Книга 1. Креация тропы

Нашумел я знатно. Со второго этажа на лестницу выбежало двое вооруженных мечами человек, в металлических нагрудниках. У одного был даже открытый шлем с бармицей. Они уверенно кинулись на меня, намереваясь изрубить в капусту.

На крайний случай, такой как сейчас, я взял с собой пару кинжалов, отобранных у Золика. Вытащив их из-за пояса, я рванул к мечникам. Жаль, что у меня в руках были не дага, сними было бы гораздо проще противостоять мечникам.

Лестница была не высокая и охранники, а я так понял, это были именно они, быстро ее миновали. Видимо, они хорошо умели работать в паре, раз не стали кидаться на меня по одному. Да, собственно, и зачем им это, здесь же не олимпиада и разыгрывалась не золотая медаль, а жизнь.

Первый удар последовал слева: охранник, тот, что был без шлема, широко размахнулся и попытался отрубить мне голову. Я не стал принимать меч на нож, боясь что он может сломаться, и просто отступил. Тут же последовал колющий удар в грудь справа от второго охранника. Пришлось вновь отступить и получить неожиданный укол в левое запястье от левого бойца.

"Нет, так мне с ними не справиться, − занервничал я, получив еще пару не значительных, но болезненных ран. — Нужен щит, — вдруг сообразил я".

"Хорошая мысля, приходит опосля!" Какие верные слова, черт побери. Но почему всегда приходится думать задним числом? Почему мозги приступают за работу на полную катушку, только когда начинает припекать задницу? Неужели мозг напрямую связан с самой мягкой частью тела?

Увидев недалеко от себя на полу высокий столик, которым я запулил в лысого привратника, я постарался подвинуться к нему. К сожалению, охранники были тертые калачи и не давали мне шанса отвлечься от них. Они то и дело норовили меня зарубить или проткнуть. Единственное, что позволяло мне оставаться еще в живых, это моя нечеловеческая изворотливость и скорость. Необходимо было найти возможность выйти из этого заколдованного круга. Вдвоем они меня все-таки могут прижать и наделать во мне дырок.

Нужно было переводить оборону в наступление, иначе к ним могла подоспеть какая-нибудь подмога. Или Жлыга мог вообще сбежать. А скорее всего будет и то и другое. Значит, надо было, во что бы то не стало, форсировать. И лучше всего сделать это удачно и быстро. Однако одной скорости маловато, чтобы поразить умелого противника закованного в металл. Пришлось рисковать и даже пролить немного своей собственной крови.

Выждав момент, я увернулся от очередного выпада одного из охранников и прыгнул к столику. Другой возможности могло и не представится, потому я решил рискнуть достать себе замену щита, валяющуюся в нескольких метрах слева от меня.

Проскользнув буквально в миллиметре от острого клинка, с визгом рассекшего воздух над моей спиной, я приземлился на узорчатый пол и схватил многострадальный столик за ножку.

Еле успел перевернуться на спину и выставил свой щит. На него тут же опустился меч бойца, а затем мне в бедро пришелся больнючий удар острым носком сапога.

Охранник попытался вырвать меч, так не вовремя застрявший в ножке из плотной древесины. Однако тот так прочно засел в дереве, что мужик только зря потратил на это драгоценные доли секунд, пытаясь его достать.

Я не стал упускать представившейся мне возможности сравнять счет и воспользовался его заминкой. Дернув столиком в сторону, я тем самым вырвал у охранника меч из руки, после чего, лежа подсек его ногу. Он не устоял и брякнулся на пол, хотя и попытался смягчить удар локтями. На пределе своих возможностей я кинулся к нему и кулаком разбил его крупный кадык.

В это время над моей головой уже заносил свой меч второй охранник. Мне отчаянно повезло, что я его успел заметить и потому отпрыгнул назад. Спиной уткнулся в столик, с застрявшим в нем мечом и недолго думая, вновь использовал эту мебель в качестве щита.

