Горячее лето пятьдесят третьего

Наше превосходство не национальное, или расовое — оно в социальном развитии. Нам просто необходимо это превосходство наращивать, чтобы показывать миру пример. Главное — Цель. Мы ведь это делаем не с целью порабощения человечества, а наоборот — вытянуть его из векового рабства. И раз уж сегодня нам выпала доля охранять этот мир — передоверить мы ее никому не можем. А вот угля и руды кто угодно накопает.

— Спасибо, Лаврентий Павлович. От классиков мы знаем, что цель оправдывает средства. Но кроме цели, у нас есть совесть коммунистов. А она мне подсказывает, что не все средства хороши. Принимая новую парадигму развития, мы должны сразу продемонстрировать, что не являемся кастой, что наша цель — цель для всех. Любой может стать одним из нас. Я предлагаю обсудить вопрос о привлечении на службу в советской армии и военно-морском флоте иностранных граждан. Естественно, в совершенстве знающих русский язык. А после срочной службы, при получении положительной аттестации, предоставлять им гражданство Советского Союза.

Василевский отреагировал скептически.

— Столько мы не наберем, Константин Константинович.

— Сейчас, сразу — конечно нет. Но объявить об этом мы уже можем. Хоть сколько то, да наберем. Все ж не до пяти лет придется срок срочной службы повысить, а до четырех. Другие предложения есть, товарищи? Николай Герасимович?

— Товарищи, возможно мои слова прозвучат кощунственно, но я предлагаю брать на службу немцев. После той ночи* нет у нас преданней союзников, немецкая молодежь уже целиком наша, и это нужно использовать. Или мы разрешим им свою армию создать?

*британская атака на Рюген закончилась шестью ядерными взрывами на территории Германии

Неожиданно для самого адмирала, его поддержал Судоплатов.

— Немцы сейчас больше наши, чем все остальные. В восточной зоне уже можно начинать призыв. А армию им свою ни в коем случае нельзя позволить иметь.

Василевский внимательно посмотрел сначала на Кузнецова, потом на Судоплатова, наконец повернулся к Рокоссовскому.

— На немцев согласен. В Японии они точно пригодятся. А армия в Европе со временем должна остаться только одна — наша.

— Ладно, товарищи, будущее Европы обсудим в другой раз. Сегодня вне повестки только Япония. Давайте переходить к главной теме заседания.

Основной темой — был, запланированный на седьмое августа, запуск первого искусственного спутника земли. Отчитались 'космонавты' — все по плану, помешать может только стихийное бедствие вроде землетрясения. Доложились о планах. Промышленность уже вышла на производство двух с половиной двигателей РД-107 в месяц и обещает нарастить выпуск вдвое до конца пятилетки. Запуски планировалось производить чуть ли не ежемесячно, и уже к следующему готовили двухступенчатую ракету и спутник с массо-габаритами параметрами, сопоставимыми с, недавно испытанным изделием РДС-6с* с дополнительным блоком управления. И такой пуск готовили уже на конец августа — начало сентября. Впечатлились все, даже прежде равнодушный к космосу Судоплатов.

*водородная бомба

— И насколько точно такая штука в цель на земле попадет?

— Испытания еще не проводились, но расчеты показывают, что на радиомаяк должна быть точность в радиусе тридцати метров.

— Товарищи! В космос больше никого выпускать нельзя! Категорически! Любой ценой!

* * *

30 июля 1953 года. Канада, Эдмонтон. Конференция новых государств Северной Америки.

Командующий Четырнадцатой ударной армией, генерал-полковник, Герой Советского Союза и Республики Аляска, Николай Николаевич Олешев откровенно скучал. Перед началом этой конференции, правительственным указом, он был назначен генерал-губернатором Канады и официальным представителем СССР, с правом подписать итоговый протокол, если таковой в итоге возникнет. 'Но лучше бы он не возникал.' Так сказал ему в личном телефонном разговоре Верховный Главнокомандующий. Но он и так не возникал, без всякого на то воздействия Советского Полпреда. Американцы увлеченно ругались друг с другом и во всей этой ругани не было почти ничего интересного. Разве что иногда попадались интересные фразеологические обороты, некоторые из которых Олешев даже записал на память.

