— А они не узнали что ли, кто это сделал?
— В том-то и все дело. Рельсотрон я разобрал за час, горелые провода от ЛЭП отключил. Они знали только, что выстрел был произведен из импульсного ускорителя масс, и стреляли из нашего поселка. Кто стрелял — хрен его знает, местные не в курсе. И ведь не нашли бы, бараны. Но чекисты же про меня знали, и естественно со счастливым повизгиванием сдали с потрохами начальству, а оно уже оповестило ГУПИ. Выслужились, гниды. Хорошо, что мое достижение заметили Миротворцы. Они меня забрали и объяснили, что к чему и на что стоит тратить жизнь.
Я задумчиво хмыкнул.
— А мне казалось, ты не слишком-то любишь своих коллег.
— Я не люблю Аса с его высокомерной политикой умудренного жизнью полководца и не люблю его присоска Немана, строящего из себя кладезь вселенских знаний. До того как их поставили, все было отлично. Мы били Эон, они били нас, но зато эти падлы, ГУПИрасты, боялись даже чихать в нашу сторону.
— Ас говорил, что он Миротворец уже несколько веков, — заметил я с недоверием.
— В нашу группу его перевели всего три года назад вместе с Неманом.
— Ну, раз перевели, значит, наверное, не зря, — вздохнул я.
— Рыба гниет с головы. Наверху начались какие-то подвижки и у руля оказались закостенелые типы, принявшиеся менять руководство на местах на то, которое лояльно их ущербным взглядам.
— А пока они не пришли, ты на пару с Валом тут всем дрозда давал? — спросил я с усмешкой.
— С нами было полно классных ребят, — укоризнительно взглянул на меня Дилм, и снова уставившись в дисплей, с грустью добавил: — Теперь они все или безвозвратно мертвы или переведены куда подальше.
— Ну а ты почему остался?
— Меня не так просто отодвинуть, — процедил он.
На дисплее пульта было видно, что дрон остановился на какой-то крыше, с которой открывался вид на Красную площадь. По-моему это была крыша ГУМа.
Опустившись на нее, аппарат тут же вновь поднялся в воздух и сдал назад. После себя он оставил малюсенький сплюснутый предмет серого цвета, размером не больше ногтя. Предмет расправил шесть гибких конечностей и не спеша пополз прочь.
— Вот это я понимаю "жучок", — усмехнулся я.
Когда мне последний раз довелось видеть Красную площадь, она была закрыта, но сейчас там наблюдалось значительное оживление. Толпы людей, заполненные трибуны, чья-то физиономия, вещающая с огромных экранов. Я все никак не мог понять к чему это. Но вдруг вспомнил: сегодня же 18 июня — со дня трагедии минуло 40 дней. А вещающая морда принадлежала бывшему министру энергетики, ныне основному претенденту на главный руководящий пост страны, пустующий после катастрофы. Похоже, он произносил пафосную речь.
— Ты используешь жучок, чтобы следить за происходящим на Красной площади? — с сомнением поинтересовался я.
— Он нужен чтобы следить за всем, что находится за кремлевскими стенами.
— А че ты его высадил так далеко?
— Ближе нельзя — заметят. Здесь в центре слишком много систем слежения ГУПИ. Так... — Он с облегчением глубоко вздохнул. — Осталось посетить еще пару мест и можно убираться.
Вдруг картинка на дисплее пульта начала распадаться на пикселы, в итоге полностью заместившись цветной рябью.
— Что такое? — встревожился я.
— Связь разорвалась, как видишь, — нервно ответил Дилм. — Перекрывающий сигнал.
— Глушат?
— Не знаю, источник помехи в квартале от нас.
Доспех показал мне, о чем говорил Дилм: трестами метрами восточнее нас находилась точка, от которой на запад, то есть прямо через нас транслировался мощный направленный сигнал на той же частоте, на которой работал мини-пепелац.
— Попробую сменить частоту, — сообщил Дилм, перевернув пульт и принявшись колдовать с его обратной стороной. — Есть, — довольно крякнул он уже через пару секунд.
