватает, чтобы опробовать все искушения, — заметил Сарьлиан. — Я не особо силён в нравах сей братии, но знаю, что они никого грубо не принуждают. Для них всё удовольствие в развращении, а не в разврате.

— ...вернувшись, женщина получает власть над людскими чувствами и нарекается Красной ведьмой, — хмуро продолжил смуглец (похоже, наши постоянные перебивания его весьма раздражали). — Однако сила ей нужна не для возвышения, а для одурманивания мужчины-мага и зачатия от него обладающего даром ребёнка. Догадываетесь, что происходит потом?

Я догадывалась.

— Ещё во время, хм, акта, ведьма начинает вытягивать из любовника душу, а закончив, пожирает. Далее начинается внутренняя реакция: женское начало ведьмы вступает с поглощённым мужским, одолевает его, как более сильное. Красная ведьма перестаёт быть Красной ведьмой, через девять месяцев рождает девочку с "искрой" мага, затем умирает — то есть не совсем умирает, а скорее, вылезает из куколки, поскольку ребёнок с рождения обладает всеми воспоминаниями и личностью заключившей договор с чёрным колдуном женщины. Верно?

— Верно, — коротко кивнул товарищ. — Точно не знала всё с самого начала?

"Он настолько плохого мнения о моих логических способностях? Печально".

— Мои алхимические познания ты в расчёт не принимаешь?

— О, алхимия, — поморщился Гальран. — Наука, объясняющая всё на свете. Действительно, как я мог о ней забыть?

— Не обижай Эвиану, подданный, — вступился за меня Сарьлиан. — Ей ещё предстоит склевать скверное насекомое.

— Склевать? — опешила я. — С чего бы?

— Ой, ты же ещё не знаешь, — будто бы опомнился Принц и ловко щёлкнул пальцами. Передо мной мгновенно появилось большое зеркало в изящной серебряной раме. Волей-неволей я увидела в нём себя... и обомлела, увидев за спиной красиво сложенные иссиня-чёрные крылья.

Позади послышался громкий издевательский смех.

— Птичка-птичка, каркни "никогда"!

— Не дождёшься, — с истинно дворянским достоинством проговорила я и показала угорающему отражению Гальрана известную комбинацию из трёх пальцев.

Глава 18

В недрах эльфийского посольства очнулся от тревожного забытия мужчина с источающей слабый серебристый свет кожей.

— Целлери, — тихо позвал он, близоруко всматриваясь в темноту спальни.

— Что тебе, Тайнверо? — строго спросила выступившая из мрака Вторая Жрица, госпожа посол Альвелии в Меронии. — Дурной сон?

— Ты же знаешь, мне не снятся сны.

— У тебя было видение? — эльфийка присела на край постели, готовясь к долгому и обстоятельному разговору.

— Не совсем, — покачал головой мужчина. — Я видел не полную картину будущего, а лишь малый кусочек.

— Расскажи мне, — мягко попросила жрица. — Облегчи душу.

Тайнверо печально улыбнулся.

— Ты всё больше походишь на мать. Та тоже думала, будто у меня есть эта хитрая штука.

— Если бы не было, ты бы её изобрёл.

— И то верно, — хохотнул мужчина. — Как пить дать изобрёл бы.

Затем он задумался, и Целлери поняла — это надолго.

Ждать непонятно сколько (и непонятно чего, по опыту) ей не улыбалось.

— Ты совсем ничего не разобрал?

Тайнверо нахмурился.

— Сейчас узнаем. Где Викктори?

— В Школе.

— Его отец?

— Вместе с Первой и Третьей проводит церемонию в столице.

— Ясно. Значит, остаётся только та девушка... Далхрос! Я тогда так напился, что даже не запомнил её лица.

Я увидела красное платье ещё не перевоплотившейся Кальданы — с пышной юбкой и глубоким декольте, отороченное кружевом и украшенное искуснейшей вышивкой розовым жемчугом, затем в глаза мне бросились блаженная улыбка Лейана, покоящегося у неё на коленях, его растрёпанные волосы и полуприкрытые пышными ресницами глаза, и только в конце моё внимание привлекли насквозь пропылённые декорации школьного театра, намертво заколоченного лет двадцать назад.

"Пасторальный пейзаж с полями и рекой на заднем плане, дерево с золотыми листьями, освещение под лунную ночь... Третий акт, сцена пятая "Хлои и Хлориана"".