Мужик зарычал и кинулся на меня, обрушив град смертельных ударов. Не давая мне подняться на ноги, он умело, будто делал это всю жизнь, кромсал мой импровизированный щит.

В какой-то момент мне удалось пнуть его под коленную чашечку, от чего он вскрикнул и махнул мечом по ногам. Это позволило мне встать и треснуть его по голове столешницей с единственной уцелевшей ножкой. Жаль, что на нем был шлем с тонкой стрелкой, защищавшей лицо. Его мой удар не свалил и не пробил ему голову. Но все же немного притушил его бешеный напор.

Я стоял перед ним, сжимая в левой руке кинжал, а в правой ножку без столешницы. И уже наметил цель на его горле, куда можно было вонзить лезвие, под самый подбородок. Все его горло было закрыто тонко сплетенной бармицей. Поэтому нужно было сделать меткий удар.

Последний охранник, в начищенном до блеска нагруднике кинулся на меня, выставив перед собой клинок, будто желая меня на него насадить. Я обозначил цель на его горле, точнее под самым щетинистым подбородком. Но он чуть наклонил голову вперед, как атакующий бык, и кинжал вонзился ему прямо в нос. И, похоже, что сразу пронзил его мозг, так сильно я его вогнал.

Правда за это я подставился сам и позволил ему пронзить мою руку в районе бицепса. Было жутко больно, но по-другому не получалось приблизиться к нему на достаточное для удара расстояние. Приходилось чем-то жертвовать.

Пятнадцать сантиметров заточенной стали, он прихватил с собой, падая как подкошенный на узорчатый пол. Это только в кино человек медленно и нехотя оседает, когда его мозг пронзает что-то инородное. Жалобный и удивленный взгляд жертвы, крупным планом показанный на экране, выбивает слезу и сострадание у чрезмерно эмоционального человека.

Здесь все было не так ярко и красочно. Один запах крови и смерти чего стоил. Смотря кино, вряд ли почувствуешь запахи, сопутствующие каждому смертельному поединку.

Пот и кровь сливаются в такой плотный и густой дух, пропитанный усердием, жестокостью и огромной жаждой жизни, что становится тяжело дышать. Эта жажда настолько сильна, что может превратить любого человека в монстра, когда его жизни что-то угрожает.

С каждым поединком я терял часть человечности и гуманности. С каждой каплей крови, пролитой мной в этом мире, с каждым новым шрамом на теле, я терял часть себя. Но не все так плохо, ведь я приобретал и то, чего у меня прежде не было — ощущение настоящей жизни! Может, даже какой-то смысл? Да, тот смысл, который не спрячешь за ширму, не закинешь на пыльный чердак, не продашь и не съешь. Правда, что он собой представляет и во что выльется вся моя жизнь дальше, я еще не представлял, но явственно ощущал изменения в себе и своих взглядах.

Подняв с пола второй кинжал, я торопливо взлетел по ступеням и прислушался. Слева от меня были двустворчатые резные двери с литыми золотистыми ручками в виде звериных голов. Напротив них, то есть справа − распахнутые настежь двери.

Они вели в небольшую комнатку с весьма скудной обстановкой. Мельком глянув в нее, я увидел стол, заваленный разнообразными предметами для убийств, то есть всяким оружием. А также две тонких кровати, стоящие по бокам от стола. Видно, здесь охранники занимались приведением оружия в порядок, пока я их не встревожил. Значит, если это комната охраны, то, как говорил тот разбойник, напротив нее должны располагаться апартаменты Жлыги. Проверим.

Я подергал за ручки. Конечно, заперто. Жлыга бесспорно тварь, но не дурак же.

− Открывай! — заорал я, треснув по двери кулаком.

Ответом мне была только тишина.

"Черт! Неужели, сбежал, − расстроился я и засунул в щель между дверьми нож. Дверь была закрыта на щеколду, и скорее всего, довольно мощную, потому что как я не крутил нож, мне не удавалось ничего подцепить. Взломщик из меня был просто аховый!