Изображение снова появилось. Дрон оказался защищен от таких эксцессов — за время отсутствия связи он даже не сдвинулся с места.
— Возвращай свою шарманку, — посоветовал я.
В тот же момент где-то над нами послышалось громкое жужжание похожее на звук мчащегося скутера. Мы тут же запрокинули головы.
Вынырнув из-за крыши восточного здания, над нами пронесся еще один представитель радиоуправляемой авиации — бледно-серая модель самолета, напоминающая "кукурузник". Доспех успел ее просканировать, но результат, по меньшей мере, не сулил ничего хорошего. Размах крыльев почти 3 метра, бензиновый двигатель внутреннего сгорания, скорость 62 км/ч, а на борту 10 килограмм взрывчатого вещества на основе гексогена и поражающие элементы. Но самое главное — эта штука управлялась тем самым сигналом, который нас заглушил, и направлялась она прямо к Красной площади.
— Почему-то у меня нехорошее предчувствие, — невесело сказал я, когда модель скрылась из виду. — Походу ты тут не единственный сумрачный гений.
— Это невозможно... — рассеянно произнес Дилм. — Это не гражданский диапазон.
— И что?
— Его никто не использует для радиоуправления. Нужно очень сложное оборудование. В магазине такое не купишь.
— Ну, значит, кто-то сумел его собрать, — заключил я. — По-моему, нам пора делать ноги.
— До готовности червя еще почти пять минут.
— Класс, — фыркнул я с сарказмом.
— Интересно, кто это считает себя таким умным? — пробурчал Дилм, разворачивая дрон в ту сторону, откуда должна была появиться модель.
Однако еще до того как та показалась из-за крыш, на трибуне где стоял выступавший, началось движение. Замельтешили какие-то люди, физиономия экс-министра исчезла с экранов, рывком нырнув куда-то вниз. Затем зашевелилась и толпа, люди в панике бросились в разные стороны. Должно быть, началась давка.
Спустя мгновение модель камнем выскочила из-за здания ГУМа и взметнулась вверх. Уже через пару секунд достигнув точки метрах в пятидесяти над площадью, она свалилась в управляемый штопор и стрелой понеслась к трибуне.
Раздался град хлопков слышимый даже там где стояли мы с Дилмом — кто-то пытался сбить машину смерти. Но было слишком поздно. Модель взорвалась в воздухе и люди на площади рухнули как кости домино.
В ужасе скукожившись, я принялся изливать бессвязный поток матов.
А вот Дилм лишь мрачно произнес:
— Пошла моча по трубам.
Не минуло и десяти секунд, как мою брань прервал сигнал тревоги, поданный ОКСП. Голос сообщил, что по нашим координатам наводится орбитальная эмиссионная пушка.
— ГУПИ... — прошипел Дилм, косо глянув в небо. — Это подстава. Бежим!
— По нам же не будут стрелять в центре города? — растерянно вопросил я вслед уже удирающему Дилму.
— Беги, твою мать! — заорал он, обернувшись.
"Да что это мне так не везет?.." — грустно подумал я перед тем как сорваться с места.
Самого попадания я не увидел, но грохот позади был приличный. Нас фактически подняло в воздух. Я видел, как отрываюсь от земли, а передо мной взлетает Дилм. Взрывная волна выбросила нас из двора и, пронеся с дюжину метров, швырнула на дорогу вместе с осколками и мусором. Не будь на нас доспехов, мы бы умерли еще до взлета.
— Когда там уже будет готов этот гребаный червь, кол ему в сраку?! — завопил я.
— Еще пятнадцать секунд! — прогудел Дилм, вскочив на ноги.
"Угроза попадания!" — вновь предупредил доспех.
Едва успев подняться на ноги, я с матами бросился прочь. Навстречу неслись машины, растерянные водители которых сворачивали к обочинам, то ли избегая наезда на нас, то ли пытаясь понять, что взорвалось.