В полном соответствии с духом пьесы о первой любви на сцене обнимашки-целовашки не переходили ни к свадебным паучьим игрищам, ни к бордельным "шалостям". То ли Кальдана не желала шокировать целомудренного партнёра подсмотренными у демонов приёмчиками, то ли, что гораздо вероятнее, Сарьлиан переместил меня задолго до начала трапезы.

Устроившись поудобнее на балке в тёмном углу под потолком, я принялась ждать.

Последний день Турнира выдался на редкость некровавым: в лазарет принесли всего одну жертву, да и та пострадала не в поединке, а "от нервов", как определил дежурный медикус. Неизвестно, правда, на что больше полагался при постановке диагноза специалист — на свой опыт и симптомы или же на пол больной.

Девушку положили на койку и предоставили её выздоровление целительной сил покоя.

Прошёл час, два, три... Несчастная продолжала пребывать где угодно, но только не "здесь и сейчас".

Когда стрелки больших напольных часов указали на девять, навестить больную пришёл товарищ. Будь дежурный медикус в тот момент на месте, а не на празднике, юноша не избежал бы принудительного принятия успокоительного, поскольку ни один нормальный молодой человек не стал бы устраивать у постели упавшей в обморок девицы спектакль со слезами и самообвинениями.

— Это я, это я во всём виноват, — убивался бедняга, роняя крупные слёзы на ковёр, хлюпая носом и дёргая себя за волосы. — Ах, если бы догадался тогда предупредить о манерах дедушки, она бы не позволила ему связать себя с Лейаном. И теперь...

Всякий раз, доходя до этого места в монологе Тори — а это был именно он — окончательно терял над собой контроль и ревел как маленький только что осиротевший мальчик.

В таком состоянии его и застал заглянувший в лазарет по пути на посвящённый окончанию Турнира праздник мастер Ловаэн — обладатель роскошной гривы золотисто-рыжих волос и неясной половой принадлежности.

— Тори? — весело спросил маг. — Почему не на пирушке?

— Я не могу, — всхлипнул полукровка. — Эвиана... так и не очнулась...

— Да? — заинтересовался Ловаэн. — Надо взглянуть.

Под взволнованными взглядами Тори мастер целитель привычно и ловко осмотрел девушку.

— Тут замешаны сильные нежные чувства. Не скажешь, к кому? Это могло бы помочь.

— Она любит Лейана, — наивно сдал подругу полуэльф. — Очень-очень сильно!

— Победителя Турнира? — удивился маг. — Давно?

— Давно, — вздохнул Тори.

— Чувства, хм, взаимны?

— Нет. Он девушками не интересуется.

— Совсем? — оживился мастер целитель. — Ну и молодёжь пошла! А с виду-то и не скажешь.

— Ой, вы не так поняли! — поспешил развеять иллюзии мага-наставника полуэльф. — Лейану нравятся девушки, но он говорит, что пока не закончит обучение, ни с кем заводить отношения не станет.

— Распространённое заблуждение, — заметил Ловаэн. — Разве сердцу запретишь любить? Впрочем, думаю, молодой человек уже понял свою ошибку, раз ушёл с ристалища с Королевой Турнира. Очаровательная вышла пара, надо сказать.

— Их видела Эвиана, — убито проговорил Тори.

Целитель победно щёлкнул пальцами.

— При осмотре я обнаружил следы неизвестного стимулянта. Побочные действия препарата с одной стороны и измена возлюбленного с другой вызвали искусственный сон. Скорее всего, с ней ничего серьёзного, но мне придётся связаться с семьёй, чтобы уточнить историю болезни.

— Только не говорите им про Лейана, — горячо попросил полуэльф. — Это секрет!

— Никому не скажу, — не моргнув глазом солгал рыжий целитель.

Кальдана Рицера, Красная ведьма, за мгновения до исполнения желания

...Полночь. С грустью она понимает, что не готова.

— Ты сбежишь со мной?

— Да, моя Королева.

В его словах слишком много приторно-сладкого яда чёрного колдовства. Она заглядывает в его чудесные синие глаза... и находит в их глубине лишь покорность агнца, ведомого на заклание.

"Все мосты сожжены. Отступать некуда".

Кальдана смахивает подступившую слезу и начинает превращение.

— Не смей!

