Закуси горе луковицей

Володя тут же начал действовать, и до весеннего бездорожья Некрасовы успели завезти так необходимые им цемент и кирпич. Малыши свои подарки тоже получили. Артёмке купили мягкую обезьяну с него ростом, а Алёнке — целую коллекцию кукол.

Третьего апреля у Соколовых родилась дочка. В этот раз их фельдшер принял роды безукоризненно. Зоя несколько раз бегала к Варе и кое в чём помогала ей, по себе зная, как важны в эту пору хороший совет и дружеская поддержка.

Снега за зиму выпало не так уж много, но таял он медленно. И вот пошёл дождь, тихий, продолжительный. Земля ещё не успела оттаять, и через двое суток весь посёлок стоял в снежнице. А скользко было так, что на ногах не устоишь. Разгулявшийся ветер неистово раскачивал деревья, усыпая землю обломками сухих веток.

В одну из таких ненастных ночей и был взломан всё тот же злополучный магазин. Эту новость принесла Лидка, вероятно, давно подыскивая подходящий повод, чтобы зайти в гости к Некрасовым. Рассказывать она умела.

Оказывается Лёнька Воротников, запоздно закончив ремонт, приехал домой на тракторе. Сходил в баньку, попарился, потом поужинал с баночкой первача — и в отключку. А ночью на его тракторе кто-то подъехал к магазину, зацепил тросом засов и дёрнул. Засов не сорвался, но двери вместе с дверной коробкой вывалились наружу.

Злодей вынес из магазина все запасы водки — если не врёт Лихоносов: девятнадцать ящиков, — погрузил их на двери и как на санях утащил в сторону реки. Трактор оставил там же. Но ни дверей, ни ящиков нет и следа. Видно, водой унесло.

Когда это обнаружилось, Лёнька ещё дрых без задних. На пороге магазина нашли резиновые сапоги самого Загорулько, унесённые кем-то из его сарая. Люди говорят, что это опять Робин Гуд хулиганит. А Лихоносов, совсем ополоумевший от постигших его убытков, побежал вдоль речки искать свою пропажу.

С этих самых пор Лидка стала часто бывать у них.

Как только подсохла земля, Владимир зачастил на стройку. Он взялся за подготовку к рытью ямы для подвала под будущей столовой. Ещё было холодно, особенно по утрам, и Зоя, беспокоясь о муже, присматривала за ним: поила его горячим чаем, иногда заставляла отдохнуть или одеться потеплей. Похоже, он ещё зимой всё продумал и сделал для козырной и совковой лопат по три черенка разных размеров: от короткого до длинного. Это позволило ему, не опускаясь в яму, а лишь сменяя черенки, углубляться в землю до метра. Вырыв небольшую по диаметру, но глубокую ямку, он, постепенно отступая назад, продолжал расширять её до размеров котлована.

В то же время и Зоя работала на земле. Следила за вспашкой огорода, докапывала нетронутые плугом островки с фруктовыми деревьями, сооружала грядки и сажала всё, кроме картошки. Ибо по уговору с друзьями, на её посадку и копку они наваливались всей артелью.

Откопав котлован до метровой глубины, Володя перекинул ремни через турник, установленный ещё в прошлом году, и вместе с лёгкой тележкой спустился в яму. Подчистил её и, постепенно углубляясь, выбрасывал и выбрасывал порыжевшую землю на поверхность. Это было нелегко. И когда к десятому июня Владимиру удалось закончить работу, с его лица не сходила улыбка.

— Представляешь, — сказал он Зое за ужином, — каждый день, залезая в яму, я опасался грунтовых вод. Если бы наткнулся на них, а по весне это в порядке вещей, то все мои планы полетели бы кувырком. Но фортуна и в этот раз ко мне благосклонна.

— Так это ты ей разулыбался? Смотри, дорогой, приревную.

Малышам исполнилось по годику. Они уже сносно ходили, но предпочитали ездить в коляске. Родители накупили им новых игрушек и пополнили их гардероб вещами.

