Минут через тридцать нашего бесконечного путешествия к "ближайшему поселению" я уже подумывал вернуть Лене ее сумку с железом и "железом", а то она что-то неприлично бодрая. Сумка, а не Лена. То есть... У-у!

Не знаю, чего я ожидал увидеть, но поселение малого народа меня неприятно поразило. Я даже подумал, что так нельзя. Нельзя вот этих круглых дверей в склонах невысоких холмов. И ажурных лесенок между там и сям растущими деревьями — нельзя. И красивых домиков в кронах все тех же деревьев — нельзя. У меня словно украли сказку. Сказку, в которой только и могли существовать круглые двери в склонах холмов и красивые домики на деревьях. Все. Забудь, Кирил. Это существует на самом деле. Сказок не бывает. Передавай привет Деду Морозу.

Поэтому на радужным всполохом подлетевшую к нам крохотную фейку я, в отличие от Лены, никак не отреагировал. Так, покосился и дальше пошел.

— Кирил! — вдруг окликнула меня Лена.

Я притормозил и обернулся:

— Чего?

— Что ты ей сделал?! — звенящим голосом спросила Лена.

— Кому что сделал? — недовольно буркнул я.

— ЕЙ!

Лена сделала шаг в сторону, и я увидел зависшую в воздухе фейку. Огромные (для такой крохи, конечно) глаза полны слез, губки дрожат, кулачки прижаты к груди. Только прозрачные крылья за спиной молотят воздух со страшной силой, сливаясь в призрачную полусферу.

— Да я ее в первый раз вижу! — ляпнул я, на что фейка на мгновение словно застыла (даже крылья замерли), а потом уронила руки, некрасиво открыла рот и заревела.

Честно признаюсь: я растерялся. Никогда не умел успокаивать плачущих женщин. (А фейка, судя по очертаниям фигурки, далеко не ребенок.) Если начинал суетиться и бормотать разные успокоительные слова, мне говорили: "Просто сядь рядом и обними меня. Молча." Если же я "просто садился рядом и молча обнимал"... Угу. "Ты какой-то бесчувственный, Кирил. Хоть бы слово сказал!" О! Вспомним Амалию! Как она сформулировала? "Тортики тоже работают"?

Открыв съестную сумку, я вытащил огромную, чуть не в рост фейки, шоколадную конфету и протянул рыдающей малышке:

— Конфетку хочешь? Бери.

Фейка моментально умолкла, вытерла кулачками горькие слезки и с негодованием уставилась на меня:

— Ты дурак, Клах? Ты меня с грузовым дирижаблем не перепутал? Я же грохнусь с ней.

— Скажи, куда отнести, — я пожал плечами, — Отнесу. Мне не трудно.

Фейка подлетела поближе и искательно заглянула мне в глаза:

— Ты меня совсем-совсем не узнал?

— Нет, — я виновато помотал головой.

Фейка на мгновение задумалась и скомандовала:

— Ладонь подставь. Да не эту! Левую.

Спикировав на подставленную ладонь, фейка неожиданно упала навзничь, широко раскинув руки и крылья, и закрыла глаза. Голова безжизненно склонилась набок.

— А сейчас? — спросила фейка, выдержав "мхатовскую" паузу.

— М-м... вываливать язык было уже перебором, — позволил я себе критическое замечание.

— Это для достоверности образа, — снисходительно пояснила фейка, вставая.

— Мои театральные знакомые такую "достоверность" называют "нАигрыш".

— Ой, да что б они понимали в современных тенденциях развития актерского мастерства и выразительных средств! — возмутилась фейка и вернулась к изначальному вопросу, — Так ты меня узнал или нет?

— Узнал. Я тебя выносил из контейнера.

— Из Контейнера Смерти! — фейка, акцентируя, воздела указательный палец, — И ты меня вынес Самой Первой!

— И?

— Самой! Первой!

— И что? — не понял я претензии, — Я теперь на тебе жениться, что ли, должен?

— Дурак! — фыркнула фейка и добавила, — С тебя еще одна конфета.

— А! Понял! На тебе теперь "долг жизни" и ты хочешь стать моим фамилиаром?

