Гамбит

— И поэтому, когда я стану настоящим колдуном, мне эта работа станет не по силам?

— Когда ты станешь полноправным колдуном, она станет тебе не нужна. Ты настолько пропитаешься вероятностями и Знанием, что не захочешь заниматься ей. И, следовательно, не сможешь. То, что я делаю, требует не только колдовства, но и логики, и понимания, что в жизни ничего не происходит просто так. А когда колдуну не надо размышлять над проблемой, а можно просто воспользоваться Знанием, он перестает чувствовать грань между нужным решением и правильным решением. А в том, что я делаю, это самое главное. Эта работа — моя стезя. Моя судьба. Мое предназначение. Я действую так эффективно, потому что идеально подхожу к этой работе. Я был создан для нее с самого начала своей не в меру бурной жизни. А потом изменил Суть так, что больше не могу заниматься ничем другим. Это ответ на второй вопрос.

— И теперь вы расскажете мне об истории с Жаком и Эльзой?

— Да. Но после небольшого вступления. Я не просто так всё это тебе рассказываю, а чтобы ты уяснил — в том, чем я занимаюсь, не всё просто. Не всегда клиент знает, что есть правильное решение его проблемы. Иногда он даже не знает, какая у него проблема. Такое бывает нечасто, но сейчас был именно такой случай. С самого начала было ясно, что это непростое дело. И без ложной скромности скажу, никто кроме меня не мог решить его правильно. Так, как его надо было решить. Это дело надо было провести в соответствие с судьбой всех участников, потому что, за исключением меня, оно изменило судьбу каждого.

— И мою?

— И твою.

— А почему не изменило вашу?

— Потому что я следовал своей судьбе изначально.

— А что такое "судьба", в таком случае?

— Судьба — это совокупность поступков, приводящая твою жизнь в правильное русло. Не всегда в хорошее, но всегда в правильное.

— А что значит "в правильное"?

— Это значит, все твои поступки приносят гармонию в твой мир и мир, тебя окружающий. Но не будем вдаваться в философию. Правда — она и есть правда. Будешь поступать всю жизнь правильно — проживешь хорошую жизнь и поможешь прожить такую же всем окружающим. Не будешь поступать правильно, результат будет противоположным. Ты сможешь прожить жизнь богато, весело и с размахом, тебе даже будет казаться, что ты счастлив, не подозревая, что настоящего счастья ты так и не почувствовал. Больше того — ты будешь пить дорогой коньяк, но так не прочувствуешь его вкус. Тебя будет пьянить, но так никогда и не расслабит. Это нельзя описать, что значит "жить правильно". Когда ты начнешь жить правильно, разница с предыдущей жизнью будет очевидна, но до той поры — нет. Скажу тебе честно: меньше одного процента людей Мира живут правильно. Только они ощущают Мир полностью, только они, если счастливы, — счастливы на полную катушку. И наоборот, если несчастливы, — убиты горем полностью. Ощутить, что стоишь на правильном, только твоем пути — великое счастье. Любой человек должен стремиться к этому, и только тогда он поймет, что это вообще значит — жить. На этом о правде всё. Пока, по крайней мере.

— Ладно, продолжайте.

— Вся эта история, напомню тебе, началась не две недели назад, а гораздо раньше. Она началась двадцать лет назад, когда я написал послание на телефонной будке. Вот тогда судьба в первый раз и вмешалась в жизнь Жака. Но ты не знаешь, откуда и куда я шел в то время. Хотя мог бы и догадаться, но я не буду к тебе слишком строг. И теперь, когда ты знаешь, что это дело не простое, а, так сказать, судьбоносное для каждого участника, можешь сказать, откуда я шел?

— Нет, — я твердо стоял на принципах тупизма, отказываться от этой религии не собирался!

— Опять подсказываю. Перебери всех мелькавших в этом деле лиц, и сможешь сообразить.

