Подумаешь, один обман! Она — ведьма! Переживет... Справится! Секира погладил холодную щеку герцогини, и скупая слеза покатилась из его глаз. Неужели он вправду собирался искупить грехи, используя Клариссу? Как такое безбожество пришло на ум? Но отступать нельзя. Отступать значит отдать города во власть зеленой нечисти. Города, где бушует черный ветер чумы, сразу перестанут страдать, обретут видимое благополучие, порядок, начнут расти и развиваться, но перестанут быть человеческими. Их заселят тени в прежних оболочках. Пусть будут тени.

В голове пронзительно засмеялся голос карлика, который заключал договоры с многими королями: "Ваши души стоят душ целых народов. Возьмите дары Бога мертвых, владейте равными вам, понукайте и заставляйте их, опустошайте клады, которые мы собирали для вас веками. Стройте цивилизацию назло другим богам".

Мужчина сжал голову руками. Вскочил резким движением и побежал с диким воплем, размахивая мечом, к черному лесу.

— Где вы, уроды! Выходите! Я здесь! Я пришел расплатиться. Я не собираюсь больше прятаться. Давайте, рвите меня, но города и земли не получите! Хватит с меня. Я не отдам вам Титу-Авали.

Бравая команда оборванцев в доспехах, которая не ожидала подобной глупости, замешкалась. Спутники замотали головами, дернулись подняться, застряли в невидимом сгустке времени и наконец освободились от колдовства.

— Господин! — Это в седло вскочил Оторва, увлекая за собой коня Секиры. — Стойте! Стойте!

Но задержать мужчину он не успел. Дремавшие силы леса, которые словно ожидали вызова, вдруг ожили, зашевелились. Деревья раздвинулись, как ряды солдат, потянули навстречу королю руки-ветви и заговорили. А потом прямо над травой всколыхнулась переливчатая зеленая волна вооруженных карликов, явно не собиравшихся вести переговоры. Эти существа никогда не попадали в книги, как, например, гномы или гоблины, по-разному относившиеся к людям. А все из-за того, что именно горные карлики владели душами и дергали их за ниточки, как игривые и шаловливые детишки.

Сегодня твари защищали собственность, которую хотят и имеют право получить по магическому договору. Им незачем улыбаться и подносить угощенье, как на балу. Им не следует щадить бахвальство, им ни к чему чтить безудержную смелость человечишки, у которого был один из самых дорогих подарков — голос Бога мертвых. Они получат по-максимому — превратят людей в послушных марионеток, построят ходы под землей, наполнят пустое существование ошибок природы истинным смыслом.

И наплевать на высокие чувства! Если продаешь одну из сторон, будь то карлики или любимая, ты все равно предатель...

— Предатель! Ты обещал отдать ее! — Грозный рык красноглазого урода, который вскочил на сбитого с ног Секиру, резал по ушам.

Шустрые маленькие воины на части разрывали железо доспехов, кидали бесполезную защиту по полю и одновременно вонзали в кожу короля острые отравленные копья.

Секира вопил. Но не от боли, а от ярости, пытаясь избавиться от десятков противников, которые дергали его за волосы, вцеплялись острыми зубами в лодыжки и руки. До тех пор, пока сопротивление не было сломлено.

Тогда тонкие сверкающие нити оплели тело мужчины, который начал дрожать от действующего яда и окончательно повалился в пшеницу, где жужжание насекомых стало вторым настойчивым обвинением. Синий акетон сдавил горло, или то руки карлика потребовали ответа:

— Что? Сам решил драться, без армии? Легче, конечно, убивать далонцев и опустошать крайние земли... — Враг повел носом, поморщился, словно уловил знакомый запах, а потом запрыгал на груди Секиры. — Нет возможности сопротивляться? Нет? — острый коготь на лапе царапнул лицо. — Ты нагл и нахрапист, решительно нравишься мне, но я вынужден уничтожить тебя по решению совета Теней. И найти замену!

