Далее, в противоположной стороне от Лестина, одетый в нестандартную фиолетовую робу с бежевыми вставками, сидит мастер Куал, селкат. Когда-то Митре (и не только ему/ей) вытянутая голова последнего и свисающие по сторонам его рта отростки, а также "булькающая" речь казались довольно забавными. Что в своё время (задолго до Сурик) даже породило с лёгкой руки очередного юнлинга несколько до сих пор курсирующих по анклаву шуток... вот только пересказывать друг другу вариации подобных образцов сомнительного юмора ребятам из группы Митры перехотелось сразу же, как только они узнали, что этот "смешной" мастер строже всех следит за общим порядком. И вообще ещё и ответственен за разработку "наказаний" провинившихся. А они, в смысле наказания, хоть и не были суровыми, но зачастую оказывались неприятными и несколько обидными. Но это ладно, ведь мастер Куал, по-хорошему говоря, лишь выполняет необходимую, справедливую работу, не делая при этом ни для кого исключений. И уж тем более не выбирая себе "любимчиков"...

В отличие от того же мастера Врука Ламара, умостившегося на кресле, расположенном с другой стороны от входа. Этот лысеющий мужчина-человек в красной робе с самого начала заметил Сурик, окинув его(её) как обычно неприязненным взглядом, но так и не удостоил терпеливо ожидающего юнлинга ни единым словом. Митра не знал(а), какая "роль" у Ламара в дантуинском анклаве ордена (мастер ни разу не был примечен им/ей за чем-то выдающимся или хотя бы полезным), однако известен вредный и не по-джедайски склочный мужчина хотя бы тем, что является будущим учителем этого заносчивого шестилетнего юнлинга, Калара из семьи Матале. С последним у Митры отношения сложились, мягко говоря, далёкие от дружбы из-за того, что тот вроде как возомнил о себе невесть что. Мол, "я настолько впечатлил наставников, что уже в первый год меня пообещал в будущем взять в падаваны целый мастер джедай!". Калар постоянно придирался, критиковал, иногда даже втихую обзывался, затрагивая как Митру, так и его(её) друзей и подруг из группы. При этом, к сожалению Сурик, и нельзя сказать, что самомнение Матале было совсем уж беспочвенным: наставники не раз упоминали его немалый потенциал. Правда, Гур Дилт на недавно заданный ему прямой и по-детски прямолинейный вопрос Митры о том, будет ли он/она "сильнее" Калара в будущем (потому как в данный момент ответ и так очевиден из-за весьма критичной разницы в год обучения) лишь посмеялся и пообещал, что у Митры более чем есть все шансы переплюнуть юного Матале если не во всём, то во многих вещах. После чего прочёл короткую лекцию с примерами о том, что далеко не всё зависит от того, у кого умение физически постоять за себя выше, и что в жизни могут быть важны самые разнообразные навыки.

...Имена остальных трёх незнакомых мастеров Митре удалось выяснить за пару минут невольного "подслушивания" их обращений друг к другу. Темнокожий пожилой мужчина-человек с почти полностью бритой головой и седыми бровями, смуглая женщина-человек с волосами, собранными назад в большое количество тонких дредов, и ещё одна женщина неизвестной, но весьма похожей на человеческую, расы с утончёнными чертами лица и рыжими волосами, одетая в нетипичное белое лёгкое платье, оказались, соответственно, мастером Дораком, мастером Бала Ниси, и мастером Алеко Стусеа. Вот последняя в определённый момент как раз и привлекла внимание остальных мастеров к зашедшему юнлингу, "заметив" гостя.

Джедаи, кто недобро, а кто и с заметным облегчением (видимо, устали спорить), наконец-то обратили свои взоры на Митру, стушевавшегося(стушевавшуюся?) от сконцентрированного внимания стольких разумных, каждый из которых, кажется, способен своим взглядом просверлить пятилетнего юнлинга насквозь, будто промышленным лазером.

— Не бойся нас, Сурик. Из страха никогда не выходит ничего хорошего... Лучше подойди и поделись с нами подробностями того, о чём в сообщении написал насчёт тебя старина Гур. — Располагающим к себе тоном, скорее попросил, чем приказал мастер Дорак. После чего немного подумал, и неожиданно для некоторых присутствующих добавил: — ...Пожалуйста.

Митра явственно сглотнул(а) и на слегка трясущихся коленках пошла(пошёл?) вперёд. Путь назад после подобных слов оказался в его/её понимании полностью отрезан.

* * *

...

Приглушённый до состояния невразумительного бормотания голос вырвал Митру... точнее Йоко Учиху из "сновидений". "Сны", в которых малолетний синоби отождествлял себя с безликим и бесполым воином Силы, при этом почему-то "ощущая" происходящее будто бы со стороны, стали в последнее время довольно часты. Прямо как в совсем раннем детстве, когда Йоко ещё не осознавал себя, и долгое время не мог понять, что из того, что он "видит" является реальностью, а что возможной игрой воображения. Более того, реальность бытия сыном двух ниндзя тогда казалась настолько чуждой и враждебной из-за постоянных приступов боли, что Йоко поначалу инстинктивно хотелось закрыться от неё и "проснуться" там, где его звали Митра Сурик. И это несмотря на тогда ещё, опять же, инстинктивное, несознательное понимание степени горечи и утрат, через которые пришлось пройти тому или той, кого впоследствии назовут Изгнанником.