— Сейчас! — крикнул Дилм за мгновение до нового взрыва и мы с ним обрушились на пол приемного блока.
— Что за самодеятельность? — раздался апокалипсический голос Аса.
Он стоял в дверях, скрестив руки на груди. Его лицо не выражало никаких эмоций, но о чем он думал было понятно и так.
— Это не я, — была моя первая фраза. — Это он затеял, а я знал, что все плохо кончится.
— Давай, скажи, что я не предупреждал, — дерзко начал Дилм, двигаясь навстречу Асу. — Скажи, что я об этом не говорил. Ты же у нас самый мудрый.
— О чем не предупреждал? — громко спросил я, пытаясь разрядить обстановку.
— Ты что не понял, что произошло? — прогнусавил Дилм, обернувшись. — Они нас подставили, — снова повернулся он к Асу. — Им нужен был повод, чтобы на нас оторваться. Мы, естественно, как истинные борцы за правое дело все им спускали, все терпели. Нельзя же, что ты, нельзя давать им повод принять против нас крутые меры! Нельзя поддаваться на провокации! Ну и что?! Они все равно добились своего! Как я и говорил. — Приблизившись к Асу практически вплотную, Дилм перешел на шепот: — Честной игры захотел, да? Не с этими людьми.
Затем он вышел из помещения, и Ас перевел взгляд на меня.
— А по нам здесь стрелять не будут? — спросил я не столько из реального опасения, сколько из желания отвести от себя нависшую грозовую тучу.
— Не пробьют, — сухо ответил он и тоже намерялся уходить.
— А что мне оставалось?! — воскликнул я возмущенно, направившись вслед за ним в надежде оправдаться. — Я же должен был его, как бы, страховать? Или у вас это не принято?
— Я же сказал тебе ни во что не ввязываться. Ты не думал, что можешь погибнуть, а возвращать тебя будет некому? У Дилма нет необходимых навыков.
— Да я без понятия, какие у кого из вас есть навыки, — ответил я, испытав облегчение от того, что Ас не так зол, как я предполагал. — Я никак не могу понять, для чего ГУПИрасты устроили этот спектакль? В чем смысл подставы? Они что не могут просто так на нас напасть? Зачем для этого убивать столько людей?
— Начиная против нас открытые боевые действия, они берут на себя большую ответственность. Инициатива наказуема. Если вследствие их рвения будет нанесен ущерб интересам Эона, их в лучшем случае расформируют. Поэтому им нужен повод, который бы они смогли использовать как оправдание своих действий перед хозяевами. Эон все равно не будет проводить расследование, и разбираться в обоснованности действий ГУПИ. Мы враги Эона, так что главное чтобы повод просто выглядел достаточным.
— ГУПИ что, правда, способно убить столько граждан своей страны только ради того, чтобы отомстить вам?
— У тебя на глазах они сожгли здание университета вместе со всеми живыми, кто там оставался и пытались убить тебя просто для того, чтобы никто не узнал, что там произошло. Эти люди способны на все.
— А почему тогда Дилм психует? Ты что сам не веришь, в то, что они на все способны?
— Я рассчитываю на их здравый смысл. Вернее, теперь уже рассчитывал. Если они опустились до такой низкой провокации, смысла в попытках диалога с ними больше нет.
"Это хорошо, — злорадно заметил я про себя. — Теперь они за все ответят".
— А простым людям, что скажут по поводу случившегося? Опять теракт?
— У тебя есть другие варианты?
— Но это же дебилизм... — фыркнул я с сомнением. — Спустившиеся с гор бородачи, которых всю жизнь трахали бараны вдруг собирают радиоуправляемый летательный аппарат, да еще и так ловко им управляют? Кто в это поверит?
— Обыватели поверят во все, что им скажут с экранов. Главное правильно преподнести мысль, чтобы все подумали, будто дошли до нее сами.
— Мда... — вздохнул я. — Насчет Анны что? Ты узнал, зачем она ГУПИ?