Сэр Грининг не подкачал. На правах хозяина конференции, он поставил первый вопрос повестки дня — сначала нужно произвести честный раздел золотого запаса Форт-Нокса, а потом уже обсуждать зарубежную собственность бывшего государства САСШ. Ругань продолжалась уже третий день, а до Панамского канала еще так и не дошли. Президент Аляски одним вопросом перевел с себя из главного ответчика в одного из истцов, а отдуваться пришлось, приехавшему требовать контроля над каналом — верховному правителю новых САСШ, генералу Дугласу Макартуру.

Олешев американскому коллеге иногда даже сочувствовал, логику его действий он вполне понимал, а обстоятельства для того сложились, что называется — врагу не пожелаешь, но сочувствовал ему только он один. Даже сэр Грининг, по природе своей человек очень добрый, Макартура искренне считал злодеем. Причем, по мнению Олешева, из-за сущей ерунды. Ну приказал тот допросить Никсона и его сообщников с применением методов быстрого получения достоверной информации, и что из этого? Информация то ведь достоверная, следствием все показания уже подтверждаются. Вчера, после ужина, Олешев попытался донести до своего нового друга мотивацию поступков Макартура, но встретил глухое неприятие, казалось бы железной логики. Для сэра Грининга, Макартур был просто опасным преступником. А в то, что на месте Макартура и сам Олешев скорее всего поступал бы точно так же, старик отказался верить напрочь.

Олешев скучал. Наступление Четырнадцатой ударной остановили еще две недели назад, по каким-то политическим расчетам, причем приказали имитировать отказ техники, отставание тылов и диверсии на собственных коммуникациях. А между тем, Кубинская Армия, что бы это на самом деле не значило, вчера приняла капитуляцию гарнизона британцев на Ямайке. Армия Риджуэя взяла Манчестер, а еще одна, возникшая чудесным образом армия — Ирландская, освободила Белфаст и уже готовит десант на Большой остров. Правда, там вся армия с полторы дивизии, но и они ведь откуда-то взялись. Словом, вокруг кипела и бурлила интересная жизнь, и только у него опять унылая дипломатическая работа. 'О! Наконец-то! Обед. Эх... А ведь можно было уже в Монреале обедать...'

Обедать генерал-полковник Олешев ходил к себе в штаб, благо ходить было всего через дорогу. Туда же ходили и, участвующие в экономической части конференции — министр Внешней торговли Иван Григорьевич Кабанов и председатель правления Госбанка Василий Федорович Попов. Нередко к ним подключался и Грининг, но сегодня у него был протокольный обед с президентом КЮША, адмиралом Маккормиком. На этот раз гостя привели гражданские. Кто-то из делегации северян. К прошедшему к умывальнику Олешеву присоединился особист.

— Что там за буржуй, Петрович?

— Министр торговли САСШ, мистер Майкл ОЛири. Допуск — 'Синий-Гамма', Николай Николаевич.

Олешев аж присвистнул от удивления. У Грининга был 'Желтый-Бетта'. 'Синий-Гамма' — это уже доступ уровня командира полка, или капитана корабля. Советских полка и корабля, а тут какой-то американский торгаш.

— Ты ничего не перепутал, Паша?

— Обижаете, Николай Николаевич, — генерал-майор Семенов вытер руки, достал из кармана бланк формы 'Черчилль капут!' и протянул Олешеву, — Гэбэшный хлопчик.

— Шустро работают. Ну пойдем, познакомимся с товарищем буржуйским министром. Не зря же его нам засветили.

Олешев обратился к гостю по-русски.

— Здравия желаю, товарищ министр.

