Новатерра-2. Часть 1. Целитель

Вы можете назвать хотя бы одного алжирца — призёра в санном спорте или биатлоне? Азербайджанца — ловкого охотника на кенгуру? Бравого адмирала ВМС Афганистана? Можно ли выпестовать на 'полянах' полуострова Ямал футбольный клуб класса мадридского 'Реала'? Разве что сдуру, да и то — получится ли? Как с кукурузой в том же регионе бывшего Союза ССР при памятном Генсеке-волюнтаристе... Давайте культивировать хлопок и рис в залитой 'щедрым' местным солнцем Ленинградской области, строить авианосцы где-нибудь под Оренбургом, а клюкву собирать на кочковатых торфяных болотах Ставрополья. Как только соберём, осушим их к чёртовой матери! Зачем? Да пусть себе... Нам всё подвластно, мы — цари Природы! Реки, что миллионы лет уже текут через Сибирь в бассейны северных морей, поворотим в Индийский океан, пускай ему тоже достанется. Выведем крыс цвета хаки, которые бы пожирали серых крыс, которые некогда пожрали чёрных крыс, а сейчас — мерзавки! — пожирают наши крупы. Изменим генокод картофеля! А тот, будучи съеденным, изменит наш... Ценой неисчислимых трат и героических усилий космонавтов создадим колонию на Марсе, перекопаем красную планету в поисках следов воды и вдруг найдём Такое, что... Мы, Homo Sapiens, нравится нам это или нет, не более чем животные класса млекопитающих, наделённые отвлечённым мышлением, речью и способностью к коллективному труду с использованием специально изготовленных орудий. Мы слабы — можем выживать лишь в строго определённом диапазоне температур, давления и химического состава окружающей среды. Мы существуем как люди разумные, пытающиеся объективно осмыслить самое себя, не более четырех-пяти тысячелетий — ничтожно малый, по вселенским меркам, промежуток времени. Мы очень мало знаем о Природе и самих себе, не знаем даже точно, кто Она нам — вправду Мать или, не приведи Отец, завистливая Мачеха. А то и вообще Соседка. Вдруг она лишь болеет человечеством, как мы болеем скарлатиной или коклюшем! Да, собственно, и любящая мать порой способна врезать детушкам по щедрой оплеухе. Ну, а нас пока что терпит. Мы до сих пор ещё не получали с большой буквы...

Между тем наши предки относились к Ней куда более осторожно, нежно и заботливо, как к Матушке, и уж никак не мнили себя потрясателями Бытия. К Природе аккуратно приспосабливались. Свой жизненный уклад выстраивали так, как диктовали им рельеф, погода, почвы, местоположение страны на карте, водные ресурсы, растительность, количество и качество зверья. А не устраивала география, зловредно не давая строить базис экономики, — переселялись. Скажем, вандалы из сегодняшней Финляндии ушли на север (не спешите удивляться!) Африки. Протоболгары — с Волги на Дунай. Народец хунну из Китая, объединившись с уграми, что жили близ Уральских гор, в союз племен, известный нам как гунны, дотопал во главе с Аттилой аж до Каталаунских полей (ныне Шалон-сюр-Марн во Франции). Кто опоздал с переселением, не пожелал съезжать или же перебрался не туда, куда хотел, старались приспособиться по-своему. Одни, как, например, восточные славяне, с их огромной, никому особенно не нужной территорией, чудовищными зимами и дохлыми суглинками, — через переложное земледелие. Другие — через кочевое скотоводство. А кто-то с саблей и мушкетом ловил удачу на морях, внося свой вклад в развитие и становление цивилизации. Как говорится, каждому — своё... Отличные ребята эти флибустьеры, тысяча чертей! В Карибском море, лет четыреста назад. Зато сегодня в Северском Донце — ну совершенно не в пи...! То есть не вписываются ни коим образом. Ох, хоть бы пронесло на первый раз в этом походе! В смысле — миновало...

