Гарри Оберон

— Трусики очаровательны, но непрактичны, — замечаю я, оправив на ней платье и подняв трусики: — Думаю, их можно будет еще починить. Возьмите их и положите в карман.

Гермиона стоит в шоке и становится пунцовой от стыда.

— Ну, что вы ей богу так смутились? — дружески обнимаю я её: — Обычная житейская неприятность. Я же не мальчишка, чтобы потом вас этим дразнить. Идемте отсюда.

— Между прочим, вы порвали мой подарок на день рождения! — сердито сказала Гермиона: — Мама подарила мне целый комплект белья, с припиской "для особенного случая"! Я решила померить... и оно недолго прожило.

— Я польщен мисс Грейнджер, что встречу со мной вы сочли особенным случаем. Хотя, рядовой её действительно не назвать...

Я вдруг останавливаюсь, и взяв за плечи, целую её в губы. Она парализована.

— Профессор! Сэр! Что вы делаете? — пищит она.

— Я лишь хотел проверить, люблю ли я вас или нет, — спокойно отвечаю я.

— И что вы выяснили? — сердито спрашивает девушка.

— К сожалению, люблю! — ледяным тоном говорю я: — Это весьма неприятно, когда между учителем и ученицей возникают чувства романтические. Отвлекает от учебного процесса.

Гермиона краснеет, как будто это она мне призналась в любви, а я её отчитал за дерзость. Тут её взгляд натыкается на диадему, и она приходит в себя.

— Профессор! А что нам делать теперь с диадемой? Вы уверены, что это она и есть?

Я придирчиво осматриваю её и с видом эксперта говорю, что это и есть кресстраж. И что его нужно срочно отнести в кабинет директора! Гермиона вначале радуется, потом спохватывается, вспомнив, что ходит без трусов.

— Может вы сделаете это один? — говорит она, опять покраснев. Моя ты прелесть! Не для того я тебя трусиков лишал, чтобы отпускать!

— Мисс Грейнджер! Вам годами никто не заглядывал под мантию. Не думаю, что в ближайшие полчаса что-то изменится. Не бойтесь я с вами! Вы сейчас мне нужны.

— Но зачем я вам? — неуверенно спрашивает она.

— Затем, что я не намерен присваивать всю славу только себе. Вы тоже заслуживаете немного славы. Ничего страшного, мы только отнесем диадему к директору.

— Мне не нужна слава! — быстро говорит она.

— Это только говорит о вашей скромности. Но слава идет к людям независимо от их желания. И лучше мужественно глядеть ей в лицо. И контролировать процесс. Кроме того, не примите за подозрительность, но я хочу абсолютно быть уверенным, что никто не будет знать о том, что мы сейчас несем. Поэтому мы пойдем вместе. Я не намерен вас упускать из виду ни на миг. У вас много знакомых, — говорю я и веду её по коридору в сторону лестницы. Там мы спускаемся на этаж директора, и идем к его кабинету. Гермиона смиренно следует со мной. Лакричный леденец становится отмычкой к кабинету. К моему облегчению директора в нем нет.

— Директора что-то нет. Давайте немного подождем. Кстати, обратите внимание на книжные полки мисс Грейнджер. Там есть уникальные экземпляры книг, которых нет даже в запретной секции. Это вас развлечет. Если случайно заметите гримуар Дамблдора, скажите мне. Я давно мечтаю его увидеть. Вы ведь знаете, чем отличается гримуар от обычной книги?

— Да профессор, там на корешке стоит особая руна расширения, — Гермиона уже спешит к книжным полкам и увлекается их исследованием. Я ставлю на письменный стол диадему Равенкло, и тоже иду смотреть на книги. На этот раз я внимательней рассматриваю их, но ничего не нахожу по прежнему. Обхожу Гермиону, уже засмотревшуюся на книгу темных заклинаний, и иду дальше.

Нет, ничего нет! Надо лезть выше, на антресоли. Под потолком, вряд ли прячется гримуар, но есть возможность опять заглянуть под юбку Гермионы.

— Мисс Грейнджер, тут я уже осмотрел, и нет того что я ищу. Давайте заглянем на верхнюю полку? — нетерпеливо предлагаю ей, убрав из рук раскрытую книгу, которой она зачиталась.

