Солнечный камень

Сначала кофе выпил — хотел коньяка или еще какого спиртного, но решил, что трезвая голова важнее, а после, взяв себя в руки, подумав как и что говорить, набрал номер и связался с той, кто хоть как-то помочь могла.

Объяснялся сложно. А как легко можно было рассказывать, что у пацана снова ошейник на шее? Добровольно и бессрочно. Тем более рассказывать это ей. Илси.

Но девчонка известие приняла стоически. Видно было, конечно, что расстроена, видно было, что переживает, но в тоже время заметил, что она... гордится что ли поступком пацана. Вот хрен поймешь, что у этих женщин в голове. Казалось бы, раньше ж проще было — вернулся ж вольный, даже с каким-то золотыми на руках — один гермокомплект, пусть и старенький, минимум на триста золотых тянул — только потому, что сделан был еще до войны по старым технологиям и годился для любых работ: хоть в космосе, хоть под водой, хоть в жерле вулкана, — защита стояла правильная. В общем, с деньгами вернулся. А приняла она Соула плохо. Выругала, о совести напомнила и по-большому счету если бы не Илси, собирал бы сейчас Раян хлопок или лемоль где-то на серединных планетках-плантациях в пользу казны и Империи — три чертовых года.

А тут, узнав, что Суол Раяна таки спас, пусть и такой ценой, всхлипнув от жалости, с гордостью за пацана, подбородок вскинула.

— Знаете, — сказала она, объясняя, — он на плантациях именно таким и был. Гордым и смелым. Он ничего не боялся. Даже моего отца. Я боялась — а он не боялся. Поэтому я его и полюбила А когда он вернулся, он другой стал. Неправильный. Как будто не мой Соул, а чужой человек — самый настоящий трус. Я ему так и сказала. Я напомнила, каким он был. Мы слишком сильно поругались, он уехал и ... Я не знала, что думать. Но я знала, что все сказала правильно.

Да. Девушка была действительно хорошая. Настоящая. Не дешевая подделка. Беседуя с Илси, дошло наконец до Раяна, почему Соул так сорвался и улетел. Просто потому, что не мог без нее больше. Упустить ее боялся. Ради нее, по-честному, можно было и не такое учудить.

Она сама спросила, чем помочь может. И Раян ей план, пусть еще сырой и недодуманный, рассказал.

Девушка обещала прилететь с первым же лайнером с Лиры, буквально через пару суток.

А Раяну как раз столько времени и надо было на предварительную подготовку.

Комнатку снял в припортовой гостинице — особой роскоши и не требовалось, а каскад под рукой всегда был. Впрочем, передвижений пока ждал Илси, было не так и много. Больше сидел с бумагами, думая, как сделать так, чтобы не плайзом с папаши деньги выбивать, а действительно на совесть надавить. Хотя... Была ли совесть у человека, который настаивал на том, чтоб родного сына таки расстреляли — вот что непонятно было.

Уже сюда на Океан в гостиницу пришли по пневмопочте старые видеозаписи с давнего судебного процесса — и Раян, просматривая их, снова матерился в голос. Потому, что даже постороннему человеку была понятна слишком большая наигранность, искусственность происходящего. Какой к черту военный трибунал, когда был всего лишь фарс — перед полусонными гражданскими присяжными выставили несчастного несовершеннолетнего мальчишку, с трудом пытающегося рассказать истинный мотив поступка. Да его никто толком и не слушал. Воспользовались тем, что громкое дело под конец войны могло было быть закрыто так быстро. Любой бы хороший адвокат от обвинения ни кирпичика, ни строчки не оставил бы. Ведь по сути, Соул не сделал ничего такого, чтобы попасть под расстрельную статью. Даже дезертиром и то не был. Его поступок вполне могли квалифицировать, как ошибка навигации, и отделался бы пацан обычным штрафом, ну, может, еще неделей на гауатвахте, но точно не тем приговором, который был вынесен. С адвоктом Соулу тоже не повезло. Оплатить опытного денег не было, а то кто достался был совершенно незаинтерисован и затягивании дела. Смысла не было за мальчишку бороться получая минимальную ставку даже не за часы, а просто за присутствие на последнем заседании.

Соул оказался действительно никому не нужен. И досадно было от того, что и помочь, если бы захотели могли и вытащить из тех обстоятельств в которые попал, если б только нашелся хоть кто-то взрослый и заинтересованный в спасении.

В семнадцать Соул совсем мальчишкой был — худенький, ершистый. Такие мальчишк,и с ясным блеском в глазах, первыми летели в атаки на одиночных ботах и брали приступами планеты, имея на борту всего пару боевых зарядов, просто потому, что не понимали еще ни бессмысленности риска, ни глобальной глупости всех войн, ни того, что могул умереть слишком быстро, так ничего и не сделав. И им, как правило, везло. Удавалось именно таким бесстрашным и наивным, выживать в самых тяжелых космических сраженьях на внутренней отваге и смелости.

Соул на суд присяжных так же смотрел, как на вспышку сверхновой или взрыв терабайтной бомбы. Открыто и смело. И думал, что справиться сам. И что получил в итоге? Ошейник.

Любимое слово Соула, не смотря ни на что, до сих пор оставалось — 'по справедливости', а с ним поступили как?

К тому моменту, когда приехала Илси, Раян уже до предела заведенный был. И если бы не девушка, закончилось бы все или банальной пьянкой, или тупой дракой с первым кто— бы посмел Раяну под руку хоть полслова поперек сказать. Потому, что от долгого ожидания, от того что не знал, что еще сделать, уже даже не по-тихому сума сходил.

Но Илси все вернула на круги свои лишь одним присутствием. Больше всего она действительно напоминала гувернантку, школьную учительницу и ... Эльзу. С такой же непоколебимой уверенностью в собственной правоте, в том, что все можно решить и исправить. С верой в ту самую справедливость, которой не хватало Раяну. В общем со всем тем, чего в Раяне уже почти не осталось.