...Между тем минуло уже больше часа, и за бортом пока что ровным счётом ничего не изменилось. Всё те же плавни, те же камыши, тот же песок на правом траверзе, те же леса, те же клочки лугов, то же безлюдье... Разве что солнышко после грозы палило так, будто собралось вечером навеки убежать за окоём. Лётчик, зажав в коленях автомат, пускал кольцами сигаретный дым вдоль фальшборта. Ты ж погляди, умеет! Что-то не замечалось ранее за ним пристрастия к 'траве никоциане'. Нервишки, Пашенька, нервишки!.. Серёга Богачёв, брезгливо отложив АКМС, до блеска начищал нержавеющую сталь револьвера. Константин с отрешённым видом методично загонял трассеры в ленты к пулемету — стрелял дозорный чаще от бедра и корректировал огонь по видимому направлению полёта пуль. Кучинский, как заправский мазохист, терзал щетину на сухом морщинистом лице один Бог весть где раздобытой чудо-бритвой, заводившейся подобно старому-престарому будильнику. Бунчужный Данилян ползал на четвереньках по настилу, с грохотом волоча пёс знает для чего ему, далёкому от ратных дел, понадобившийся ручной противотанковый гранатомёт.

— Что ищешь, Коля-джан? — негромко спросил его гетман.

— Да 'флэшку', мать её!.. Ну, этот, флэш-драйв. Куда-то завалился, не могу найти. Пять минут назад держал в руках, глухт куным!

— Что за выражения?! И плюнь ты на него, вернёмся — новый соберёшь!

Карапет поперхнулся смехом, сделал вид, будто закашлялся, и, более не развивая тему 'флэшки', продолжил свой ползуче-поисковый путь. А гетман призадумался уже на тему пресловутого флэш-драйва. Будучи мальчиком достаточно способным, он в школе ещё овладел английским языком на твёрдую 'пятёрку', а за год службы на Балканах, постоянно контактируя с американцами и европейцами, довёл свои познания до совершенства. Правда, без практики во второй жизни подзабыл. Однако даже здесь, сейчас, навскидку мог привести с десяток вариантов перевода слова 'flash' — сверкающий, молниеносный, внезапный, вспыхнувший, сверхскоростной, кричащий и тому подобное, даже поддельный и фальшивый. Даже, если прибавить '...-house', то — притон, 'малина'. А если окончание '...er', то — эксгибиционист. Примерно то же самое и с 'drive': езда, водить, гонимый, наносной, напускной, управляемый, приводной... Мог, если поднапрячь фантазию, объединить два этих термина в некий таинственный объект, например, 'вспыхнувший притон' или 'кричащий эксгибиционист'. Только при чём здесь Карапет?! Кого, вернее, Что такое маленькое, с ягоду-'малину', он пять минут назад ещё держал в руках, да по халатности просра... ну, в смысле, потерял? Ведь не внезапного же извращенца, фальшиво вспыхнувшего от поддельного стыда! Такая получается с утра езда: то прячься в рубке от молниеносных вспышек, то размышляй до синевы в сверкающих очах над всякими поддельными поделками бунчужного! Надо бы вечером — если, конечно, доживём до вечера! — спросить Али...

— ...на Анатольевна! — донёсся с буксира насмешливый голос Дока Шаталина. — Не будете ли столь любезны пригнуть свою прелестную головку?

— А то снег в башка попадёт, совсем мёртвый будешь, — механически пробормотал гетман.

Когда же он, отбросив мысль о непонятной 'флэшке', молниеносно обернулся к люку, ведущему в малый передний трюм, внезапно напоролся на глаза жены, сверкающие искорками дьявольского любопытства, плохо скрываемого за фальшивой, напускной обеспокоенностью.

— А ну, блин, пошла отсюда! — рявкнул он, добавив шёпотом. — Молниеносно.

И пошла она, матом гонима...

А в левом ухе гетмана вдруг зажужжал динамик.

— Господин полковник казачьих войск, разрешите обратиться? Рядовой Кожелупенко...

— Славочка, ты — не на строевом смотре! Что случилось?

— Тут, эта... как его... значить, прямо по курсу справа на берегу два мужика чего-то роблют, не пойму...

— Прямо по курсу катера! — заорал во всю глотку, будто потерпевший, Пётр Степанович.

Гетман вскочил. Всё, начинается! Метрах в четырехстах от них против течения навстречу 'Каравелле' летели в рассыпном строю три ходких яла с мощными моторами на кормовой подвеске. А много ближе их, на правом берегу по ходу баржи, двое здоровенных обормотов с помощью лебёдки на станине в завидном темпе выбирали из воды стальной паромный трос. 'Перекрывают реку, сволочи!' — успел подумать гетман.