Чтобы не терять времени, для возведения стен пристроя Владимир пригласил двух опытных каменщиков. Сначала они за-нялись подвалом. Оборудовать его оказалось не так быстро, как предполагалось. В ход пошли и жирная глина, и бетон, и битум, и рубероид, и, конечно, кирпич. И всё ради того, чтобы подвал всегда был сухим.

Затем каменщики взялись за стены. Работая с ними, Володя принялся воплощать свои замыслы в реальность. Мужчинам художественная кладка понравилась, и они работали с большой охотой. Володя смотрел на схему и командовал им:

'Этот ряд выкладываем ложком, каждый третий кирпич — красный. А этот ряд — тычком. Красные — четвёртый, седьмой, десятый... Не забывайте, углы двухцветные'.

Через месяц, несмотря на непогоду, стены стояли: чистые, с безукоризненно ровными швами и весьма затейливым орнаментом. К столовой была пристроена небольшая котельная.

С мастерами Володя рассчитался и пригласил их поужинать. Разговаривали о стройке. Старший из них, Аркадий, мужчина с крутым лбом и жёстким ёжиком седых волос, говорил Володе:

— Ты, Митрофаныч, с нами не спеши расставаться. Тебе русскую печь надо сложить?

— Надо, — согласился Некрасов.

— А стены изнутри оштукатурить?

— Тоже надо.

— Вот именно. А ведь и по плотницкой части мы тоже всё умеем. Верх тебе поставим. Опять же, лаги для пола тебе одному несподручно укладывать.

Володя смущённо улыбнулся.

— Спасибо, мужики. Но, честно говоря, за ту работу мне пока нечем платить. И досок у меня тоже нет ни на фронтон, ни на чердачное перекрытие.

— А это не беда. Деньги, когда появятся, тогда и отдашь. Лично я в тебе не сомневаюсь. А материал на первое время у тебя есть. Поставим стропила, сделаем обрешётку, накроем шифером — вот вам и крыша. Потом выложим печь, оштукатурим стены, бросим лаги. Ты станешь заниматься внутренней отделкой, мы пойдём по своим делам. А когда разбогатеешь и закупишь всё остальное, снова позовёшь нас.

— Ребята, а если в этом году мне не удастся расплатиться?

— Расплатишься в следующем.

— Вы это серьёзно?

— Совершенно. Видишь ли, Митрофаныч, у нас тоже свой интерес имеется. Нам важно прочувствовать весь объём работы. Мы ведь таких домов, как у тебя, ещё не делали. Вот на твоём и будем учиться. Если мы своими руками смонтируем систему отопления и канализации, нашей бригаде цены не будет. До этого дня мы как работали? Брали подряды в основном на возведение стен, а после твоего запросто сможем сдавать весь дом под ключ. Так что мы не в накладе останемся.

— Да, мужики, что ни говори, а соблазн велик. Однако надо подумать.

— Да что тут думать? Митрофаныч! — закипятился Аркадий. — Это же выгодно и тебе, и нам. Вот смотри сам. Вы, если не в этом году, так уж точно в следующем сможете справить новоселье, а мы приобретём ценный для нас опыт, и не будем мотаться по шабашкам. Станем бригадой экстра-класса.

— Ох, и не люблю же я долгов, мужики,— сказал Владимир. — Я ведь не зарабатываю, а у меня, сами видите — семья. Дом может и подождать.

— Хозяйка, ну хоть ты воздействуй на него, — обратился к Зое Аркадий. — Вы только посмотрите: где живут ваши дети? Ведь ваш дом вконец обветшал. Гвоздь без молотка в стену лезет. А случись ураган какой или землетрясение, устоит ли?

Зоя не выдержала.

— Володя, соглашайся! Мы уже так устали от этой стройки.

Некрасов чуть помедлил и решительно махнул рукой.

— А, была не была! Ладно, ребята, согласен. Помощь мне действительно нужна. Берёмся за крышу.

— Ну вот, давно бы так, — улыбнулся Аркадий.

На следующий день Аркадий с напарником привели с собой ещё двух парней. 'Стажёры', — пояснил он. И всё пошло своим чередом: зазвенел топор, завжикала пила и зазвучали обычные в таких случаях солёные шутки и перебранка. А Зоя самым серьёзным образом занялась огородом.