— Ne mogu znat, vashe vysokoprevoskhoditelstvo! — довольно бодро, хоть и с жутким акцентом отпасовал обратно Майкл ОЛири, — Больше я по-русски ничего не умею, господин генерал

— Кто вас научил этой фразе, мистер?

— Мой компаньон, милейший и очень эрудированный человек. Я знал, что встречусь с вами и просил научить меня правильно приветствовать русского генерала, — увидев, что русские заулыбались, ОЛири несколько растерялся, — Что-то не так, господа?

— Да нет, мистер ОЛири, по смыслу все так. У вашего компаньона очень тонкое чувство юмора. Это он надо мной подшутил. Вероятно, у вас есть дело именно ко мне, раз вы к этому готовились?

— Да, господин генерал. Я хочу просить лично вашей рекомендации моей скромной персоны в частном порядке президенту Республики Аляска. В частном порядке я являюсь председателем правления Пенсильвания Инвест Финанс Холдинга и имею частный интерес в переводе некоторых активов под юрисдикцию Аляски.

— А ваш остроумный партнер, он по своим каналом не мог вас рекомендовать?

— Он мне и посоветовал просить именно вашей рекомендации.

— Он у вас не только остроумный, но еще и наглый, мистер ОЛири. Я должен понимать, о чем прошу Гардинга. Что это за активы?

— Вы знаете, что такое телевидение, господин генерал?

— Разумеется, мистер. У вас ко мне еще много дурацких вопросов?

— Ни в коем случае не хотел вас обидеть, господин генерал. Телевидение — это будущее. Телевидение когда-то заменит собой кино, театр и все прочие сценические шоу. Так вот, той компании, которую бы я хотел перевести на Аляску, принадлежат все патенты на производство приемников и передатчиков в системе NTSC Это цветное телевидение. Цветная картинка очень хорошего качества. Мой партнер считает, что начинать такое вещание нужно именно в Советском Союзе. А из Аляски с вами будет гораздо удобнее работать. Здесь того и гляди, начнется новая 'охота на ведьм'...

* * *

Глава девятая.

1 августа 1953 года. Окрестности Монреаля.

Сэр Уинстон Черчилль, премьер-министр Великобритании и Верховный Главнокомандующий, неторопливо шел вдоль строя последнего войска Империи, иногда останавливаясь и заглядывая своим бойцам в глаза. Именно своим, потому что он лично решил вести их в бой, наплевав на все приказы королевы. Разумеется, этот бой будет для него и для всей Империи последним, и ни единого шанса в нем победить у Британии нет. Черчилль заглядывал в глаза и видел в них только страх. 'Мясо. Они все здесь из страха перед русскими. Учуяв волка, глупые бараны сбились в кучу.'

Это последнее войско Империи ему собрали именно русские. Именно русские старательно раздували патриотический ажиотаж, созданием у канадцев совершенно искаженной картины происходящего. На самом деле в тылу русской армии не было никакой партизанской войны, а из Австралии и Южной Африки не спешили на помощь десятки дивизий.

На самом деле, и в Австралии, и в Южно-Африканском Союзе теперь если и собирали вооруженные отряды, то только для отпора, размножившимся в невероятных количествах, бандам мародеров. И там и там плевать хотели и на Канаду, и на Великобританию, и на королеву. Но русские распространяют лживые новости с целью собрать в кучу все вот это отребье, когда-то служившее Гитлеру. Что это игра русских, сэр Уинстон нисколько не сомневался, мало ли что эти новости были не из 'Правды', а из американских газет. Те продажные шлюхи за русский рубль и про родную маму что угодно напишут.

Русский рубль — сейчас самое надежное средство сберечь капитал даже в бывших САСШ, не говоря уже про британскую часть Канады. В Штатах банки начали открывать счета для клиентов в рублях. Проценты предлагают мизерные, зато курс рубля постоянно растет ко всем их местечковым долларам. Впрочем, по отношению к доллару канадскому, рубль растет еще быстрее, а на черном рынке — это сейчас самый популярный товар. Все хотят купить советский рубль, а цены на прочие товары устанавливаются из сегодняшнего курса рубля. С недавних пор, курс стал меняться дважды в день, и бороться с этим бесполезно. Бороться уже в принципе бесполезно, но капитуляцию пусть подписывает кто-нибудь другой.