"Впоследствии"... да, поначалу Йоко "сны" немало запутывали ввиду того, что они каждый раз заставляют проживать отдельный и вроде бы случайным образом выбранный временной промежуток из жизни одарённого Силой. Но потом, когда накопилось чуждое данной реальности количество жизненного "опыта" оттуда, где существуют многие разумные виды и расы, Йоко будто бы "вник" в ту жизнь. Или, может, просто мозг достаточно развился в молодом теле, чтобы принять в себя необходимую "концепцию"? Как бы там ни было, новые эпизоды "снов" стали встраиваться в совокупный образ Митры Сурик, связанный с внутренним "Я" Йоко уже лишь в некоторых чётких аспектах, и перестали запутывать последнего временны́ми скачками и отличиями от насущного существования. Разве что до сих пор отчасти вводили в определённое недоумение эпизоды, которые повторяли уже увиденное, но немного по-иному. Создавалось впечатление, что Митра Сурик прожил или прожила несколько одинаковых жизней, различающихся лишь в мелочах. И это было бы нормально, ведь сон есть сон: в нём может присниться что угодно... однако относительную реальность таких "сновидений", не связанных с обычными снами, Йоко смог уже давно для себя уяснить ввиду подтверждения на практике некоторых знаний, взятых оттуда. Например, однажды он смог втихую прокрасться в рабочий кабинет отца, и пара антикварных, прямо-таки "дышавших" некой загадочной древностью свитков там оказалась заполнена текстом на ауребеше или очень схожем с ним языке. И да, выученный (или даже скорее "вспомненный") ауребеш стал у Йоко самым первым полезным приобретением из "сновидений". Разговору и письму/печати на нём учили всех юнлингов, независимо от вида и уже имеющейся степени владения, дабы не слишком выделять отдельных индивидов из групп. В смысле выделять более, чем это необходимо. Базовое образование, разумеется, преподавалось системно и погруппно, а вот в плане всяческой "мистики", как ни крути, почти к каждому приходилось находить индивидуальный подход.

...Бормотание, тем временем, повторилось, пробившись теперь уже и сквозь обычную вязкую пелену полудрёмы, с неохотой отпускающей свою жертву, что накануне (как и в предыдущие дни до этого) добровольно и охотно бросилась в её ловчие сети. На этот раз голос сложился в голове у Йоко в некоторые отдельные понятные слова, властно призывающие к скорейшему пробуждению.

Папа...

Молодой Учиха открыл глаза... и тут же пожалел об этом. Вместе с остатками дрёмы, моментально смытыми обыденно поступающей от шаринганов массой визуальной информации, ушла и сонливость разума с вялостью тела. Что же в этом плохого? Ну, хотелось бы сказать "окончательно ушла", но если про разум в какой-то степени так ещё можно изречь, то тело отозвалось крайне неохотно, со скрипом и слабостью. Была ещё боль, но сознание её привычно фильтровало. Как бы там ни было, коктейль сигналов от организма после пробуждения оказался более чем неприятным.

— Встал? Марш на разминку... такую как ты обычно делаешь. Станет легче. — С пониманием глядя на кривляния сына, позволил себе изобразить мимолётную и ну очень уж незаметную улыбку, Саске. После чего добавил, уловив в ответном взгляде Йоко ничем не прикрытый скептицизм: — Обещаю.

Наследник бывшего когда-то многолюдным клана лишь молча, не вставая со слишком большого для него одного и расстёгнутого по причине тёплого сезона спального мешка, пожал плечами. После чего, дождавшись пока голова отца не скроется за ширмой входа походной палатки, уронил голову обратно на подушку. Ко-сузу пролежав в неподвижности, мальчик всё же поборол свою лень и принялся растирать лицо ладонями, приводя себя в состояние активного бодрствования.

Вчерашний день. Долгий.

...В пути отец вместе с сыном находятся уже трое суток. В начале первого дня, на границе приписанных за Гакушу Башо "владений" Учих, к компании Саске и Йоко примкнула заранее предупреждённая группа синоби сопровождения из двух человек. Не столько для охраны важных лиц, сколько для пригляда за ребёнком, которого всё же не потащишь в определённые места, где Саске предполагается побывать по дороге к убежищу Белого Змея. Оставлять его одного, на попечении теневого клона... недостаточно надёжно.

