Плеть богини

Ещё немного и этот прохвост окончательно вогнал бы меня в сон. Но, по счастью, прежде чем это случилось, в болтовне заслуженного прапорщика всея ополчения проскочила одна любопытная фраза, за которую я поспешил ухватиться:

— Говоришь, ветераны наших походов не прочь вновь прогуляться до Ирбренда?

— Ещё бы! Да с графом ле Бреном они готовы хоть до самой имперской столицы прогуляться! Я когда только намекнул, что ваша милость скоро к нам в гости пожалует, так даже сбор ополчения объявлять не пришлось — сами со всех окрестностей посбегались. Кое-кто так даже и с оружием. Я-то на две сотни надеялся — ха! Триста сорок рыл! Как будто сам Илагон наворожил!

— Слушай, Пройдоха, тебя ничего не смущает в этой ситуации?

Раск замолкает на полуслове, и я, даже не оборачиваясь, отлично представляю, какое озадаченное выражение принимает его плутоватая рожа.

— Э-э-э... есть немного, только это... того!

Я тихо усмехаюсь, продолжая глядеть в окно и спиной ощущая лихорадочные попытки старого проныры понять, чем чреват столь внезапный поворот разговора.

— Сколько мы с тобой уже знакомы? Лет пять? И каждый раз как мы встречаемся, тут же отправляемся походом на Ирбренд...

Раск осторожно поддакивает:

— Оно, конечно...

Развивать мысль вечный зам не решается, поскольку явно не уверен, что верно понял мой идеологический посыл, так что приходится продолжать самому:

— Не знаю как тебе, а мне надоело через год ходить войной на этот чёртов город.

— Так я ж это, мы ж ничего...

— Нет, я всё понимаю: торговые интересы и тому подобное. Города всегда стремятся к самостоятельности и очень не любят платить налоги кому бы то ни было. Если бы дело было только в этом, то я бы особо и не возражал прогуляться лишний раз до Ирбренда, чтобы вправить мозги тамошним бюргерам. Я же, в конце концов, наёмник — это моя работа. Но! Во время последнего восстания эти тупоголовые бараны подняли руку на свою собственную графиню... и мою жену. Хрупкая беззащитная женщина вынуждена была зимой бежать через охваченную войной и мятежом страну. Ей пришлось скрываться от бесчинствующих на всех дорогах банд разбойников и дезертиров, терпеть невероятные лишения, а затем еще и выносить все тяготы походного существования ради спасения своей жизни и свободы. Такое не прощается!

Произнеся последнюю фразу, я резко поворачиваюсь к насторожившемуся Раску.

— Согласен?

Непотопляемый заместитель истово кивает:

— Ещё бы! Уж на что я человек отходчивый, но за такое...

Я разочарованно цокаю языком:

— А жена вот не согласна...

— Э-э-э...

— Понимаю, нелогично. Но Валиан в своей бесконечной доброте готова простить ирбренским бюргерам даже это поистине неслыханное предательство, которым они отблагодарили её за то, что она своим заступничеством фактически спасла их от гнева герцогини, собиравшейся отдать город на разграбление наёмникам. Несмотря ни на что, бургграфиня Ирбренская не держит зла на горожан и, вполне возможно, будет вновь просить о снисхождении к своим неразумным подданным. А ты же понимаешь, что я не смогу отказать любимой супруге в столь бескорыстной просьбе, тем более накануне рождения нашего первенца...

Раск вновь энергично кивает:

— Ну дык! Бабы-то, когда в положении, они ж таво...

Я вопросительно вскидываю бровь, и Раск тут же поправляется:

— Прошу прощения! Хотел сказать, что не стоит волновать сиятельную графиню по такому поводу!

— Вот и я о том же... А раз так, то собирайся, друг мой, в дорогу. Сам понимаешь — война, время не ждёт. Так что прямо завтра с утра и отправишься. А мои егеря тебя проводят.

— Так я это... я ж завсегда! А куда ехать-то?