Быстро оставив это бесполезное занятие, я отошел от двери и только намеревался с разбега в нее впечататься, как мне в живот тут же вылетела сквозь дверь короткая толстая стрела. Арбалетный болт, будь он неладен, распорол мне бок, оставив рваную кровоточащую полосу на ребрах. Будь выстрел более удачен, я был бы прошит насквозь как бусина.

− Ах ты, старая сволочь! — разозлившись, заорал я. Хотя в то же время я был рад, что Жлыга не сбежал. Впрочем, это мог быть и не он, а кто-нибудь другой, но я об этом старался не думать.

Отогнав сомнения, я врезался в дверь и, неожиданно легко снеся ее с петель, влетел в комнату. Моментально поднявшись с пола, я тут же присел, пропуская над собой еще один болт, и прыгнул к человеку, стоящему у раскрытого окна. Это был, несомненно, Жлыга.

Он не выглядел тем простоватым и немного сумасшедшим, безобидным стариком, которым казался в первую нашу встречу. Скорее походил на жестокого мафиози, на этакий мозг преступного мира, уже привыкшего к своему положению неоспоримого лидера. Человека, которого боятся и уважают.

Сейчас же он чувствовал себя словно не в своей тарелке. Разленился, постарел, развелся охраной и как следствие — упустил шанс, хотя бы на побег.

Выбив у него из рук арбалет, я толкнул его и придавил к стене рукой. Он был в длинном темно-ореховом халате с серебряными пуговицами.

− Ну что, старик, не узнаешь? − произнес я, приставляя к его морщинистой шее кончик кинжала.

Он неопределенно повел бровями, как бы показывая, что может и узнает, а может, и нет. Мол, мало ли вас тут таких шляется.

Ах так! Я свободной рукой дал ему слегка полбу, чтобы не своенравничал. Он треснулся затылком об стену и скривился от боли.

− Узнаю, узнаю, — сразу же пробормотал он, поникнув.

В данный момент я благополучно забыл, что старость нужно уважать и потому не чувствовал никаких угрызений совести. Настолько забыл, что даже не удержался и сильнее придавил кинжал к его горлу, пока не показалась капелька рубиновой жидкости.

− Предупреждаю сразу, врешь — истекаешь кровью и мучаешься от боли. Говоришь правду и по делу — никакой боли не почувствуешь. Ну как, договорились?

Мне было не до игр и тем более время поджимало. Хотелось как можно быстрее с ним разделаться и исчезнуть.

Старик, как я уже говорил, дураком не был. Он живо кивнул и предложил решить вопрос миром.

− Где мои вещи, — перешел я сразу к делу, — меч, каменная пластинка и свиток?

− Продал... − заговорил Жлыга, но был мной остановлен. Я еще сильнее вдавил лезвие в его горло. От злости мне хотелось порвать его голыми руками.

− Погоди, не убивай! − запричитал он, вцепившись в мою руку, прижимающую к его горлу острую сталь. − Я продал только камень и свиток. Меч слишком приметная и дорогая вещь для этого города. На этой неделе должен был прийти один заезжий купец, но он не пришел, поэтому меч у меня остался. Забирай и уходи!

− Спасибо большое, что разрешаешь мне забрать свою вещь, — оскалился я и влепил ему звонкую пощечину. — А теперь рассказывай, кому продал остальное.

− Камень продал ювелиру Лиму Вапсу, − уже более покладисто поведал мне старик. — Свиток сбыл в книжную лавку Калувари.

− Калувари? — переспросил я, не поняв название это или имя человека.

− Это имя книжника, − пояснил старик и, испуганно глядя мне в глаза, нервно сглотнул. — Ну, теперь ты все узнал. Уходи...

− Меч! — прервал я его и отпустил, убирая кинжал за пояс. — Давай его сюда.