— Полный дурак! — припечатала фейка, — Две конфеты.

— Почему это две?

— За "долг" и "фамилиара".

Теперь возмутился я:

— А почему ты не хочешь стать моим фамилиаром?

— Потому что твоя фамилия Клах, а не Дулепа! — непонятно ответила мелкая.

— Что еще за "дулепа" такая?

— Не такая, а такой! Дулепа, он такой!.. Такой!..

— Какой? — ревниво спросил я.

— Не стоит тебе этого знать, Клах, — с сочувствием сказала фейка, — Меньше завидовать будешь... Ну, еще версии есть или я полетела?

— Ну, не прилетела же ты, чтобы просто сказать "благодарю" и поцеловать спасителя?

— Дурак, — буркнула фейка, покраснев, — А если и так? Что? Уворачиваться будешь?

— Не буду, — разулыбался я и поднес ладонь с фейкой к лицу, — Целуй, — и глаза закрыл.

Фейка недолго постояла на ладони, а потом взлетела. Почувствовав веками легкий ветерок от крыльев феи, я приоткрыл глаза. Девушка зависла напротив лица, полуприсев в воздухе, и, прижав ладошки к щечкам, с умилением рассматривала меня.

— Чего не целуешь? — поторопил я ее.

Фейка вздрогнула и телепортировалась спиной вперед на пару метров.

— Не будешь целовать? — с ехидством поинтересовался я.

— Буду. Вот найду местечко почище и без щетины и поцелую... Глаза закрыл!

Опять моих век коснулся ветерок, а через мгновение что-то невесомо нежное — кончика носа. И... я словно радугу проглотил — такое вот удивительное ощущение в душе и теле. Все-таки "поцелуй феи" — это нечто!

Блаженно улыбаясь, я открыл глаза.

— Не забудь принести мои конфеты, Клах, — сурово насупив брови, напомнила малявка и рванула прочь, но вдруг остановилась, развернулась и вытянула в мою сторону руку, — Должжоок! — сипло провыла фейка, шевеля скрюченными пальчиками.

Я расхохотался. Довольная произведенным эффектом фейка раскланялась и унеслась по своим фейковым делам.

— Меня Люся зовут, если по-вашему. Мог бы и сам спросить! — крикнула она издалека.

— Киириил! — раздалось у меня за спиной.

Я вздрогнул.

— Кириил... а что за... контейнер... смерти... такой?.. А?

— Лена, я же просил: не делай паузы между словами.

— Но мне ведь интересно, — наивно захлопала ресницами аспирантка.

Я закатил глаза (или "возвел очи горе"): вот что с ней делать?

В итоге, никаких подробностей про "Контейнер Смерти" я Лене не рассказал. Более того, попросил ее не выспрашивать об этом у других. Пока не выспрашивать.

— Дело в том, что я, Лана и Стас дали слово молчать о некоторых событиях. Не вечно, — упредил я Ленин вопрос, — Хотя бы месяц.

И ведь не соврал. Правда, Влодек Весневский, которому, дожидаясь окончания лечения Стаса, я выложил все и с подробностями (ну, почти все), никаких клятв/обещаний с нас не потребовал. Он вообще ничего не требовал и даже не просил. Так, намекнул, что было бы неплохо, если бы на первых порах никто, кроме непосредственных участников и императорской следственной бригады... Угу. Когда подобные "намеки" слышишь от сына императора, то как-то и мысли не возникает потребовать оформить намек в виде письменного указа с гербовой печатью и подпиской о неразглашении. И, судя по тому, что Фроя, Хельги и Улва тихо-незаметно уехали обратно в Стокгольм, им тоже были сделаны аналогичные "намеки". А ведь шведки должны быть гораздо более законопослушными, чем, например, Стас или Лана. Про меня и речи нет: я при любом раскладе не собирался обращаться в полицию. Не выработался у меня этот, наверное, полезный условный рефлекс. Но посмотрим на их поведение — это я здешних полицаев имею в виду.