— Ладно. Я, потом Жак, потом вы, потом мадам... Мадам Ано! Ну конечно, она говорила, что двадцать лет назад вы спасли ей жизнь!

— Правильно, — довольно крякнул босс. — Причем она никогда не была моим клиентом. С нее всё началось. Я не буду рассказывать, что нас связывало, это неважно. Важно то, что, идя от нее домой, я увидел телефонную будку, и мне захотелось написать на ней то послание. Такие порывы случаются со мной не часто и не всегда приводят к какому-либо результату. Иногда, вроде и следуешь судьбе, но ничего не происходит. В таком случае ты или действовал правильно, или не смог последовать за судьбой, такое тоже бывает. Так или иначе, в тот раз порыв написать свой телефон в той будке оказался судьбоносным. Через двадцать лет Жак позвонил, и я понял, дело будет не совсем обычным. События развивались — ты подрался с Жаком. Сначала он тебе не понравился, а потом понравился. Потом мы его приукрасили и повели к Жаклин. Хотя, по правде говоря, это было не так уж и надо. Его Суть меня вполне устраивала, но я решил, раз всё началось с Жаклин, она должна принять обязательное участие. Я привел его к ней, но она впервые заартачилась и не захотела помогать мне. Посчитала, что именно когда я привел к ней Жака, ее долг передо мною исчерпан. Я поначалу пытался сопротивляться, но понял, у меня есть шанс изменить и ее судьбу. И я им воспользовался, изменив ее Суть. Теперь Жаклин больше не будет простой мамкой в борделе, а займется чем-нибудь другим. Так я изменил ее судьбу. Потом вы поехали за деньгами, об этом я ничего не знаю, потому что не следил. Но могу точно сказать, вы и там изменили судьбы многих. Утром я принял решение дать тебе выбор остаться со мной или поехать в Шампань одному и действовать по обстоятельствам. Ты выбрал второе, и что бы ты об этом не думал — это было не мое ехидство, а твоя судьба. Я давал всем персонажам максимум свободы. На следующий день я нанял актера, который должен был играть меня. Это тоже было необходимо, потому что для себя я выбрал роль активного наблюдателя. Проинструктировав актера, как себя вести, я поменял внешность и, выдав себя за известного дегустатора, приехал в поместье де Геша. Оттуда я руководил покупкой виноградников и старой винодельни для Жака. И наконец, всё закрутилось. Приехал Жак со "мной" и, познакомившись с де Гешами, стал приударять за Анной. Я обеспечивал их магической поддержкой и подробно инструктировал актера, игравшего меня. И тут случилось странное. Жак начал терять любовь к Анне. Я, признаюсь, ждал чего-то в этом роде. Он влюбился в Эльзу. А то, что она влюбилась в него, расставляло всё на свои места. Теперь мне вообще ничего не надо было делать, события происходили сами. Когда Эльза увидела, что Жак влюблен в Анну, она решила отомстить ему. И сделала это по всем правилам женской логики — переспав с тобой.

— Так она сделала это из мести! — рассмеялся я. — А мне казалось, всё по-настоящему, и ей понравилось.

— А ей и понравилось. Но в этом надо винить только твой талант любовника и больше ничего.

— Спасибо, — сказал я ехидно. — Могу дать пару уроков.

— Ты не можешь дать мне никаких уроков, потому что научился всему у меня. Ты такой хороший любовник, потому что колдун. У нас получается всё, за что мы ни беремся, и секс не является исключением.

— Тогда ладно, не буду вас учить, — сказал я примирительно. — Продолжайте.

— А что тут продолжать? — пожал плечами шеф. — На следующий день она увидела, как Жак пролез в спальню к Анне, а "я" вскоре попросил ее руки. Об этом она сама рассказывала Жаку. И теперь, когда ты всё знаешь, думаю, очевидно — эта история получилась идеально стройной. В ней все участники действовали в соответствии со своими ролями и следовали своей судьбе. Еще более примечательный факт — это идеальная история любви. И это только подтверждает, что мы всё сделали правильно.