Некрасовская стройка постепенно принимала очертания дома. На крышу начали укладывать шифер. Некрасов, как всегда, работал на равных. Его страховочный ремень канатом был привязан к штырю, вбитому в брус на самом коньке крыши. С альпинистским хладнокровием Володя с дрелью в руках сноровисто передвигался по крыше и в серых гребнях окаменевших волн сверлил отверстия для шиферных гвоздей.

Спокойно смотреть на всё это Зоя не могла, и лишь мимоходом взглянув на мужа, тотчас придумывала себе новую работу в доме или на хозяйственном дворе.

Лето было тёплым. Как-то в один из вечеров, покончив с работой, Зоя с Володей сидели возле розового куста и отдыхали. И тут в их калитку вошёл Саша Соколов. А следом за ним — крепкий, выше среднего роста молодой человек. Оба навеселе. Незнакомец выглядел экзотично. Одет в майку-борцовку и джинсовые шорты. Голова гладко выбрита, в мочке левого уха — толстая в виде гайки серьга. Фигура мускулистая. На его плечах татуировки раскинувших свои капюшоны кобр. Их глаза, оберегая хозяина, опасливо уставились по сторонам.

Поздоровались. Саша представил своего товарища.

— Это мой одноклассник Никита. Пять лет не виделись.

— Зоя, — кивнула хозяйка.

— Володя, — представился Некрасов. — Рад знакомству. Присаживайтесь.

Володя развернул коляску к скамейке. Ребята сели напротив него. Саша сказал:

— Никита мне про своих друзей рассказал, а я ему — про своих. Вот он, — указал жестом на парня, — и захотел познакомиться с вами.

— Ну что ж, это приятно, — сказал Володя. — Жизнь интересна своим разнообразием. Ну и где вы, Никита, сейчас обитаете?

— В области.

— А чем живёте?

— Инженером работаю на заводе. Живу в общаге.

— А в городе сейчас все так ходят? — с лукавинкой спросила Зоя.

— Нет, — улыбнулся парень, — только те, кому это нравится.

— А кому это нравится?

— Мне и моим друзьям. У некоторых очень даже прикольные татушки.

— А вы что-то проповедуете или просто модничаете? — спросила Зоя.

— А вы как думаете? — насмешливо воззрился на неё парень.

— Не знаю. Ваших одиноких змеек ещё как-то можно отнести к боевой раскраске, но уж и это надругательство над собой, над природой человека. Считаю, ухоженное тело не нуждается в украшениях, тем более в таких. Куда важнее то, что у вас в головах.

Молодой человек поморщился.

— У нас тут, — стукнул он пальцем по черепу, — всё в порядке. Мы так же, как и вы, живём своими мозгами, только и всего. И могу сказать: я, например, считаю себя русским патриотом.

— О! Приятно слышать! — воскликнул Некрасов. — Заявление смелое и, признаюсь, неожиданное. Но поясни мне, на чём замешан ваш патриотизм? Какой смысл вы вкладываете в это понятие?

— Легко. Я и мои товарищи стремимся возродить величие нашей страны, остановить её колонизацию и грабёж её природных ресурсов. Мы хотим вернуть людям основные гарантии и защитить достоинство русского человека везде, где бы он ни был.

— Никита, мне это нравится, честное слово. Странно, но пока наши позиции совпадают.

— А что же тут странного? Ведь и ты отстаивал интересы России, причём, с оружием.

— Да, был такой факт. Я и сейчас неравнодушен к будущему страны. Но интуитивно чувствую, что мы с тобой разные.

Никита хмыкнул.

— Так это естественно. Ваше поколение позволило разрушить нашу державу, а мы хотим возродить её могущество и величие.

— Судя по всему, вы сторонники крайних мер в решении проблем...

— Ну да. А разве ты не чувствуешь, что Россия у пропасти? Что возникла ситуация, когда думать уже поздно. Пришла пора действовать.