— Для нас с тобой все дороги ведут в Ирбренд. Вот туда и поедешь. Встретишься с магистратами и скажешь им, что не позднее, чем через пять дней её сиятельство Валиан ле Аск в безмерной милости своей посетит этот сраный городок. И для них же будет лучше, если путь сиятельной будет устлан цветами, а все жители, от мала до велика, будут на коленях молить её о прощении. Ибо ныне доброта графини — единственное, что может защитить горожан от ярости "мертвецов".

Не знаю, что в итоге наплёл Раск ирбренским смотрящим, но их явно проняло!

Затянувшиеся дожди за три дня до торжественного въезда наконец-то завершились, выглянувшее солнышко подсушило лужи, а перепуганные бюргеры не то что вымели всю грязь, но и, кажется, даже отдраили с мылом стены домов и уличную брусчатку. И украсили, как могли.

Слова о дороге, устланной цветами, видимо, были восприняты буквально. Букеты чуть ли не охапками летели под ноги марширующих по улицам солдат и копыта рейтарских коней. Из окон домов на открытую карету, из которой Валли приветствовала встречающих её горожан, сыпались разноцветные лепестки. Толпы ликующих ирбренцев, собравшиеся вдоль улиц, по которым проезжал кортеж графини, размахивали зелёными ветвями, не то намекая на свои мирные намерения, не то просто добавляя торжеству дополнительного колорита. Даже алебарды почётного караула городской милиции, выстроенного на главной площади перед ратушей, были увиты цветочными гирляндами!

От здравиц и торжествующих воплей буквально звенело в ушах. Взрослые поднимали повыше или сажали на плечи детей, давая мелюзге возможность хотя бы мельком взглянуть на виновницу торжества, благосклонно улыбающуюся своим подданным и сдержанно помахивающую ручкой в ответ на особенно бурные приветствия. Народный энтузиазм выглядел настолько натурально, что непредвзятый наблюдатель даже мог заподозрить добрых ирбренских обывателей в искренней привязанности к графине. Если, конечно, на пару секунд забыл бы про три баталии "мертвецов" и шесть конных эскадронов, занявших накануне все ключевые точки города.

Я про такие нюансы помнил, потому на счёт народной любви особо не обольщался, хотя некоторой симпатии к красивой и вроде как доброй эльфийке, усугублённой надеждой избежать с помощью оной плановых военных эксцессов, тоже не исключал. Ну не настолько ж простые ирбренские бюргеры на самом деле испорченные, чтобы всерьёз ожидать крупной подляны от беременной женщины?! Вот непростые — другое дело. Впрочем, эти хитро... гм... сделанные товарищи тоже наперегонки демонстрировали чудеса лояльности и преданности общетанарисскому делу вообще и графине Валиан в частности.

Сразу после невероятно пышной церемонии приветствия вернувшейся правительницы состоялось торжественное вручение ей всех мыслимых и немыслимых регалий, символизирующих передачу в заботливые руки моей супруги верховной исполнительной и судебной власти. Затем графиню заботливо препроводили в её резиденцию, буквально заваленную подарками от благодарных горожан. И лишь напоследок "лучшие люди города" из состава встречающей делегации выразили робкую надежду, что богоравная в своём милосердии благодетельница осталась довольна оказанным ей приёмом. Если же вдруг сиятельная, отдохнув с дороги, пожелает более детально ознакомиться с состоянием дел в своих владениях, то магистрат в полном составе готов собраться в Новой ратуше по первому слову графини, чтобы дать ей самый полный и беспристрастный отчёт. К некоторому разочарованию "комитета лучших" подробный отчёт понадобился их сиятельству уже к вечеру...