Первый день Учиха-младший провёл преимущественно на закорках у отца, с ходу взявшего приличный темп в неизвестном для Йоко направлении. Осматриваться будущему ниндзя было интересно лишь поначалу: лес вокруг будто бы вообще не менялся, скрадывая гигантские для обычного человека расстояния, преодолеваемые тройкой мужчин с одним дитём-"пассажиром". На многочисленные вопросы сына Саске лишь хмыкал и фыркал, только изредка отвечая по существу. Однако в определённый момент испытания детской непосредственностью и любознательностью не выдержала даже его знаменитая немногословность, после чего он снизил темп и обстоятельно "пропесочил" Йоко на тему ценности для ниндзя тихого передвижения, сохранения дыхания... и главное, молчания. "Кто знает, вдруг за тем деревом притаился синоби-шпион?". Всего было сделано два длинных привала и пять коротких, на десяток ко-сузу. Из-за чего Йоко сразу же проникся уважением к выносливости взрослых синоби, и в особенности отца, бежавшего с "грузом". Питались прямо на ходу, грызя твёрдый сухпаёк. Из интересного, пожалуй, было то, что Йоко удалось узнать несколько "фирменных" для Хи но Куни секретов ориентирования в этом практически бесконечном лесу. Оказалось, что совсем уж без ориентиров ниндзя по такой немаленькой площади не бегают, что и логично. То тут, то там попадались незаметные для непосвящённых зарубки-направления на деревьях, оставляемые отправляющимися на несекретную миссию командами, а также курьерами без заданного маршрута, снабжёнными самыми актуальными и подробными картами. При этом для подобных зарубок выбирают деревья из числа всего лишь нескольких видов, наиболее быстро "заживляющих" отметины (местная крупная растительность, как оказалось, в большинстве своём способна со временем избавляться от последствий почти любого воздействия). Ну и то, что такие деревья несколько выше остальных и поэтому их чуть легче найти в лесном массиве, если взобраться на вершину одного из них, тоже играет свою роль. Зарубки выполняют целое множество функций: тут и целеуказание на один объект, и возможный краткий "шифрованный" отчёт из нескольких несложных условных знаков, и наиболее важные новости, и передача указов Хокаге... Но вообще, по словам Саске, объяснявшего для сына относительно общедоступные "секреты", бывают и более долговечные отметки в виде указательных булыжников в приметных издалека, но труднодоступных местах, чьё месторасположение время от времени меняется, из-за чего всем ниндзя из гакуре приходится регулярно переучивать выдаваемую на руки карту заново. На них, в смысле на камнях, уже обычно выбита гораздо более подробная и точная информация. Как то: направление и расстояние до ближайших оживлённых дорог, дружественных населённых пунктов или укреплённых союзных точек, а также расположение экстренных схронов с припасами и медицинскими запасами. В идеале, схроны часто обновляются специальными командами, проверяющими указательные камни, на которых собирающийся воспользоваться схроном ниндзя оставляет определённый знак (если он ранен и спешит — достаточно зачеркнуть соответствующую выбитую надпись кровью). На практике же, как пояснил, стараясь выражаться попроще, Учиха-старший, в мирное время в схронах нет острой необходимости и поэтому на них постоянно "не находится" средств. Во время же войны попросту нет возможности бесцельно гонять по своей территории отряды, способные пригодиться в других делах. Да и враждебно настроенные ниндзя, отправляемые в глубокую разведку, тоже отнюдь не дураки: найдя целеуказатель они по возможности обчищают или портят/травят/минируют указанные схроны. Этим "балуются" как синоби из других гакуре, так и коноховцы, когда последним везёт найти чужие отметки и захоронки уже на вражеской территории. Сложности с подобным возникают лишь в пустынных дюнах Казе но Куни — там подходящих локаций с ориентирами для схронов по понятным причинам меньше, охраняются они лучше, и не только ловушками или сигнальными средствами как в стране Огня, а и патрулями.

— Сделал? — Имея ввиду зарядку, поинтересовался у Йоко возникший будто из ниоткуда, Саске, после чего указал рукой мальчику за спину: — ...Таз с водой там. Приводи себя в порядок сам, не маленький уже... Воду из таза не пей, кстати.

Йоко кивнул и развернулся в сторону своей с отцом палатки. Где вчера, как он запомнил, в последний раз находились обе сумки, в которые были убраны нехитрые гигиенические принадлежности и прочие мелочи. Убедившись что сын всё понял, Учиха-старший обернулся и неожиданно изобразил в воздух крик какой-то птицы. После чего, дождавшись ответного отклика откуда-то со стороны, из-за пределов поляны лагеря, и высунувшейся из второй палатки головы одного из синоби сопровождения, вскинул руку вверх, сделав пару условных знаков пальцами. Через несколько секунд перед ним появился, видимо, стоявший на дежурстве по наблюдению за окрестностями, мужчина. После, с запозданием в ещё десяток секунд, из палатки показался и споро подошёл уже одетый второй, со слегка заспанным лицом (судя по последнему признаку, дежурство в первой половине ночи было его). Подошёл в темпе, но не суетливо — сигнал-призыв временного командира был не тревожным, а стандартным. Саске осмотрел обоих синоби и, кивнув своим мыслям, произнёс, невольно обратив на себя внимание уже вышедшего из палатки Йоко незнакомой аббревиатурой: