Факультет закрытых знаний

— Я между прочим извинилась за свое поведение...

На кухне повисла пауза.

Итон не собирался извиняться по двум причинам — отголоски раздражения все еще клокотали внутри, к тому же себя виноватым он не считал.

Так и не дождавшись от него ответа, Вейрис продолжила:

— Так вот, господин ректор, истинная пара среди оборотней встречается одна на пятьдесят. И да, партнеры в таком союзе верны друг другу до конца жизни. Точнее обычно их жизни даже заканчиваются вместе, так как один просто не в состоянии жить без своей второй половинке. Это общеизвестный факт относительно оборотней. — Девушка посмотрела ему в глаза и веско закончила: — Вот только парды отличаются от своих собратьев.

Вейрис взяла со стола десертную вилку и принялась с задумчивым видом крутить ее между пальцев.

— Мы воины, боевые машины, готовые сражаться и погибать, — на симпатичном молоденьком личике появилось совершенно несвойственное для такой юной особы выражение потери. — Вы знаете, что количество погибших пардов намного выше, чем количество у тех же тигров, львов и других кошачьих. Так было всегда, поэтому природа позаботилась о нашей выживаемости и немного подкорректировали инстинкты.

— Хочешь сказать... — До Итона начал медленно доходить смысл сказанного девушкой.

— Между нами существует связь, но мы не храним физическую верность друг другу, — тихо сообщила она и вскинула голову. — Я очень люблю Джеда, — на ее губах появилась и тут же угасла счастливая улыбка. — Возможно поэтому и чувствую себя так ужасно.

Итон-Бенедикт с удивлением обнаружил, что внушительный кусок пирога, который он отложил себе на тарелку в начале беседы, так и остался лежать целехоньким. Впервые моряк не хотел есть сладкое.

— Тебе же не нравился Джером, — тихо заметил ректор, отодвигая блюдце еще дальше. — Вот младший наследник в тебе души не чаял еще с детских лет, но ты всегда относилась к нему холодно. Так почему целовалась с ним вчера вечером на приеме?

Девушка молчала, как-то чересчур заинтересованно изучая рисунок на скатерки.

— Что за игру ты придумала? — неожиданно спросил Итон.

Ноэми встрепенулась и глаза ее обиженно блеснули.

— Все вам заговоры, интриги и сплетни, — фыркнула она и, вздохнув, призналась: — Мы...

Но договорить девушка не успела. В открытое окно влетела Гуля и запыхавшимся голосом возвести:

— Тревога! Кто-то проник на территорию.

* * *

Забыв обо всем, ректор вскочил на ноги и бросился к дверям.

— Вейрис, к себе в комнату. Живо!

Нормальный он или как? Я вообще-то маг крови, чистокровная парда, если кто забыл, а он меня в комнату отсылает. Нет, ну ни стыда, ни совести у некоторых ректоров.

— Вейрис! — устрашающе-громко рявкнул Итон-Бенедикт, и я послушным котенком поспешно встала из-за стола и вышла следом за ним из домика.

— Комнаты не покидать, — предупредил ректор. — Учтите, Ноэми, я приду и спрошу у Блоша.

Я громко фыркнула, демонстрируя негодование, но вслух говорить что-то остереглась, зато зависшая в воздухе горгулья инстинкт самосохранения включить забыла.

— Ой, а чего это мы о пардочке так печемся? Ой, а это мне показалось или вы вдвоем на кухне плюшками баловались? Ой, а...

— Еще одно слово, и летать тебе станет затруднительно, — предостерегающе сказал мужчина.

— Крылья оторвете? — в притворном ужасе охнула каменная горгулья и посмотрела на меня. — Нет. Ну вот как с таким начальством жить? Я сколько твержу — давайте создадим профсоюз. Давайте уже покончим с этим террором и безостановочным злоупотреблением полномочий. Давайте поднимем головы и встанем плечо к плечу в борьбе...

— Гуля, — обманчиво спокойно произнес Итон-Бенедикт, и лично у меня поползли мурашки.

Горгулья хлопнула крыльями и как ни в чем не бывало принялась докладывать:

— Некто попытался проломить защиту в самом дальнем секторе, ну вы знаете, где в заборе дыра размерами чуть меньше, чем зад преподавательницы Флоуз...

— Гуля!

— А что Гуля?! Что Гуля?! — возмутилась горгулья. — Это ведь не Гуля себе такую корму отъела!

— Давай по делу, — велел Итон-Бенедикт.

Дальнейшую часть разговора подслушать уже не вышло — ректор в сопровождении своей каменной помощницы ушли по тропинке в сторону основного здания академии, а я уныло побрела в сторону западной пристройки.

Поднявшись на знакомое крыльцо здания, я потянула скрипнувшую дверь на себя, переступила невысокий порог и сразу же почуяла неприятности.

Точнее до носа долетели два легкоузнаваемых запаха: свежескошенная трава и металл. В комнате на первом этаже, де нас собирали еще в первый день учебы, вели негромкую беседу младший наследник престола и его личный телохранитель.

То, что на мою улицу пожаловали неприятности, легко угадывалось по двум вещам. Первое, мужчины поставили магическую защиты от подслушивания, второе — у дверей сидел неприметный маленький мышонок из орды Блоша и отчаянно жестикулировал передними лапками, стараясь привлечь мое внимание.

Что ж своего он добился.

Опустившись на корточки, я хмуро глянула на мелкого грызуна.

— Ну?

В памяти все еще были свежи воспоминания о недавней потасовке и подлом применении мышиным братством убойной смеси валерьянки с мятой, поэтому я была малость неприветлива.

Посланник Блоша приподнялся на задние лапки и путем пантомимы принялся рассказывать, как в пристройку зашли двое мужчин, как она принялись ругаться, а затем один из них зазвездил второму кулаком в глаз.

— Погоди-ка, — ахнула я. — Хочешь сказать Маккалич ударил Джерома?

Мышь отрицательно покачала головой, изобразила над головой корону, а потом занесла лапу и ударила невидимого противника.

— Да быть такого не может! — воскликнула я, понимаясь на ноги и вопреки предупреждению (буду я еще мышей слушать) открыла дверь и зашла в кабинет.

Глазам не верю, а мышонок не шутил! Джером действительно съездил своему телохранителю по роже, иначе почему еще у первого меча королевства под левым глазом свеженький синяк. Мужчина сидел на стуле, вытянув ноги вперед и мрачно смотрел в сторону принца.

Сам светловолосый задира стоял спиной ко входу и сосредоточенно высматривал что-то за окном. Что-то или кого-то...

Услышав звук открываемой дери, оба повернулись в мою сторону.

— Эм... — глубокомысленно выдала я и попятилась.

Кошкин хвост! Сама не верю в то, что собираюсь подумать, но... надо было все-таки послушать мышонка.

Просто у Джерома было такое выражение лица, что даже кошачья сущность прижала уши, напрочь позабыв о том, что парда тоже теоретически является боевой единицей, и на всякий случай схоронилась где-о в глубине.

— Ой, вижу вы тут разговоры разговариваете. Ну, не буду вам мешать, — скороговоркой выпалила я, в надежде поскорее выскочить за дверь.

Но не тут-то было.

— Мими, останься, — не своим голосом произнес Джером, и я не сумела проигнорировать этот тон.

Глянула на злую, уже пострадавшую физиономию Маккалича, и перевела взгляд на младшего наследника.

— Он тебе рассказал, — догадалась я.

Светловолосый юноша кивнул, подошел ко мне и встал очень близко, приблизительно на расстояние вытянутого хвоста того мышонка, что я встретила в коридоре. И ровно столько же отделяло меня от малодушного побега наверх, в свою комнату.

— Та Ноэми, которую я знал, не стала бы врать и лицемерить.

Толи сыграла нервотрепка последних дней, толи прежде чем позорно слинять в глубины души кошачья сущность щелкнула тумблером 'вырубить к каннису эти эмоции', но стыдно мне почему-то не стало. Я оставалась стоять как стояла, глядя в голубые глаза приятеля детства, и молчала.

Видимо не такой реакции от меня ожидали.

— Ничего не скажешь в свое оправдание? — с еще большим разрежением глянул младший наследник.

А я что? Оправдываются виноватые, а я себя таковой не ощущаю. Наоборот чувствую спокойствие и отрешенность. Даже как-то подозрительно.

— Ноэми! — зло рявкнул светловолосый парень. — Скажи хоть что-то!

Ну раз он так настаивает...

— Я списывала на контрольной по истории...

— Ноэми! — вновь рявкнул Джером и приблизился. — Мне казалось ты была не против... Нет, мне не казалось, — парень усмехнулся и покачал головой. — Я уверен, тебе понравилось целоваться со мной. Ваш сговор — это...

Он запнулся, быстрым движением протер лицо ладонями, словно пытаясь привести себя в порядок и зло рассмеялся.

— Джером, — попытался вставить в разговор свои пять копеек Маккалич, но его грубо поставили на место.

— Молчи, — приказал Джером, и клятва заставила телохранителя захлопнуть рот и проглотить все те слова, которые он намеревался выдать.

Младший наследник наклонился к моему лицу, почти задевая губами кончик носа.

— Ты хоть знаешь, как тяжело сделать первый шаг?

Покусанный каннис, ну чего он хочет? Чтобы я била себя кулаком в грудь и толкала торжественные речи? Защищалась, плакала, просила простить?

Мы постояли так еще пару долгих секунд, а затем случилось то, чего я совершенно не ожидала. Парень сгреб оцепеневшую парду в объятья, больно сжал и начал целовать. Хотя кого я обманываю, люди (да и оборотни, кстати тоже) так не целуются. Это было жесткие поцелуи властного мужчины, который стремился наказать девушку, чем сделать ей приятно.

Власть, злость, желание поделиться собственной болью.

Такое не должно нравится нормальным девушкам, но я почувствовала легкое головокружение и непроизвольно подалась вперед, готовая насладиться даже таким зверским получением наслаждения.

— М-м-м... — сорвалось с покусанных губ.

Джером на секунд остановился, с удивлением заглянул в мое порозовевшее лицо, вслушался в учащенное дыхание, и на его губах заплясала улыбка победителя. Он вновь поцеловал, но в этот раз все кардинальным образом изменилось. Его губы ласкали, руки больше не сжимали мое тело словно в тисках, а мягко гладили по спине и распущенным волосам. Младший наследник престола был нежен и внимателен, насколько мог, и... это мне тоже очень понравилось.

— Я знал! — с трудом отрываясь от моих губ прошептал парень. — Теперь не отвертишься, Мими, — добавил он с превосходством и решительностью. — Плевать на все. Я решил.

Вздохнув, я подняла голову и посмотрела в просто-таки до безобразия счастливое лицо парня.

— Я люблю Джеда.

Когда же он уже запомнит, а? Может пора уже обзавестись большой табличкой?

— Люби себе на здоровье, — усмехнулся принц Райвиль. — Но вот это... — он наклонился и еще раз поцеловал мои чуть саднящие от боли губы, — доказывает, что меня ты любишь тоже.

Все! Больше молчать я не могла. Говорить, когда тебя настойчиво целуют тоже, поэтому воспользовавшись моментом, когда Джером позволил мне сделать вдох, простонала:

— Клятва...

Парень замер, затем медленно отстранился и посмотрел на меня своими светло-голубыми глазами.

— Что?

— Все дело в клятве, Джером, — прошептала я, почему-то боясь говорить в полный голос. — Ты приказал мне.

Счастье медленно покинуло лицо принца. Он побледнел, черты молодого лица заострились.