Впрочем, ничего такого уж страшного на заседании магистрата тоже не случилось. Валли весьма благосклонно выслушала достаточно детальные отчёты о текущем состоянии дел в основных сферах городской жизни вкупе с очередной порцией лести и уверений в преданности, а также огласила основные принципы политики новых властей. При этом единственной действительно неприятной новостью для бюргеров оказалось требование об уплате внушительной контрибуции, деликатно замаскированной под единоразовый военный сбор для поддержки освободительной армии ле Кройфа. Поскольку такое требование было хоть и неприятным, но, безусловно, ожидаемым, а сумма репараций — укладывалась, пусть и с трудом, в пределы разумного, то встретили это известие достаточно спокойно. Магистраты, натянув на морды резиновые улыбки, даже заверили сиятельную графиню, что, осознавая свою ответственность и учитывая сложную политическую ситуацию в стране, приложат все усилия для сбора указанной суммы в кратчайший срок! После такого проявления верноподданического рвения Валиан оставалось только поблагодарить собравшихся и объявить о завершении первого заседания обновлённого городского совета, что она, собственно, и проделала. После чего настал мой звёздный час.

Едва Валли покинула зал, а вставшие в знак уважения при её уходе магистраты зашевелились, намереваясь расходиться, как я подал знак стоящей вдоль стен почётной страже. Старая гвардия из первой баталии "мертвецов" дружно сделала шаг вперед, со стуком скрестив алебарды перед испуганно отпрянувшими городскими толстопузиками. Двустворчатые двери в обоих концах зала с грохотом захлопнулись, подводя своеобразную черту под только что завершившимся мероприятием, и в наступившей тишине я объявил о начале нового действа:

— Садитесь, господа. У нас осталось ещё одно неотложное дело, которое должно быть рассмотрено немедленно.

Дождавшись, когда магистраты, опасливо косясь на стоящих по периметру зала "мертвецов", расселись по своим местам, я, шагнув вперед, занял место во главе стола рядом с пустующим креслом на возвышении, где только что восседала Валиан. Садиться на место супруги я не стал, вместо этого демонстративно, с лязгом положил на стол свой двуручник, после чего, оперевшись кулаками на столешницу, неторопливо обвёл притихших бюргеров недобрым взглядом.

— Её светлейшее сиятельство бургграфиня Валиан ле Аск своим заступничеством спасла Ирбренд от разорения, а его жителей — от гибели. Ваша чёрная неблагодарность прощена и забыта — слава графине!

— Слава светлейшей!

Не на шутку озадаченные происходящим магистраты старательно подхватили озвученную мысль, но я тут же погасил волну энтузиазма нетерпеливым взмахом руки.

— Графиня прощает вас — это её право. Но вы предали не только свою законную правительницу. Сдав город врагу, вы преступили законы страны и присягу короне, а такое уже не прощается... Именем Беннарда ле Кройфа — вашего будущего короля, я, Морольд Плеть Богини, объявляю, что все виновные в сдаче Ирбренда будут разысканы и покараны! Из уважения к её сиятельству вам даётся последний шанс искупить вину, самостоятельно выдав изменников для предания их справедливому суду. У вас есть три дня.

Для наглядности я даже поднял вверх левую руку с оттопыренными большим, указательным и средним пальцами.

— К исходу этого срока ВСЕ виновные должны быть закованы в кандалы и переданы моим людям. Иначе...

Я распрямляюсь и, придав лицу максимально зловещее выражение, на которое только способен, демонстративно берусь левой рукой за рикассо своего меча, поднимая его горизонтально над столом.

— Время пошло.

После чего разворачиваюсь и, махнув рукой страже, покидаю зал, давая возможность почтенным отцам города обсудить новые вводные. Пусть поболтают. Да и мне кое с кем парой слов перекинуться не помешает...

Глава CV

Валиан обнаружилась в своих покоях. Когда я зашёл, жёнушка возлежала на тахте, с мечтательным видом разглядывая лепные узоры на потолке. Вся прислуга куда-то предусмотрительно смылась, оставив своенравную графиню наедине с собственными мыслями. Причём, судя по робкой улыбке на губах, мысли были довольно приятными... и я даже догадываюсь какие.