Это в сказках, прежде чем убивать, герои долго рассуждают и медлят, а в реальности все происходит практически мгновенно. Сперва карлики забирают дар, который голубым сиянием вынимает душу. Затем тянут за нити, которыми обмотано одурманенное ядом тело и в секунды членят его на кусочки. Остается целой лишь голова, которая по обычаю передается одной из теней.

Чудовищная пытка — быть мертвым, сохранять остатки памяти, но подчиняться чужой судьбе. И чем хуже наказанному за неподчинение, тем смешнее карликам.

— Готов? — Край волшебной нити в трехпалой лапе резко изменил цвет, но Секире не показались смешными подмигивание и ухмылка палача. Карлик вдруг поднял голову куда-то в золото пшеницы и завопил:

— Да уберите же этих шалопутных пьяниц! Надоели, право! Ну что, коронованный? Троих дураков нашел? Радовался их безумию? Думал, головы за господина положат во имя великой цели? Нет, все по-нашему сложится, — нити стянули ткань одежды, разрезали ее и вошли в кожу, выпуская первые струйки крови. — Прощай! — маленькое чудовище соскочило вниз, подняло руку для последнего приказа, да так и осталось на месте, ошарашено уставившись в небо.

Как раз над местом казни, невдалеке от скрученных и пригвожденных к земле наемников-романтиков, зависло совершенно неземное существо. Черные воды, вместо одежды, колыхались под порывами ветра, принося отзвуки шумной реки. Рукава раскинутых в стороны рук испускали тьму на залитое теплом солнца бесконечное поле. Белые волосы извивались извилистыми змеями над головой, а босые ноги сочились кровью прямо на пшеницу.

Но самое страшное — лицо!

Карлик непроизвольно отпустил одну из смертельных нитей, перестал улыбаться и вновь повел носом, как перед приближающейся грозой.

Знаки. Сверкающее нечто вместо лица. Знание, которое выше всего мира. Вот так подарок, Секира! Оказывается, ты не обманул, а только струсил отдать...

— Госпожа, — низкий поклон, и вся зеленая армия уже преклонила колени. — Спустись к нам. Спустись поговорить.

— Сперва вы... — Голос оказался далеким, как будто исходил из трубы. — Сперва вы его развяжете, — перст указал на мужчину. Шепот черной одежды на мгновение стих, чтобы стать оглушительным и напряженным. — Немедленно!

— Как повелит госпожа! — Ловушка переплетений ослабла, а горло Секиры освободилось от невидимой удавки. Но слабость так и не ушла, а кровь лишь усугубила тошноту и головокружение.

Мужчина сквозь пелену видел герцогиню в небе, почти не веря происходящему. Красивая! Какая она красивая!

— Так лучше? — Карлик развел руками, а его братья восхищенно подняли носы вверх, изучая нереальное совершенство существа. "Почему мы не нашли ее первыми при рождении?", — зашептались некоторые. "Хватит!", — беззвучно отозвался от края поля один из старейших зеленых монстров. Наш посланник-король не лишил ее власти, не воспользовался дурман напитком. Сейчас не время расшаркиваться перед Авалинской ведьмой.

— Вы держите моих спутников, — голубые глаза герцогини метнули молнии. Она подплыла ближе к карликам, ладонью провела над головами, улыбнулась тому, как зеленые доспехи превращают поле в переливы драгоценных камней.

— Не желает ли госпожа узнать истинное лицо оберегаемого ею мошенника? — Уродец, собиравшийся убить Секиру, ткнул мысом сапога по голове пленника.

— Я видела многое прошлой ночью, — Кларисса внезапно взмахнула руками, ее тонкие пальцы потянули свет с неба, рукава зашевелились ожившим мраком, из которого, как из колодца, потек болотный, с ядовитыми газами, туман, берущий лесное войско в круг. — И пока не собираюсь драться. Вы — опасные отростки на теле древнего Бога. Вы торгуете его бессмертными частями... Ради подчинения людей вашей безумной воле... Что вы на самом деле хотите?