— Я узнал, что ничего не узнал. За всю жизнь она ни разу не была замечена ни в чем даже близком к Игре Теней. Помешательство на Месфараке — единственное, что хоть немного выделяет ее на фоне остальных обывателей. К тому же, она очень известная личность и в крайней степени публичная персона, выносящая на всеобщее обозрение все свое грязное белье. Чем бы она ни заинтересовала Гамбурга или ГУПИ, худшего кандидата для ввязывания в Игру, чем она, сложно представить. Десятки миллионов ее фанатов уже в истерике, после того, как стало известно, что прошлой ночью она посещала центр Месфарака. Есть свидетели, которые видели ее там непосредственно перед взрывом, и видели тех, кто ее посетил. Прибавив к этому тот факт, что она единственная, чье тело не нашли, в результате получаем в ее лице точку концентрации внимания трети западного мира. Действия ГУПИ лишены видимого смысла.
— А может быть дело в Месфараке? — предположил я. — Может она какой-то иерарх, обладает некой силой?
— Экс, — вздохнул Ас, — Месфарак не ближе к Игре Теней, чем свидетели Иеговы. Даже при самом благоприятном стечении обстоятельств, это учение физически не может представлять собою что-то большее, чем просто жизненную философию. Оно ничто.
— Ну а куда ее забрали, известно?
— Вот этого выяснить не удалось. ГУПИ приняло беспрецедентные меры предосторожности, чтобы сохранить в тайне ее местонахождение.
— Ох, что-то тут не чисто, — удрученно помотал я головой.
— Полностью с тобой согласен.
Я уже знал достаточно о местных реалиях, чтобы начинать делать собственные умозаключения, но в том, что касалось Анны, я был бессилен. Реально, ничего особенного в ней не было, чтобы ее похищать. Причем, не просто похищать, а силой забирать из-под носа врага. Разве что, ее похищение было всего лишь провокацией. Но нахрена тогда такие меры секретности? Скинули бы ее где-нибудь. Чушь какая-то...
Неожиданно я услышал тонкий протяжный звук, напоминающий чье-то призрачное дыхание и замер, вслушиваясь. В голове промелькнула мысль о пении, слышанном на встрече выпускников. Нехорошая ассоциация заставила сердце бешено стучать. Но сообщить Асу о своих ощущениях я не успел. Тело мгновенно обессилило, ноги подкосились, а на голову накатилась горячая тяжесть. Это было похоже на то, что все время сна, которое я не получил с самого того момента как лишился возможности спать, навалилось на меня всей своей массой. Я ни то, что воспротивиться не успел, мне этого даже не захотелось.
Я увидел сон. По крайней мере, по ощущениям это больше всего было похоже на него. Эмоции, переживания, все было острее, чем наяву, однако необычайным я происходящее назвать уже не мог, так как за последние время испытал вещи и покруче. Вот только факт своего пребывания во сне я осознал не сразу, несмотря на бесконечные тренировки, которыми меня терзал Ас.
Тихо урчал двигатель. Свет фар выхватывал из темноты жухлую траву вдоль обочины старой дороги. За рулем сидел я, а на месте пассажира какой-то хмурый мужик. Мы молчали.
Понять, что я сплю, мне удалось лишь спустя около пятнадцати минут, в тот момент, когда я, благодаря уже выработавшемуся рефлексу, всем телом прислушался к окружающей реальности и заметил, что она не целостна и выстраивается только у меня перед глазами. Еще я заметил, что не владею своим телом. Я смотрел его глазами, чувствовал то же, что и оно, но управлять им не мог. Со мной уже происходило такое... И то, что мне пришлось тогда перенести, отнюдь не способствовало позитивному настрою.
"Что, опять проникновение?! Заколебали, вашу мать!" — заорал я мысленно.
Красные цифры часов на приборной панели указывали "местное" время — "0:26".
Я решил ждать, когда со мной заговорит какой-нибудь очередной жуткий голос. Теперь ведь я знал, что, кто бы он ни был, он слышал мои мысли, а значит, я мог очень круто высказать ему все, что о нем думал.