— А? Что? — возвращается в мир реальности Гермиона.

— Я вас сейчас подниму, а вы осмотрите вот эту полку! — говорю я и опять поднимаю за бедра, как и в прошлый раз. Она забыв, что уже потеряла трусики, начинает смотреть, но потом чувствует, что моя рука уже на её ягодицах, застывает сжавшись.

— Не беспокойтесь, я несмотрю! — холодно лгу я, во все глаза, таращась на очаровательный вид снизу: — Продолжайте осмотр! Ищите гримуар! Он нужен для заклинания, которое уничтожает кресстражи.

Гермиона с трудом сосредотачивается и продолжает осмотр полки.

— Профессор, передвиньтесь дальше, — внезапно охрипшим голосом говорит Гермиона: — Здесь ничего нет.

— Извините, у меня устают руки. Я подсажу вас на голову, — говорю я и с удовольствием сажаю девушку себе на прическу, продолжая держать за бедра. Она смущенно ерзает голой попой по знаменитым черным волосам Снейпа, которые не дают покоя многим ученикам. Но продолжает мужественно осматривать.

— Все я осмотрела, — тихо и подавленно говорит она, ожидая, что будет дальше. Я ловко подхватываю её под ягодицы и живот, и спускаю на пол. Мое лицо по-прежнему излучает антарктический холод, как будто переносил стул.

— Извините еще раз за неловкий момент, — говорю равнодушно, как только могу. Ибо "чем меньше женщину мы любим, тем больше любит она нас!".

— Странное дело, я уже целовал вас, признавался в любви, держал вас за обнаженную плоть, но все никак не решусь назвать по имени. Хотя по правилам хорошего тона уже давно пора оставить титулование, — рассуждаю вслух с равнодушным лицом.

— Мне даже страшно подумать, чтобы назвать вас по имени, — поежилась Гермиона.

— Неужели нужно нечто большее, для простых теплых отношений? — продолжаю я размышления вслух, как экспериментатор в лаборатории: — Может повторить поцелуй в иной конфигурации?

Гермиона непонимающе смотрит на меня. Я властным движением укладываю её на стол Дамблдора, и впиваюсь в губы, даря долгий поцелуй.

— Се-е-еверу-у-ус!!! Что ты себе позволяешь? — яростно пищит Гермиона. Еще бы. Ведь поцелуй был не в те губы, что поперек тела, а те что идут вдоль.

— Извини Гермиона, это было сильней меня! Я не смог удержаться, — оправдываюсь я, поправляя на ней платье. Отдышавшись, холодно добавляю:

— Должен признаться, что это сработало! Теперь я могу тебя назвать по имени. Гермиона, ты лучшее, что есть в Хогвартсе! Прости мою несдержанность. В моей жизни почти не было радостей.

— Северус, больше так не делай! Это неприемлемо! — говорит дрожащим голосом Гермиона, встав со стола. Потом начинает поправлять прическу и вдруг истерически смеется.

— Самым ужасным мне показалось не место поцелуя, а нахождение меня в это время на письменном столе директора! Северус! Ты просто сумасшедший!

Я обхватываю её руками и говорю, сохраняя серьезный тон "а-ля-Снейп":

— Рядом с тобой, любой может сойти с ума безболезненно! Ведь ты образец здравомыслия! Это как закон сохранения здравого смысла в природе. Если где-то его много, то где-то его станет меньше.

— Тогда куда делось наше суммарное здравомыслие, которое должно быть неизменным? — спрашивает Гермиона, тыкаясь в мою грудь лбом: — Кто-то иной его похитил? Я тоже чувствую, что теряю остатки здравого смысла. И, наконец, поцелуй ты уже меня нормально! Как я этого ожидала!

Я целую её в губы, а она виснет у меня на шее. Я придерживаю её за обнажившиеся ягодицы, а она начинает дрожать от возбуждения. С одной стороны, Гермиона моя законная жена, и я имею на нее все права, с другой стороны, неприятно, что она целует Снейпа, которого я сделал героем. Но все же это я? Или не я? А она это она или не она? Что за трудные проблемы ставит перед собой метаморф? Разве я мучился, когда превращался в актера Голливуда, чтобы понравится жене? Нет, дело лишь в моей неприязни к Снейпу. Мне не хочется, чтобы она была со Снейпом.