Сэр Уинстон Черчилль, лорд Мальборо, решил принять смерть на поле боя, возглавляя последнюю атаку Империи. Последнюю, ибо здесь собраны последние силы. 'Мясо, которому предстоит сдохнуть на подходах к линии русской обороны под Оттавой. Ближе пятидесяти метров мы не подойдем...'

Несомненно, что после победы, русские устроят трибунал вроде Нюрнбергского, и никакого другого приговора, кроме как 'Повесить за шею.' Черчилль для себя не ждал. Может его смерть хоть немного поможет остальным, у них появится шанс абсолютно все валить на него. Хотя, какой там шанс.... Смерть Гитлера никому не помогла. А кто теперь Гитлер, по сравнению с ним? Мелкий негодяй, по сравнению с настоящим злодеем. Черчилль остановился и взглянул в глаза совсем молодому пареньку и увидел в них фанатичный восторг.

— Как твое имя, рядовой?

— Кристофер Джонсон, сэр!

Черчилль повернулся к своему секретарю, исполняющему теперь обязанности адъютанта.

— Этого в отряд сто один*, Стюарт.

*здесь охрана королевы

— Есть, сэр!

* * *

4 августа 1953 года. Ямайка. Военный аэродром неподалеку от Кингстона.

Эрнст Хемингуэй закончил укладывать парашют и посмотрел на инструктора.

— Не плохо, Гринго. Сделаешь ночной прыжок, и я доложу Че о твоей готовности.

Сегодня был его третий прыжок за неделю, а кроме них, Хемингуэй успел освоить автомат Калашников, ручной пулемет Дегтярева, сделать марш-бросок с полной выкладкой через джунгли, съесть сырую змею и, при этом, не выпить за всю неделю ни капли алкоголя. Но за эти мучения он получил от Че обещание, что впредь будет находится рядом с ним и тот наконец дал ему первое интервью. Разумеется, этот материал вышел на первой полосе 'Правды', а после его перепечатали, или сослались абсолютно все мировые издания. Еще бы, интервью с Команданте Коминтерна, который возникнув из ниоткуда всего две недели назад, успел уже освободить от империалистов Кубу и Ямайку, отметил в своем еженедельном обзоре Сам Сталин! Сам Сталин сказал, что Хемингуэй отлично раскрыл публике Эрнесто 'Че' Гевару, именно таким его товарищ Сталин и знает. А ведь сам Че про знакомство со Сталиным в первом интервью ничего не сказал. Ну, ничего, готовность свою не отстать от Че и получить второе интервью он скоро подтвердит. Осталось сделать ночной прыжок.

Хемингуэй еще не знал, что 'Старик и море' выдвинут на соискание Нобелевской премии по литературе, а товарищ Сталин уже начал писать рецензию на его 'По ком бьет набат'*, ту самую рецензию, с которой и завяжется их диалог, впоследствии изданный миллионными тиражами и переведенный на все языки мира, а его самого сделает общепризнанным журналистом номер один двадцатого века, дать интервью которому будет считаться принятием в 'высшую лигу' даже для глав государств. Он просто помнил, что 'Главное книга!', которая еще не написана, но которая уже изменила его судьбу. Осталось сделать ночной прыжок и можно будет наконец промочить горло.

*По кому звонит колокол

— Сегодня прыгнем, Камилло?

— Сегодня вряд ли, к ночи обещают грозу, но на всякий случай — будь готов!

— Всегда готов! Спасибо тебе, Камилло. Душевно мне с тобой. А Начо все время злился.

— Дурак ты, Гринго. Начо из тех, кто еще в России готовил Че, Фиделя и Рауля, и то, что он тебя опекал — для тебя большая честь. А для меня наоборот — большая честь опекать тебя.