Однако кое-какая дополнительная информация у меня появилась. Сначала, при знакомстве со списком университетского начальства, глаз зацепился за совпадение фамилий руководителя охранной службы (контролирующей, в том числе, и проезд в заказник и на опытовую станцию) и проректора по АХЧ (административно-хозяйственной части). Потом из услышанных в разных местах обрывков разговоров узнал, что "для поисков внезапно пропавшего сына проректора приехали дознаватели из самой Варшавы, потому что местным нет доверия" и "так и знал, что рано или поздно он допрыгается". "Он", как я понял, это сын проректора, чье лицо мне оказалось очень знакомо, как и лицо его заместительницы...

И зачем бы мне потребовалось втягивать Лену в эту грязную историю? Да я бы в любом случае не стал ничего рассказывать. Потому, извини, Лена, но придется твоему любопытству немного поголодать... Кстати!

Под проживание нам выделили небольшой уютный домик об одной комнате и с верандой. Не на дереве, как я боялся, и не в холме, как я отчасти надеялся. Просто домик на отшибе. На излучине неширокой спокойной речки. Впрочем, тут всё кругом было спокойным... кроме...

— КЛАХ!!! — донесся со двора яростный писк, — ВЫХОДИ!!!

— Подлый трус! — ухмыльнувшись, дополнил я текст до каноничного.

— Тебя зовут, — едким тоном подтвердила очевидное все-таки обидевшаяся Лена, — Ты просто удивительно популярен. В ЭТОМ мире.

— Угу. Я такой... Лена, у тебя, случайно, дихлофоса нет?

— Дихло... чего?

— Или средства от комаров какого-нибудь. С брызгалкой.

— Зачем тебе?

Я отошел от окна, в которое осторожно выглядывал.

— Да там местные парни в количестве трех штук на разборки прилетели. Наверное, им не понравилось, что "их девчонка" с пришлым целуется.

Лена сначала удивленно изогнула бровь (И когда успела заметить, что меня такое раздражает? Впрочем, у женщин это быстро получается.), но тут же хихикнула и подскочила к освободившемуся окну. Осторожно отодвинула краешек занавески...

— В щель надо смотреть! — опоздал я с советом.

"Местные", разумеется, заметили колыхание ткани.

— Что ты там выглядывашь?! Выходи на улку, Клах! Поговорить трэба!

— Лена, так у тебя есть дихло... средство от комаров? Или артефакт какой-нибудь с похожим действием?

— М-м... это как-то нечестно будет, Кирил. Я у них в руках никакого оружия не вижу.

— И что?

— Хотя, феям в СВОЕМ мире оно не очень-то и нужно. Они и без того...

— А я о чем, Лена?!

— КЛАХ!!! — повторился вызов на пацанский разговор, но потребовать моего "выхода" ревнивцы не успели.

— ЭТО ЧТО ЗА СБОРИЩЕ?! — раздался знакомый возмущенный голос.

Мы с Леной синхронно бросились к окну и ожидаемо столкнулись лбами. Потирая зародыши шишек, откинули занавеску: таиться смысла больше не было.

— Те же и Люся, — прокомментировал я увиденное.

— Люся и те же, — правильно расставила приоритеты Лена.

— Вы что? Меня своей собственностью считаете?!

— Келюсиваминаюэль! Мы...

— МЕНЯ ЗОВУТ ЛЮСЯ!!!

— Уродское имя, — неосторожно буркнул кто-то из троицы.

— ЧТО?! Уродское, значит? А, может, и я, по-вашему, уродина?!

— Ух, она им сейчас!.. — восторженно прошептала Лена.

А я забеспокоился. Мне же конфет не хватит расплатиться. За помощь.

И поспешил во двор.

Не успел.

— И ЧТОБ БОЛЬШЕ НИКОГДА!!! — напутствовала улепетывающих горе-ухажеров разъяренная малявка.

Мне оставалось только остановиться в дверях и наградить победительницу заслуженными аплодисментами. (Вдруг ей этого будет достаточно, и она не потребует более материальных наград?) Через мгновение, выпихнув меня из дома, ко мне присоединилась Лена.

Люся гордо поклонилась и, приняв подобающую позу, заявила:

— И так будет с каждым, кто покусится!

— Покусится на что? — не понял я.