— Володя! — проорал он снайперу Цепованному. — Цель прямо на час! Бей!

В этот момент над головами путешественников просвистели пули, а через миг загрохотали очереди с лодок. Обрезы в основном у них, да, уважаемый Петро Степаныч?! Вон, погляди, как поливают из обрезов-то!..

Шкипер будто услышал мысли гетмана, во всяком случае, ответил, пусть и не по теме огнестрельного оружия.

— Товарищ полковник, трос почти выбран, днище пропорем, у нас снизу одна жестянка ржавая!

— Тормози! — глупо брякнул гетман по запарке, однако, вовремя сообразив, поправился. — Стоп, машина! Реверс перекинь! Малый назад! Бабы, наверх! Носовые, огонь по катерам! Коля, 'Муху' мне!

Неистово взревели впереди, на баке, автоматы Грека и Архипова. Данилян бросил гетману трубу гранатомёта, тот мигом перевёл его в боевое положение и, стоя на одном колене за чугунной тумбой швартового кнехта, быстро, но тщательно выцелил тело лебёдки. Боковым зрением попутно отмечал: один из мужиков-паромщиков распластан на траве — молодец Марков! — второй испуганно выглядывает из-за дуба, а по настилу палубы бегут, согнувшись в три погибели, Нинка, Алина и Алёнка.

— Ложись, мать вашу так! — зловеще прошипел Серёга и, перекатившись, подсёк колени двух последних. Нина Юрьевна плюхнулась самостоятельно.

Пули ушкуйников с противным чавканьем впивались в стены рубки, звеня, рикошетировали от бортов. Дизельный двигатель буксира надсадно выл на полных оборотах, и 'Каравелла' стала уже понемногу подавать назад, подальше от коварного препятствия.

Гетман выжал спусковой рычаг, громыхнул стартовый заряд, граната, понукаемая бело-голубым бичом стремительного пламени, понеслась к берегу, земля под станиной лебёдки расплескалась дьявольским фонтаном грязи, дыма и огня, волна спрессованного воздуха повторно рубанула по ушам. Увы, сама лебёдка только опрокинулась. Её же следовало расколоть, а ещё лучше — раздробить, иначе неминуемо зацепится за ствол какого-нибудь дерева поблизости.

Кусая губы от досады, гетман послал по матушке и флибустьеров, и лебёдку, и гранатомёт. Довольно громко и отчётливо, мало стесняясь женщин. Мгновенно оглядел друзей — пока все, слава Богу, целы! — и прокричал:

— Какого х@я стоите?! 'Муху' мне!

Похоже, Даниляна 'переклинило' от лязга, звона, свиста пуль, грохота очередей и разрывов — всё-таки Коля-джан как был всегда, так и остался личностью сугубо штатской, — потому в трюм метнулся Богачёв. Баржа всё резвее выбирала назад, опасность сходу налететь на жёсткий трос путникам уже не грозила. С бака речной каравеллы короткими прицельными очередями били два казачьих автомата. Ответная стрельба пиратов сделалась намного реже первого шквального огня. Вдруг где-то рядом, слева, в камышах, взревели сразу несколько моторов.

— Всем! Левым бортом! Веерным — огонь! — скомандовал гетман, выхватывая у вернувшегося Богачёва ручной противотанковый гранатомёт РПГ-18.

Серёга приволок ещё и 'Шмель', могучий, как 'Катюша', реактивный огнемёт. Правда, кривился и массировал колено.

— Блин, нае&нулся с этими 'насекомыми'! — проворчал он.

— Переживёшь, — буркнул гетман, снова целясь в надоевшую лебёдку. — Как слева покажутся, запускай 'Шмеля', может, полегче станет...

— Да всяко легче станет, мать его! Одиннадцать кило!

— Оно и добре... Слышь, Степаныч! — это гетман вызвал шкипера по радио, хотя уже мог и кричать — калёное стекло ходовой рубки под градом пуль рассыпалось в мелкие дребезги. — Плавный ход держи! Стреляю...