— Мы заключили договор, требуя взамен за счастье получить все в этом мире, лишь судьбу жалкого мошенника. Клятва теней исполнена до конца, но королю показалось мало процветания и золота, мало побед над врагами с помощью голоса самого сильного из творцов света и тьмы. Он возжелал вернуть заложенные души вассалов и отрекся от древней магии, заявив, что превыше всего некий выдуманный БОГ!

Воинствующий карлик чиркнул чем-то в надвигающемся тумане. Сначала пламя несмело блеснуло, а затем озарило пространство.

— Гнев наш не стал бы великим, если бы не глупость упрямого человека. Он собрал войска, но не для того, чтобы продвигаться на земли далонцев, дальше в богатые края, которые до сих пор дышат язычеством и оберегаются от нас заговорами, а для того, чтобы вернуться в священные леса и попытаться уничтожить своих покровителей. Тех, кто принес им процветание. Тысячи рыцарей увязли в бескрайних болотах, но они успели разрушить многие великие столбы, поставленные первым творцом Вселенной. Вместо них, глупцы водружали кресты.

— Вы наслали напасти на города короля, — Кларисса откинула голову назад, а ее светлые пряди-змеи засмеялись, словно хотели возродить древнюю легенду с берегов Дальней Оливы, гласящую о том, что наказание постигает тех, кто беседует с говорящими волосами. — Вы вырывали души из тел. Слишком много платы за золото и небольшие опасные подарки. Я уже бывала в "смешной" лавке.

— Значит, среди нас тоже есть предатели! Реальность жестока, госпожа! Когда король считает войну единственным способом существования, жаждет крови и власти, но не собирается расплачиваться за содеянное...

— Покажите мне договор! — Требование звучало сладким нектаром, которому нельзя отказать. Твари засуетились внизу, дернули из карманов время, чтобы дотянуться до кипы других бумаг, и почти сразу подкинули свиток до парящего существа.

Бумага раскрутилась сама, вспыхнула яркой звездой и, начав зачитывать условия, подхватила герцогиню и унесла ее вихрем в мрачные залы того мира, который мертвые уже никогда не покидают.

Прошлое — все ошибки мы совершаем в прошлом. Каждый шаг по заполненным людьми и их тенями залам, давался герцогине с трудом. Она не хотела видеть Арли среди гостей, но память бумажного договора порой сильнее всякой другой реальности. Она позволяет проникнуть в запретное и стать такой же тенью, как отблески памяти, которых уже не вернуть к жизни, или будущего, которого, возможно, не случится.

Люди ложно воспринимали теней по своей сути, считая их посланцами загробного мира. На самом деле души, пришедшие на тот бал, всего лишь собирались обрести человеческое воплощение, чтобы хоть что-то исправить в искореженной судьбе.

Зачем сюда пришла Кларисса, знали только горные карлики, воспользовавшиеся моментом неискушенности их ускользнувшей жертвы.

Женщина скользила между других теней незамеченной. Под ногами сновали знакомые коротконогие уродцы в пышных нарядах с подносами в уродливых руках. Они предлагали гостям огромного мраморного зала вино и фрукты. Гости-люди смеялись, переговаривались — и, право, разве они подозревали, какой договор подпишут и чем пожертвуют в следующие часы. Человеческая натура тщеславна. Королевское "я" еще более горделиво.

Похвалиться победами, армией, казной, диковинками — обычное дело между правителями. Они пришли сюда по приглашению, но, кажется, забыли смысл пиршества.

Кларисса прислонилась к колонне и долго наблюдала за довольными гостями. Глаза искали Секиру и не находили. Пока внезапно не зазвучал громкий призыв волшебных труб. Тогда люди повернулись к концу зала, а среди них показался и знакомый профиль любимого. Женщина вздохнула. Зеленые твари не обманули.