— А хорошо ли это? — говорю фразу бессмертного Пуговкина, отдышавшись: — Я высосал из тебя немного здравого смысла! И меня мучает совесть. Следовательно, по логике ты должна полностью его утратить.

— Так и есть! — страстно шепчет Гермиона.

— Тогда лучше переместиться в мою комнату, где никто кроме меня не станет свидетелем этого факта компрометирующего старосту гриффиндора, — быстро говорю я и увожу её из директорского кабинета, предварительно спрятав под распределяющей шляпой диадему.

В моей спальне муки совести меня моментально покинули, когда я увидел, как Гермиона снимает мантию, оставаясь в одной шелковой сорочке лишь слегка достающей до киски. Она разбудила во мне внутреннего зверя. Я зарычал и скинул с себя одежду. И мы сплелись телами на несколько часов. Несмотря на девственность и неопытность, Гермиона оказалась знатоком заклинаний для секса. И как снять усталость и как протянуть подольше. Похоже, в девичьих спальнях такие заклинания популярны к изучению.

Ближе к утру я понял, почему не могу найти гримуар. Потому что не спешу! Тут есть дела поинтересней, когда совершеннолетняя любимая спит рядом, чем книжки искать. Есть на что удачу тратить. Нет необходимости спешить обернуться за один-два дня. И что станет с бедной девушкой, когда я уйду, и вернется Сопливус? И погонит её с презрением из спальни? Об этом я не подумал. А почему я должен думать? Они взрослые пусть сами думают. Она сделала свой выбор. А Сопливус сделает свой. Если он такой идиот, что не захочет жить с ней, то... "будет он тогда совсем, мне неинтересен". Хотя, вру. Мне стыдно и чувство ответственности за дальнейшую судьбу этой Герми продолжает беспокоить.

Главное подготовить девушку к грядущей жизни. Зарядить полезными знаниями. И возможностью моего скорого сумасшествия. А я её влюбил в тело Снейпа! Извращение, какое-то. Ненавижу этот пейринг! Сам себя ненавижу! Сука Снейп, счастливчик! Мне таких подарков никто не делал. Прилетела только ворона с ненужными советами. А я ему и геройство, и свободу и девушку в постель! Ему останется только пользоваться! Фиг, ему! Я задержусь, на некоторое время.

Я начал ласкать её грудь. Она вначале потягивалась, потом резко проснулась и начала краснеть, увидев нас голыми.

— Профессор Снейп? Вы меня вчера ничем не опоили? — спросила она, пряча глаза.

— Э-э... Вот так заявление! Гермиона, мы уже перешли на ты, и я не могу в принципе вас опоить, потому что давал обет не вредить ученикам.

— А то, что произошло между нами, обетами не ограничивается?

— Только для несовершеннолетних. Вы уже большая девочка и имеете право на секс. Все законно, так что расслабьтесь. И я для вас Северус.

— Как-то быстро все изменилось... у меня были цели, друзья, принципы,.. и вдруг...

— И вдруг вы полюбили и получили взаимное чувство от меня? Это нормально. Любить нужно и должно. И выбор ваш был свободен. Можете проверить себя на действие приворотов.

— Вы меня тоже на вы зовете? — улыбнулась Гермиона: — Лежа голыми после столь бурной ночи, это нелепо. Я никогда не думала, что это так хорошо, и что я могу быть такой свободной. Если ты меня не опоил, то мои знакомые точно тебя обвинят!

— "Красавица и чудовище"! Это популярный сюжет, — согласился я: — У нас есть и то и другое.

— Твой мерзкий рисунок побледнел, — сказала она, водя пальчиком по татуировке Волди.

— Это значит, что его еще не оживили. Но у них есть вариант использовать змею Нагайну, которая тоже кресстраж. И она где-то там была в замке. Правда, я дал аврорам всю информацию о замке и змее. Может, они с ней справятся. То, что рисунок не исчез, говорит о том, что кресстражи не уничтожены. Даже мы еще не уничтожили диадему.