— Да, ситуация экстремальная, согласен, — заметил Володя. — Но бегать с дубьём за африканцами, выключив мозги, или ходить со свастикой на рукаве, зная, что ещё лет пятьсот русские люди будут связывать её с фашизмом, лишено всякого смысла. И кроме дурной славы России это ничего не принесёт. А репутация страны дорого стоит.

— А что не лишено смысла? — с возмущением спросил Никита.

Некрасов, медленно выстраивая фразу, сказал:

— Только то, что не вызывает у нормального русского человека отторжения и протеста.

— Это просто слова, — сказал Никита. — Вот если бы дело предложил...

Володя усмехнулся.

— Есть простенькая идейка. Только вам, молодым и горячим, это не по зубам. Здесь нужно время и терпение, а их-то у вас и нет.

— Нам всё по зубам, — с вызовом возразил Никита.

— Ну, хорошо, — сказал Владимир. — Вот, к примеру, у вас в городе есть двадцать соратников...

— Сотня, — уверенно, словно забил гвоздь с маху, уточнил Никита.

— Тем лучше, — сказал Некрасов. — Так вот. Если ваши ребята заведут семьи и за десять-пятнадцать лет родят по десятку крепеньких ребят, то на целую тысячу русских людей станет больше. И это только в одном городе. А если вы ещё вырастите их на русских традициях, дадите им достойное образование да воспитаете в них такую пробивную способность, что никакие преграды их не остановят, тогда вам вообще цены не будет. И большинство проблем, которые вы поднимаете, станут решаться сами собой. Вот такой патриотизм естественен и понятен. Потому что ответственность за судьбу Родины начинается с готовности взять ответственность за свою семью. Только тогда наполняется смыслом это высокое понятие. Здесь нужно выкладываться, напрягать мозги и волю.

— Можно организовать общину, — предложил Саша, — или обосновать город, который лет через пятьдесят может превратиться в мегаполис. И на каждом доме плакат: 'Если ты патриот — даёшь стране гражданина!'

— От ваших фантазий обалдеть можно, — сказал Никита. — Нет, ребята на это не пойдут. Да и мне жениться рано.

— Конечно, не пойдут, — сказал Владимир. — Ведь, чтобы прокормить такую семью, нужно и учиться, и работать всерьёз. А это уже не гипотетические, а реальные трудности. Ну а насчёт женитьбы... знаешь, Никита, для многих одиноких людей личное благополучие становится важнее всего. Если исчезает их род, то и понятие Родина для них теряет священный смысл. Чтобы острее чувствовать её, беспокоиться о ней, повторяю: нужна семья. Делай выводы.

Послышался плач Алёнки, Зоя извинилась и ушла в дом.

Глава 22. ЦЫГАНСКИЕ ГАРАНТИИ

Была уже середина лета. И тут позвонил Женя Шевченко и предложил Зое, съездить с ним в райцентр. Она немедленно согласилась. Ей давно уже нужно было побывать в поликлинике и военкомате. Кроме того, по заказу Володи нужно купить колосники для печи, а ещё хотелось бы пробежаться по магазинам.

Хорошо накатанная дорога не утомляла, а интересная беседа делала поездку ещё приятней. Вскоре они подъехали к поликлинике и, уговорившись встретиться у автовокзала в пятнадцать часов, расстались.

Хирург, за консультацией к которому она обратилась, опасения её развеял, а свои рекомендации написал на листе бумаги.

В военкомат Зоя попала за пятнадцать минут до перерыва на обед. Дежурный порекомендовал ей обратиться к Сизову Петру Нилычу в четырнадцатый кабинет. Пухленький, словно сдобная булочка, старичок с шикарными гусарскими усами, выслушав её вопросы о пособии и страховке, кокетливо улыбнулся.

— Милая девушка, если бы к нам поступили какие-нибудь сведения по поводу денежных выплат вашему мужу, мы бы тотчас поставили вас в известность.

Он встал, демонстративным жестом поправил стул, давая понять, что разговор окончен.

— Как я понимаю, вы тоже бывший военный?

— Да, — горделиво кивнул мужчина. — Я тридцать два года прослужил в военных комиссариатах.

— Славный боевой путь, — пробормотала Зоя. — И ни разу не терялись бумаги?