Молодой король был не таким: он излучал уверенность в себе, надменность мешалась с безразличием к окружающим, гордость — с убежденностью с собственной непогрешимостью.

Клариссе хотелось остановить безумца от необдуманного поступка, выступить из теней, умолять ничего не брать и ни к чему не прикасаться, не слушать сладких речей, сулящих счастье, но равнодушное время не позволяло герцогине преодолеть стену будущего. А улыбчивые карлики, что видели несчастную, лишь насмешливо качали головами. Один из них внезапно остановился и поднял лицо. В зрачках его появилось четкое отражение женщины.

— Ты желаешь его спасти от расплаты? — Спросил гобби у колыхающейся рябью герцогини. — Хочешь спасти земли королевства от теней, занявших тела людей?

Кларисса беззвучно кивнула, а карлик поставил поднос на пол и полез в карман, из которого достал прозрачный шарик с голубой каплей внутри.

— Возьми, не бойся! В будущем ты отказалась от нашего подарка, от собственной души. Но сегодня мы вновь даем тебе шанс.

Холодный на ощупь, сверкающий изнутри, подарок обжег кожу. От соприкосновения с прошлым герцогиню затрясло, словно упругая стена реальности вдруг разошлась по швам и начала излучать лунное сияние.

Кларисса попыталась отступить, но не смогла, потому что прямо на нее из прозрачной воды времени смотрела она сама, только совсем другая: ярко рыжие волосы, фиалковые глаза — все обрело цвет и форму.

— Она останется здесь вместо тебя, — заявил карлик. — А ты — ты отдашь королю этот шарик, если хочешь, чтобы он жил после битвы с нами. Выбор невелик — ты можешь вернуть душу себе и проглотить подарок или спасти любимого, которого сейчас лишат души?

— Что вы сделали со мной? — вопрос дался с большой силой и повторился тотчас из уст отражения, стоявшего напротив. Клариссу закачало, как лодку в шторм. — Что происходит здесь?

— Мы пытаемся помочь тебе... — Карлик коснулся отражения герцогини, и то ожило и внезапно пошло прочь по залу.

Оно плыло к дверям. Оно уходило. Женщина почувствовала неимоверную тоску, словно лишилась части себя, но она понимала, что такова плата за освобождение любимого.

— Когда ты вернешься назад, Секира еще не ринется в бой. Ситуация сильно изменится, и он действительно будет идти за богатствами гобби, а не для того, чтобы предать тебя! Ты окажешься в лагере, вместе большой армией. Но и она бессильна перед нашим волшебством... Так что для победы воспользуйся старым приятелем — Богом мертвых. — Карлик подозвал к себе одну из теней. — Проводи нашу гостью. Она должна возвращаться обратно.

Кларисса подчиненно побрела за проводником прочь от гостей. Плиты под ногами стали прозрачными, за окнами дождь звучал глуше и тише, и тут случилось нечто, заставившее герцогиню остановиться на короткое мгновение. Она увидела мужчину на балконе. Неужели? Как же он оказался здесь? Этот человек из-за голубой двери? Незнакомец обнимал ее отражение.

— Кларисса, Кларисса, очнись! — Над женщиной склонилось расплывчатое лицо Секиры. Он тормошил ее за плечи и был явно перепуган отсутствием реакции. — Очнись, уже утро!

Герцогиня недоуменно приподнялась, быстро огляделась и вскочила.

— Уже утро? — оглаживая черное простое платье, спросила она, а сама открыла рот, от того, насколько велико волшебство времени. Военный шатер отличался простотой убранства: на небольшом столе лежали карты, явно исчерченные при недавнем обсуждении; ложе из тюков, застеленное огромным красным ковром и подушками, служило скорее для беспокойной дремы, чем для глубокого сна.

Секира... Изменился ли он? Кларисса вгляделась в мужчину, который затягивал пояс на кожаном жилете и прилаживал к плечам железные наплечники. Нисколько... Он только больше осунулся, выглядит не отдохнувшим.