— На мою свободу. На мое священное право изъявлять свои чувства тогда и в такой форме, когда и в какой форме я захочу их изъявить!

— Это из пьесы? — догадался я.

— Да, — смутилась фейка, — Понравилось?

— На мой взгляд, паф...

Я хотел сказать "пафосу многовато", но острый ленин кулачок посоветовал моей левой почке внести коррективы.

— На мой взгляд, потрясающе!

Люся слегка покраснела от похвалы и скромно сменила тему:

— Видали, как я их?!

— Эпично! — признался я, — Заодно и порепетировала.

Остаться на чаепитие Люся отказалась. Ну, нет, так нет. Мне больше достанется.

— Ты особо не напирайся, Клах, — предупредила фейка, правильно прочитав мою мимику. — Подожди вечера.

— А что у нас вечером?

— Сюпри... секрет!

Люся снова унеслась вдаль, а мы с Леной вернулись в дом. Вечерний сюрприз — это, конечно, здорово, но пара бутербродиков с копченым мяском "здесь и сейчас" — тоже неплохо.

После скромного перекуса, Лена достала ноутбук, решив немного поработать, пока есть время.

— Лена, можно тебя отвлечь на минуту? — я понадеялся, что настроение у Лены улучшилось, и она не отфутболит меня с моими вопросами.

— Можно.

— Что за пластины ты вынула из сканера?

— Эти? — Лена вытащила железяки из сумки.

— Угу.

— Это, собственно и есть сканер. Артефакт излучателя и приемника, — Лена поочередно продемонстрировала мне пластины, на мой взгляд, мало чем отличающиеся друг от друга. — Это уже третий рабочий вариант, но еще не до конца отлаженный. Поэтому мы использовали нержавеющую сталь, а не, скажем, титан. Ты поэтому спросил?

— Гхм!.. Не совсем... А почему металл, почему не кристалл какой-нибудь? — в читанных мною книжках артефакты обычно делали с использованием кристаллов.

Лена удивленно воззрилась на меня:

— Кирил, ты серьезно меня это спрашиваешь или шутишь? Это же в школе проходят!.. Наверное, тебе все-таки повредили память. Извини. Ты был прав.

— Не извиняйся, Лена. Это же не твоя вина. Так почему не кристалл? Прости, что такую глупость спрашиваю...

— У кристаллов жесткая структура, — Ленин голос приобрел некие размеренные лекторские интонации, — Поэтому прописать в них последовательность эфирных воздействий очень трудно. Практически невозможно. Зато для этого очень подходят аморфные и полуаморфные вещества: металлы, пластмассы или то же стекло. Однако следует учитывать, что коэффициент полезного действия любого артефакта меньше единицы и часть эфирной энергии превращается в тепловую.

— То есть, плохо сделанный артефакт может расплавиться?

— Любой артефакт рано или поздно вырабатывает свой ресурс.

— Ага, понятно, то есть, финальную версию сканера ты сделаешь из титановой пластины, потому что... Ага, понятно. А вольфрам или молибден?

— Ты миллионер, Кирил?

— Пока нет, а что? А-а!

Лена улыбнулась и робко покосилась на раскрытый ноутбук, но у меня еще была куча вопросов. Например, о тех же кристаллах. Ведь есть, насколько я помню, технологии выращивания кристаллов с заданными свойствами. Как с ними дела обстоят? А то, что кристаллы все-таки используют, говорит и наличие в нашем универе отдельной кафедры кристаллографии.

Однако среди всего сонма незаданных вопросов было несколько особенно животрепещущих.

— Лена, а кто такие "хранители" и их "дублеры"?

Девушка удивленно (в который раз!) посмотрела на меня, а потом как-то неловко отвела глаза и немного ссутулилась, из чего я заключил, что сейчас услышу не самые приятные вещи.

— Ле-ен! — окликнул я продолжающую молчать сослуживицу, — Если не хочешь отвечать — не отвечай. У кого-нибудь другого спрошу.

— Да нет, Кирил, я скажу. Просто... ты действительно не помнишь про хранителей?

— Абсолютно по нулям. Извини.

— Ну вот, теперь ты каждые пять секунд извиняешься!

— Я больше не буду. Извини.