Дон Аррагуа. Главы 1-6

— Я вижу, ты встретился с Волком, Донарр, — замечает Оррэ после недолгого молчания, усаживаясь в кресло напротив.

— И не только с ним. Я успел встретиться с Волком, с его волчицей и даже с тройкой мелких шакалов, если это тебе интересно.

Старик делает рукой плавный жест, словно отметая в сторону лишние мелочи.

— Ну, в общем, я разобрался с ними всеми.

— Ты должен был разобраться с самим собой, мой мальчик!

Я морщусь от слащавого "мальчика" и залпом осушаю предложенную чашку. Кислятина, но, кажется, не ядовитая. Да, и зачем Оррэ травить меня? Он же возится со мной, как мальчишка с блохастым уличным псом. Упрямым псом. Злобным, невоспитанным псом. Очень сонным псом... Проклятые ножи опять куда-то подевались, а ведь я хотел показать их старику, спросить... Мысли заплетаются в разноцветную спираль, не давая сосредоточиться ни на одной из них. И язык заплетается, ворочаясь во рту медленно и тяжело... Я собираю в кулак остатки воли и ненадолго возвращаю себе способность говорить членораздельно:

— Что это было, Оррэ? Снотворное?

А он и не думает отпираться. Согласно кивает и охотно поясняет:

— Тебе нужно расслабить тело и ум, Донарр, и хорошенько отдохнуть. Возбуждение от богатого событиями дня могло помешать этому. А мой настой поможет.

— В следующий раз предупреждай, будь так любезен! И... и не делай со мной ничего такого, пока я буду спать. Ничего такого, на что я сам легко бы не согласился.

— Тебе вообще с трудом даётся это — соглашаться. Но не беспокойся, Донарр, я позабочусь о тебе.

— Этого-то я и боюсь, Оррэ...

Попытка подняться на ноги с кресла оканчивается полным провалом. Рассеянно почёсывая нос двоящейся перед глазами рукой, я величаво сообщаю Оррэ:

— Мы будем спать прямо здесь.

— Мы, Донарр? — усмехается подлый Оррэ, на глазах увеличивающий в размерах и количестве.

— Мы — я и моя кровь. И мои ноги, и руки, и всё остальное. Мы должны быть вместе, нас нельзя разделять... Вместе мы — сила... Как прутья... Как этот... веник...

Несколько минут я ещё бормочу что-то с закрытыми глазами. Последним, что отмечает сознание перед погружением в крепкий, как смерть, сон, оказывается мой собственный громкий храп.