— Идеальная история любви? — сказал я сомнительно. — Кажется, у Шекспира как-то по-другому было...

— Пф, Шекспир, — отмахнулся шеф презрительно. — Что мне твой Шекспир?! Писатели заблуждаются, что истории надо переусложнять. В этой, идеальной, истории было всё, что требуется. Тайна. Интрига. Любовь. Истинная любовь. Трагедия. Комедия. Но не скажешь же, что история получилась особенно сложной или мудреной. Судьба вообще склонна к простоте...

— А почему мы так тщательно заметали следы? — не стал спорить я и перевел тему. Мне эти литературные рассусоливания по фигу.

— Потому что никто не должен знать, что мы с тобой выступили в качестве посланцев судьбы. С ней, знаешь ли, шутки плохи. А теперь всем покажется, мы — не больше чем декоративные фигуры, и всё, что с ними произошло, исключительно их собственная заслуга. Пройдет лет десять и нас вообще забудут. И даже Жак, несмотря на то, что каждый день будет видеть доказательства в зеркале, спишет всё на фокусы и какие-то аферы двух заурядных ловких обманщиков. Причем я колдовать тут не буду из принципа — вдруг судьбе будет угодно нас столкнуть еще раз? Если забудут — пусть забывают сами. Дело на этом считаю закрытым.

Шеф достал сигару и закурил. Всё, он больше не скажет ни слова об этом деле. Если шеф закрывает дело, он делает это основательно, как и всё остальное, за что берется. Но на этот раз он ошибся. Вернее, не слишком точно выразился. Он, возможно, закрыл дело для себя, но для меня оно закончилось только через три месяца.

Мы благополучно разрешили еще одно небольшое дельце и снова приехали в Париж. Там я сразу пошел к мадам Ано, но не обнаружил ни ее замечательного заведения, ни ее саму. Я навел справки и узнал, примерно два месяца назад она распустила всех служащих и укатила из Парижа. Меж тем, шеф решил, что можно задержаться в Париже и снова нанял рабочих и поваров. И вот однажды один из уборщиков принес мне какую-то кучу лохмотьев. Он сказал, что нашел это в шкафу спальни для гостей. Это была одежда Жака. Я взял ее, и меня неожиданно пронзило Знание. И я, наконец, узнал, что произошло с Жаком и Эльзой после нашего отъезда.

Конечно же, они вернулись в поместье, где все очень нервничали за судьбу Эльзы. Но пришли только на утро. А так уж совпало, как раз в это время приехали родители Эльзы, чтобы забрать ее домой. И влюбленные сразу заявили всем, что помолвка с Анной разорвана и назначена помолвка с Эльзой. Разгорелся страшный скандал. Все метали громы и молнии. И тогда Эльза пошла в свою комнату, а Жак сделал вид, будто уходит к себе домой. Но вместо этого Эльза пошла в комнату Анны и спустилась по той самой веревке, которую недавно использовал Жак, чтобы подняться к предыдущей любовнице. А тот, естественно, ждал ее внизу. И они сбежали. Все не сразу поняли, что произошло, и спохватились только через час. В это время возлюбленные уже садились в поезд, выезжающий в Рим.

За последние три месяца эта парочка умудрилась помотаться по Миру. Они побывали на всех континентах кроме Антарктиды и даже попали в несколько весьма интересных приключений. Жак честно следовал совету шефа и наполнял жизнь событиями. Сейчас они находились в Мексике, где присоединились к группе археологов.

Я спустился в кабинет, держа в руках шмотки Жака, и уже открыл рот, чтобы рассказать обо всём шефу, но он меня опередил.

— Я же сказал, что дело закрыто! Сожги это, — и он снова уткнулся в газету, которую читал.