Гневный возглас из-под потолка ломает планы ведьмы. Она задирает голову и видит висящую в воздухе светловолосую девушку. Её лицо пылает праведным гневом, глаза мечут молнии, а за спиной раскинуты чёрные, под цвет короткой туники, крылья.

"Ангелица, явившаяся покарать демона. Какая безвкусица!"

От кожи девушки исходил бледно-серебристый свет.

Красная ведьма грубо отстраняет любовника, тот ударяется головой о ствол дерева-декорации и теряет сознание.

Алое платье рвётся в клочья, плоть плавится и застывает в новой форме.

— Кто ты? — шипит Кальдана-чудовище.

— Я — богиня-из-машины!

А что? Раз уж я в театре, то и действовать должна по-театральному.

— Богиня? — расхохоталась злодейка. — Не много ли на себя берёшь?

Я плавно спланировала на сцену, в который раз оценив преимущества нового — и хорошо бы временного — облика.

— Коли беру, значит дюжу. А вот ты себе не по желудку добычу выбрала.

— Ты о нём? — насмешливо спросила ведьма, указывая когтистым пальцем на лежащего без сознания Лейана.

— О нём, — невозмутимо ответила я.

Красная ведьма облизнула губы.

— Ещё немного, и он отдался бы мне. Сама посуди, нужен тебе такой мужчина или нет.

Ярость горячей чёрной волной накрыла меня с головой.

"Порождённой ли чёрным колдовством твари судить, на что годен мой супруг-северянин?"

Взмах крыльев, замысловатый пасс, и вот - в моих руках прекраснейший клинок, скованный из отрезка лунного луча.

Красное колдовство не властно над лишённой плоти.

Череда ударов, быстрых и точных...

Женщина-бабочка наколота на сияющую иглу.

Осквернённая плоть Красной ведьмы сгорела в холодном голубом пламени. Остриём меча я пошарила в пепле и нашла надтреснутый будто бы стеклянный шарик грязно-кровавого цвета.

"Мило. Мой первый трофей".

Шарик почти ничего не весил, а когда я подбросила его на ладони, исчез. Однако у меня тут же возникло чувство, что так просто от него не избавиться.

При беглом осмотре ничего страшного к моему облегчению у Лейана не обнаружилось. Более того — по пробуждении он даже не будет ничего помнить из произошедшего после Турнира, так удачно наложились друг на друга чары Кальданы и удар по голове.

Расставаться — возможно навсегда — с могущественной формой было трудно, но я не собиралась становиться духом или чем-то наподобие. Без плоти магичить, конечно, сподручнее, но как-то неправильно, не по-человечески.

"Лучше уж я по старинке".

В конце концов, изначально слабый дар ещё никому не мешал стать искусным и уважаемым магом. Нужно лишь продержаться в Школе до ритуала Высвобождения.

Я в последний раз взмахнула крыльями, погладила эфес лучистого клинка, насмотрелась на бессильного Лейана, — словом, сделала всё, что могла и хотела перед полным слиянием с материальным миром.

Однако внезапно...

— То есть как это я не могу вернуться?!

Эпилог. Предсказуемое решение

Беловолосый юноша, ещё недавно звавшийся Ифио Таримским, осторожно постучал в деревянную дверь, украшенную резьбой в виде лилий и чертополоха.

В первый раз его проигнорировали.

И во второй.

В третий же...

— Надеюсь, у тебя очень важные вести, — холодно проговорил Иантэ.

— Простите, — юноша стыдливо отвёл взгляд: из одежды на "мизерикордии" был лишь распахнутый шёлковый халат.

— Экий нежный. От жены своей в постели тоже бы отворачивался?

Уже-не-Ифио смолчал. Он давно подозревал об истинной природе своенравного мага, но только сейчас получил шокирующее и недвусмысленное доказательство.

— Эвиана заболела. Семья только что забрала её из Школы.

— Зря. Каким бы искусным не был их целитель, происходящего с ней он не поймёт и лишь сделает хуже. Не хотела бы оказаться на месте бедняжки в ближайшие недели две.

— Вы предпримете меры?

— Зачем? — искренне удивилась Иантэ. — Само образуется.

Эпилог. Под тремя лунами

Меня много кто приходит навестить.

Принцесса Нимфея в сопровождении Алии и Ульдерики.

Карина и Розалина, девушки, с которыми я проходила отбор в "мизерикордию".