— Лучший момент любого путешествия наступает, когда оно заканчивается и ты возвращаешься домой...

Улыбка супруги становится чуть шире и заметно теплее.

— Знаешь, я даже не представляла, насколько привязалась к этому месту — столько приятных воспоминаний...

Произнося эту фразу, Валли бросает игривый взгляд в сторону спальни, вызывая у меня понимающую ухмылку.

— Кстати, спасибо тебе за сегодняшнюю встречу — это было просто шикарно. Столько цветов!

Валли, притянув меня за руку поближе, нежно чмокает в щёку и эротично шепчет на ухо:

— Ты такой романтик!

И тут же, лишь слегка отстранившись, безо всякого перехода вопрошает:

— Как всё прошло?

Смена интонации подсказывает, что в данный момент её интересуют вовсе не особенности организации "цветочной церемонии", но я всё равно предпочитаю сделать вид, что не понял намёка:

— Это было несложно. Оказалось, что достаточно просто намекнуть на твою любовь к живым цветам...

Взгляд супруги становится укоризненным, и я сдаюсь:

— Да нормально всё прошло. Думаю, первые доносы поступят в твою канцелярию уже этим вечером. Ну а остальные завтра отпишутся. К утру третьего дня у тебя будет полный комплект компромата на всех уважаемых людей города. Сама выберешь кого тебе надо. Вернее, кого НЕ надо.

— Да я уже выбрала.

Улыбка супруги становится чуточку кровожадней, на что я только дежурно пожимаю плечами:

— Ну и отлично. Ты там только не увлекайся особо. А то мы "мертвецов" тут надолго не оставим.

— Ты за кого меня принимаешь?!

Возмущение Валли выглядит вполне искренним, хотя я-то отлично знаю, что оно наигранное.

— Я — добрая графиня! Это ты у нас никого не щадишь, а я такой роскоши себе позволить не могу.

— Ну да, зачем тебе, если есть я?

Мы оба усмехаемся, а Валли игриво лохматит рукой мой чуб.

— Что там с Бенно?

— Не знаю. Затаился наш капитан. Делает вид, что весь в заботах о скорейшем захвате Танариса, а про дальнейшие планы — ни слова. Может, он и сам еще не всё решил. От Ноэль, кстати, что-то было?

— Последнее письмо только вчера получила. Но от неё сейчас мало что зависит, сам понимаешь.

— Мало — лучше чем ничего.

— Тоже верно. Не волнуйся, я намекнула ей, в чём сейчас главная опасность для нас, так что всё возможное она сделает.

— Уверена?

Валли вновь улыбается, на этот раз снисходительно.

— Не такая уж она и дура.

Я невесело хмыкаю, после чего в комнате воцаряется приятная тишина, помогающая сосредоточиться и стимулирующая полёт мысли. Причём думаем мы явно об одном и том же.

Позавчера пришло очередное сообщение из штаб-квартиры ле Трайда — Серая армия, начав наступление на пятнадцать дней позже нас, уверенно продвигается на Север, снося слабые заслоны и блокируя все более-менее стоящие крепости, отказывающиеся сдаваться. Последних, кстати, было не так уж и много, что не могло не наводить на мысли о ближайшем будущем. Потому как такими темпами "внешние враги" из Северной лиги очень скоро кончатся, а как только это случится, Хассо с Бенно тут же примерят на себя роль двух приснопамятных пауков в банке. Оно бы и ладно — се ля ви, как говорится, и пусть победит сильнейший... если бы только мы с Валькой не сидели в той же банке!

К тому же супруге скоро рожать, так что как минимум на ближайшее время благоверная выбывает из активной политической жизни. Максимум, что она еще успеет сделать — поприсутствовать на коронации Бенно. Ибо для неявки на это событие у любого представителя танарисской аристократии, независимо от пола и возраста, может быть только одна уважительная причина — безвременная смерть. То есть, как ни крути, а разруливать ситуацию придётся мне. Знать бы еще как...