А я пошел в гостиную и кинул вещи в камин. Потом облил бензином и поджег. Вещи вспыхнули и превратились в пепел почти мгновенно. Я вернулся в кабинет и сел за свой стол. Потом закурил. И именно первую свою затяжку считаю настоящим завершением этого дела. Самого романтического из всех, в которых я принимал непосредственное участие.

История третья

Шеф по-прежнему контролировал мои, так сказать, литературные изыскания. Прочтя вторую историю, он тоже остался недоволен. Сказал, конечно, романтики в ней до фуя, но она слишком проста с одной стороны, а с другой одна из самых запутанных. И если уж описывать, то не так кратко, а указать, насколько это дело изменило судьбы всех его участников. Если же я не задавался целью описать глубину и смысл, зачем нужны такие подробности в конце? Я не согласился, сказал, если б взялся за описание всех действующих лиц и их судеб — получилось бы очень скучно. А такая информативная концовка должна показать, зачем вообще шеф работает, и слегка снять завесу таинственности с него и меня.

Тогда он возразил: всё равно — обе истории не отражают наших возможностей полностью. Ведь шеф — один из самых могучих колдунов в Мире. В первой истории я занимаюсь колдовством, чуть ли не больше его, и во второй он тоже не сильно показывает, на что способен. А потенциальный клиент должен понять, мы действительно можем почти всё. В общем, он попросил мне написать историю, где наглядно проявляется его могущество. Ну что же, у меня есть прекрасная история, которая просто кишит колдовством.

Заранее хочу предупредить, в этой истории имена изменены, чтобы не допустить огласки. Более того, я даже изменил название стран и городов, где всё происходило. Поймите меня правильно, я это делаю не из вредности, а по необходимости. Если эта история попадет в газеты, разразится страшный скандал. Но даже не это главное. Если раскрою имена и название стран, я создам крупные неприятности жителям этих стран. Так что прошу заранее меня простить.

Итак, я начинаю...

Это дело началось в частном самолете, летящем из Пекина в Москву. Самолет был не наш, а заказан нашим потенциальным клиентом, к которому мы, собственно, и летели. Его настоящее имя я называть не буду. Но чтобы не вносить путаницу, назову его Борисом Игнатьевым. А что, имя как имя. Надеюсь, он не обидится. Так вот, Борис был одним из крупнейших бизнесменов в России. Чем конкретно он занимался, я тоже не скажу, однако, поверьте мне, его интересы весьма обширны. Я не знаю, какое место он занимает среди богатейших людей планеты, но в тысячу определенно входит. Для вас "в тысячу", может, и не звучит, но вы просто не знаете, кто по-настоящему входит в первую сотню. И во вторую, и в третью тоже. Мой шеф, человек не бедный, но навряд ли войдет даже в десять тысяч, потому что деньги умудряется тратить чуть ли не быстрее, чем зарабатывает. Короче, Борис был богат. Даже очень богат. Офигенно богат! Нам грозило заработать самый большой гонорар в жизни. По крайней мере, в моей жизни.

Мы были единственными пассажирами самолета. Кроме нас на борту только пилоты и стюардесса по имени Светлана. Светлана была настоящей красавицей и явно могла пойти на всё, чтобы полет пассажирам понравился. В самолете, кстати, имелась настоящая двуспальная кровать. Уверен, Светлана тоже отлично имелась бы... Я, если честно, хотел было воспользоваться высоким сервисом, но мне помешали. А помешать мне мог, как вы понимаете, только шеф. У него внезапно проснулась желание меня учить. Такое бывает нечасто, но, как правило, в самый неподходящий момент. Однако я не мог ничего с этим поделать, так как являюсь не просто его помощником, но, в первую очередь, учеником. Шеф затеял со мной одну из самых нудных ученических игр, которых я знал.

— Фюзеляж сделан во Франции, — сказал я.

— Да, — отозвался шеф.

— У первого пилота любовницу зовут Ира.

— Да.

— Бокал на столе держал в руках Николай Евсеев.

— Нет.

— Мы летим на высоте десять тысяч триста двадцать три метра.