— Пойдем уничтожим?

— Хорошо, но у нас есть время для дела поинтересней...

— Ты еще не устал? Может тебе поберечь силы? Ты все-таки не мальчик.

— Нужно спешить жить. Умеренность, путь к упущенным возможностям! Я еще слишком остро ощущаю свое счастье от обладания тобой! Хотя скорблю, что тобой обладает столь недостойный субъект как я. Мне бы хотелось быть юным красавцем достойным тебя.

— Чистокровный маг снизошел до грязнокровки, и еще стесняется?

— Я полукровка. И возможно ты тоже. Не исключено, что ты не все тайны своих родителей знаешь. Вдруг твоя мама великая волшебница, как и моя была? Просто скрывает это.

— Ты что-то знаешь? — насторожилась Гермиона, привстав на локоть.

— Нет, просто говорю, что жизнь полна сюрпризов, — сказал я и запустил руку под нее. После чего мы опять ласкали друг друга полчаса всевозможными способами.

— Ты все-таки сумасшедший Северус! Мне пора в душ, — вырвалась Гермиона. Мне тоже, подумал я, и потом еще полчаса ласкал её в душе.

— Я не думала, что в Хогвартсе можно почувствовать себя счастливой! — сказала Гермиона, вырвавшись из душа: — Обычно здесь... трудно. И трудности создаем мы сами. То есть люди.

— Ничего не изменилось! Трудности нам еще создадут, когда сплетня подтвердиться, — уверил я её.

— Плевать! Как можно уничтожить кресстраж? — решительно спросила Гермиона, залезая в платье. Она уже даже забыла про такой предмет туалета как трусики.

— В кабинете директора есть меч, который может это сделать. Он пропитан ядом василиска.

В кабинете директора не оказалось. А шляпа завопила, чтобы из-под нее убрали эту мерзость, пока она сама не стала Воландемортом. Взамен я попросил меч Гриффиндора.

— Только истинный грифиндорец может его получить! — важно сказала шляпа.

— Старосты гриффиндора тебе достаточно? — спросила Гермиона и протянула руку. Шляпа дала ей меч.

— И что теперь? — спросила она.

— Руби диадему!

— Жалко.

— Руби, она все равно испорчена. Осквернена.

Гермиона неумело тюкнула мечом по диадеме. Та звеня покатилась по полу.

— Я не смогла разрубить, — вздохнула Гермиона и нагнулась поднять. Её платье задралось и голая попка выглянула на свет. Я не в силах удержаться схватил её за попку.

— Северус! — возмущенно вскинулась девушка: — Я тебя пораню мечом, если ты будешь меня пугать!

— Оставь эту железку и диадему. Она уже отравлена ядом василиска и скоро разрушится. Лучше посмотри какой замечательный стол. Он так удобен для лежания на нем...

Скоро Гермиона лежала на столе, закинув ноги мне на плечи, а я усиленно делал её и свою жизнь счастливей. Но не задолго до конца вошел Дамблдор и разинув рот уставился на эту картину.

— Одну секунду Директор! — сказал я ему: — Мы сейчас закончим! О! О! Да! Все! Спасибо за терпение!

— Профессор Дамблдор?! — вскинулась Гермиона и встала с моей помощью со стола, быстро оправляя мантию.

— Северус, мальчик мой! Это переходит всякие границы! — изумленно сказал Дамблдор: — Нужно иметь уважение к этому кабинету! И мисс Грейнджер... не ожидал подобного поведения от вас.

— Я вам все объясню! — начал врать я: — Мы только что уничтожали кресстраж Воландеморта. Но оно вызвало заклятье неудержимой похоти. Вам еще повезло, что вы не пришли раньше, а то сами бы приняли участье в оргии.

— И это вы называете везеньем? — хмыкнул Дамблдор: — Я уже и забыл что это такое. Мне не грех лишний раз напомнить. И что за кресстраж?

— Вот он! — опять рискованно нагнулась Гермиона, демонстрируя попку. Дамблдор впился глазами не в диадему, а туда же, куда и я.