Он раскрыл рот, сделал неторопливый выдох, чтобы не дрожало тело, и выпустил вторую гранату. Берег снова взметелился пылью и дымными струями, но было отчётливо видно, как толстый канат из витой стальной проволоки, по ходу всё ускоряясь, сползает под воду. Попал!

— Шкипер, самый полный вперёд!

В носовой части медленно пока что набиравшего скорость буксира, бухая, дребезжа и лязгая металлом о металл, подпрыгивал станок гранатомёта 'Пламя' — это врачи производили экстренное оперативное вмешательство в ряды укрывшихся за плавнями бандитов. Дозорный Константин, чуть отклонясь назад и крепко стиснув зубы, прокладывал через секущийся камыш крупнокалиберные трассы верной смерти. Полёт термобарической ракеты-капсулы из пусковой трубы 'Шмеля', судя по дымному столбу, пришёлся точно в цель. Отрывисто гремели автоматы казаков. Гетман быстро огляделся. Целы все! Пока... И он позволил себе несколько секунд законно погордиться собственной предусмотрительностью — загодя приказал прорезать с помощью 'болгарки' узкие бойницы в фальшбортах и заложить импровизированные огневые точки мешками с песком. За что и выслушал тогда в свой адрес много 'лестных' шепотков... Впрочем, ответных выстрелов со стороны пиратов и без того уже практически не доносилось.

— Вот так-то, джентльмены неудачи! Это вам не...

— ...не муравьям жопки откусывать! — раздался сзади него низкий хрипловатый голос Нины Юрьевны.

Он, усмехаясь, обернулся. Гений фармакологии, перевалившись на спину, сосредоточенно раскуривала папиросу. Алёнка распласталась на настиле, спрятала лицо в ладонях и испуганно дрожала. Алина же, явно красуясь бесшабашностью перед командой 'Каравеллы', лежала в позе загорающей курортницы, болтала согнутыми в коленях босыми ногами и озорно подмигивала всем и каждому. Авантюристка!

Гетман пригрозил супруге пальцем, подхватил за цевьё АКМС и, пригибаясь за бортами, перебрался к носу баржи. По существу, делать там было уже нечего. Одна из абордажных лодок, дико маневрируя, летела прочь, вторую флибустьерский экипаж покинул и укрылся в камышах, у третьей, видимо, был повреждён мотор. Двое пиратов в ней сидели, как галерные рабы, на банках, задрав лапы в гору, ещё двое валялись там же без движения, и, наконец, последний, пятый, видно, самый дерзкий и непримиримый, пытался выгрести к спасительному берегу аварийным веслом размером с детскую лопатку.

— Володя, 'обезоружь' гребца, — передал гетман Маркову по радио.

Спустя секунду 'детская лопатка' стала просто щепочкой в руке у заоравшего от неожиданности 'джентльмена неудачи', и это был последний посторонний шум на поле отгремевшего сражения. Грек с дядей Колей Битюгом отчаянно тёрли глаза, слезившиеся от едкого дыма с раскалённых автоматных стволов.

— Водой из фляг промойте, — посоветовал гетман и скомандовал через эфир. — Прекратить огонь! Всем отбой! Вовка, сверху поглядывай! Степаныч, эти уроды минами и артиллерией раньше не баловались?

— Не, не было таких базаров, — отозвался шкипер.

— И славно! На всякий случай не гони, иди с опаской. Благодарю за службу, казаки! И дамы, разумеется.

— Любо, — обольстительно улыбнулась Алина.

Всем своим видом она пыталась показать, насколько мало приняла всерьёз первый в этом походе настоящий бой, хотя гетман точно знал — она боялась, и боялась здорово. Но — имидж! Реноме авантюристки. Впрочем, он знал ещё одно — она прекрасно знает, насколько он хорош и опытен как командир, насколько хороши и опытны как воины его друзья. И она знала, что он знает, что она знает... Супруги слишком хорошо знали друг друга! Кстати, Алина слишком хорошо знала ещё и то, что муж по складу темперамента ленив, неповоротлив, лежебока, любитель симулировать болезни и усталость, то есть, тяжёл, как говорится, на подъём, но если уж 'поднимется', остановить его возможно разве что кувалдой по лбу. А он 'поднялся'! Выхода другого нет...