− А, конечно, − он потер свое горло и, криво улыбаясь, явно радуясь тому, что его не собираются убивать, пригладил свои кустистые брови.

Затем Жлыга подошел к изголовью большой незаправленной кровати с бархатистыми занавесками. Сдвинул в сторону портрет какой-то хмурой бабы с огромными мешками под глазами и открыл моему взору маленькую дверцу. Затем вынул из-под одежды крошечный ключик на цепочке, свисающий с его шеи и вставил в еле заметную замочную скважину.

Он медлил! Делал все не спеша, двигался как беременная корова.

− Шевелись! — прорычал я.

Он вздрогнул и, повернув ключ в разные стороны, открыл дверцу. Та негромко щелкнула и показала внутренности небольшого ящика вмурованного в стену.

Сейф был забит всякими вещами, в том числе и свертком с моим мечом, кое-как всунутым в эту небольшую коробку. Жлыга влез одним коленом на кровать, смяв при этом подушку и, поднатужившись, вытащил меч.

− Вот, — он повернулся и, раболепно поклонившись, протянул его мне. — Пожалуйста.

Я взял сверток и, развязав шнурок, вытащил меч. Точно, он. Его бы я узнал из сотен других похожих. Хоть и видел его один раз и тот в темноте, а все равно не забыл. Его образ намертво отпечатался в моей памяти.

Наконец, оторвавшись от созерцания великолепных ножен, покрытых тонкой серебряной вязью и рукоятки обтянутой, будто змеиной кожей, переливающейся на свету разными красками, я посмотрел на Жлыгу.

Еще раз убедился, что он не дурак. Он все прекрасно понял по моему взгляду и потому бросился к распахнутому окну.

Не дав ему сделать и двух шагов, я совершил первое убийство новым оружием. Обагрил обоюдоострое лезвие кровью, отрубив Жлыге его лысую голову. Меч практически не встретил препятствия, прорубая себе путь сквозь шею человека.

Его голова упала на ковер и, сминая об него удивленно поднятые брови, откатилась к стене. Тело старика запнулось на ровном месте и, фонтанируя, рухнуло на пол.

Честно говоря, вид получался не самый приятный. Поэтому, я не задерживаясь, вытащил из сейфа все мешочки с деньгами. Там их было десять штук, каждый примерно с полтора кулака и только один был гораздо меньше. Я снял наволочку с одной из подушек и скинул туда все деньги и меч, предварительно вытерев его белоснежной простынь. После этого вышел из комнаты Жлыги.

Никого ни встретив на своем пути, я прошел поверженных охранников и привратника. После чего, закрыв дверь, спокойно вышел из дома, где затерялся на многочисленных улицах и переулках.

Глава XI

Лим Вапс почесал за ухом или как иногда говаривал мой знакомый "за ушом".

− Не понимаю, о чем вы говорите, − пожал он своими пухлыми покатыми плечами.

Я кинул ему кошель под завязку забитый сераками.

− А сейчас?

Его глаза сверкнули, когда он заглянул внутрь и даже порылся в нем.

− Этот камень очень странный, − проговорил он, пряча кошель в складках своей одежды. — Я отправил сына в столицу с лучшими украшениями. И этот камень тоже отдал ему.

− Зачем?

− Через три дня там откроется большая ярмарка, − пояснил он, сложив руки на груди и поглаживая тоненькую бородку. — На ней соберутся все более-менее значимые мастера со всей страны. И всякий будет выставлять свой лучший товар на продажу. Иногда даже сам король появляется и что-нибудь покупает.

− Зачем камень-то отдал? — вспыхнул я, останавливая его словесный поток.

− Так я же говорю, − ничуть не смутился ювелир, − камень необычный. Я такой ни разу не видал, хотя считаюсь неплохим знатоком поделочных камней. Ну а, раз он такой особый, то значит, его и продать можно за особую сумму. Понимаете о чем я? А если его сам король прикупит, так это будет...