— Я бы никогда так не поступил, — отчеканил принц Райвиль. — Мне не нужна Ноэми-марионетка, я хочу нормальных чувств с твоей стороны. Ты просто боишься признаться самой себе...

— Это была клятва, — перебила я его. — Вспомни, вчера на вечере... Ты сказал: 'хочу, чтобы девушка целовала меня не потому, что я обошел ее на полосе препятствий, а потому...

— Что она действительно хочет этого, — закончил вместо меня Джером.

Быстро облизав горящие от недавнего покушения губы, я осторожно высвободилась из его объятий.

— Мне действительно хочется, чтобы ты меня поцеловал. И мне нравится делать тебя таким счастливым каким ты был этим утром, — призналась я. — Поэтому и договорилась с ним... — кивок в сторону хранящего молчание Маккалича. — Джер, это...

— Я не верю, — в голубых глазах мелькнуло упрямство.

Да чтож такое!

— Клятва не может действовать так, — заявило маменькино величество, не желавшее смотреть правде в глаза.

— Джер...

В это мгновенье послышался стул падающего стула. Мы резко обернулись и увидели стоящего на ногах Маккалича.

— В чем дело? — недовольно поморщился светловолосый принц.

Дерен открыл рот, силясь что-то сказать, но у него получился лишь сдавленный хрип. Я скептически глянула на Джерома так чтобы тот почувствовал себя идиотом, но почему-то не подействовало.

Принц Райвиль нахмурил брови, взял мою руку и потянул назад.

— Что-то не так, — сказал он, глядя на Маккалича, показывающего через пантомиму выброшенного на берег лосося.

Я хотела было напомнить, что на телохранителя действует приказ 'молчи', но в эту секунду Дерен Маккалич хлопнул в ладони, неприметное серебряное колечко на его большом пальце блеснуло серым светом. В руках мужчины оказался странного вида клинок. Изогнутый, точно коса, но в тоже время с мелкими зубчиками, точно у пилы, по краю лезвия — такого оружия мне видеть еще не приходилось. Зато Маккаличу пользоваться этим колюще-режущее чудом было явно не впервой.

— Дерен, стой! — приказал Джером.

Маккалич скривился, словно от безумной боли, его рот открылся, пытаясь снова сказать что-то, а затем, к полному моему удивлению, мужчина ослушался приказа клятвы на крови и сделал шаг. При этом все его тело было каким-то деревянным, тяжелым и неповоротливым, словно он марионетка в руках неумелого кукловода.

— Чего это он? — повернулась я лицом к напряженному младшему наследнику престола, но тот неожиданно сделал шаг вперед, закрывая меня своим плечом.

— Отойди, — велел парень.

Я фыркнула и хотела было напомнить вот уже второму человеку за этот сумасшедший день, что взрослая чистокровная парда сама в состоянии за себя постоять, но в отношении меня клятва действовала без всяких затыков. Ноги сами собой понесли в угол комнаты, оставляя неподвижно стоящего принца Райвиля решать проблему с телохранителем в гордом одиночестве.

Маккалич сделал еще один кривой шаг, его тело ломало, красивое лицо исказило болезненной судорогой. Но хуже всего были его глаза — темные, практически черные — сейчас в них читалось бессилие.

— Дерен, — позвал принц Райвиль. — Ты можешь противостоять этому?

Мужчина открыл рот в неудачной попытке что-то сказать, но остался нем и зол на собственную неспособность контролировать так некстати предавшее тело. Его рука занесла странного вида оружие над головой и приготовилось обрушить на Джерома.

Еще до конца не веря, что это может произойти я расширившими от удивления глазами увидела, как светловолосый парень достает из воздуха обычный меч из слепяще-белой стали и встает в стойку, чтобы отразить удар.

Первый меч королевства дергается в последней чудовищной судороге и выпрямляется. Однако теперь в его движениях не ощущается прежней скованности или медлительности, что наталкивает на мысль о полной потеряли Дерена контроля над своим телом.

Кошачьи боги, да что ж это такое!

Дальнейшее происходит слишком быстро.