Недолго горевал, уяснив: он действительно находится в квартире Силантьева, а того почему-то не оказалось дома. Вот и желал выяснить: где тот находится, пока он тут у него в качестве незваного гостя? На то и татарин... по национальности.
Мобильник работал, что не могло не порадовать Самедова, с помощью него и затеял достать Силантьева, где бы тот сейчас ни находился. Что поделаешь, коль у него работа такая — собачья.
Вспомнив предшествующую встречу с ними, капитан вздрогнул, и машинально нажал кнопку быстрого вызова помощника.
Тот ответил, прежде чем, Самедов отреагировал адекватно на него, и всё же сказалась профессиональная хватка, наработанная годами практики в следственном отделе.
— Это что там за грохот у тебя, Силантьев?
* * *
Я, в одно мгновение, мысленно вспомнил всех родственников капитана по женской линии до третьего колена, и собирался углубиться в познании "родословной" этой "ищейки", да деваться некуда, пришлось изворачиваться.
— Не поверишь, капитан... — начал я с традиционной отмазки.
— Давай опустим сопутствующие события тому, во что ты там и где-то влип, — почувствовал шеф. — И сразу перейдёшь к делу!
Самедова на мякине не проведёшь, он у меня такой — если вцепился то всё — хана — туши свет. Нечто подобное у меня под боком и творилось — чудовищное светопреставление, на которое я бы сам не отказался посмотреть далее, как и поучаствовать. А то что-то у этих "вояк" там без меня пошло не так, иначе бы одна шальная особа, как пуля, не усвистела к музею сама.
— Угу, — заверил я. — Я нахожусь возле музея античности, куда вломились какие-то вандалы!
— Какие? Случаем не ходячие трупы?
— Шутите, шеф? Издеваетесь, да?
— И в мыслях ничего дурного не было! Я сам чуть ранее тебя — и много раньше — столкнулся с ними во дворе твоего дома, старлей! Ей-ей...
Ух, ты! Я не сдержался:
— Ню-ню...
— Я правду говорю! А ты мне, как всегда, пытаешься повесить макароны на уши!
Что значит мусульманин, а не итальянец — ничего кроме риса в плове не признавал. Хотя даже что такое даже макароны по-флотски — ни ухом, ни рылом!
— Лапшу, шеф! Не путайте со спагетти!
— Ты меня не путай, старлей! Говори всё, как есть!
— Да я ещё сам толком ничего и никого не разглядел, сижу тут в засаде и жду...
— Чего? Опять врёшь? Я-то знаю тебя, как себя! Тебе не провести меня!
— И почему сразу вру, шеф, когда с детства не имею такой вредной привычки!
— Значит, не всю правду говоришь!
— Это уже больше похоже на правду, шеф. Но всё равно, ничего подтвердить с ваших слов не могу!
— Кто там ещё ожил помимо ходячих скелетов, гремящих костьми? Ну же, не таись от меня, старлей! Одно дело делаем!
— Шеф, а как ты попал ко мне? — решил я перевести стрелки на него. — Ты у меня на пороге квартиры стоишь или уже внутри?
Секундная заминка заставила меня перейти в наступление.
— Дверь вынесли?
— Не я...
— Но по твоему приказу, шеф?
— Да я не виноват, старлей! Всё как-то сам нелепо вышло!
— Вот и у меня здесь — я вышел прогуляться по ночному городу и подышать свежим воздухом, а тут такое...
— Зловония, как из помойки, и трупы, марширующие по улице! Я прав?
В глубине души я согласился с Самедовым. Но откуда он узнал про скелетонов? Хотя стоп! Что там капитан говорил: столкнулся чуть ранее с ними до меня и у меня же во дворе? Значит, следил за мной, а они, помешали ему!
— Капитан, — изменил я голос, и отношение к тому, с кем больше не желал встречаться в дальнейшем по жизни. — А ты давно в больнице был — в поликлинику заходил? Показался бы психиатру — на всякий случай! А то мало ли что?
— Ты что! Я не псих!
— Да я и не утверждаю это...
— Зато тупо намекаешь!
Что-то у нас с Самедовым затянулся разговор, и я решил изобразить обрыв связи по причинам независящим от меня, махнул телефон об асфальт и — все дела — проблема с бывшим уже для меня шефом оказалась решена на раз.
— Как-нибудь в другой раз, если сведёт судьба, — ринулся я к зданию музея, точнее дымящимся руинам, горящим изнутри. Я, конечно, не пожарный, но помнится: хранитель символа водной стихии — её первоисточника, заключённого в руну, являющейся артефактом древности.
Внутри музея оказалось жарко, и не из-за огня, коим некр продолжать доставать воинов, а за счёт новых персонажей, примчавшихся сюда из иных просмотровых залов.
— Ёшь твою клёшь! — уловишь я конский топот, отбивающийся отзвуками эха при ударах копыт о каменный пол залов.
На меня неслись...
— Татары-ы-ы...
Град стрел, выпущенный ими в меня, заставил отпрянуть в сторону с проёма, и также стремительно сползти по стене вниз, а затем ещё и увернуться от арканов, сумев избежать попадания головой в петлю. Зато не повезло статуе. Татары повалили её, и потащили на кукане за собой.
А как вам такой расклад? — выстрелил я вдогонку чучелам из огнестрела, завалив разом не одного всадника — точнее одного подстрелил, а, уже спотыкаясь об него, повалились иные. Не все, но лиха беда начала. Один из наездников на низкорослых конях, выгнулся дугой в седле назад, выпустив стрелу из лука в мою сторону. Не окажись я шустрым, на один глаз у меня стало бы меньше, а так отделался царапиной, получив поверхностную рану. Наконечником стрелы мне рассекло скулу, и вскользь зацепило по уху. Знатная получилась у чучела оплеуха.
Достали они меня — эти пугала. Я сам решил их попугать. Но не успел снова отреагировать должным образом на татар, как из иного зала подтащили довольно грозный механизм, и моё оружие — воина — в сравнении с ним, мне показалось обычной детской пуколкой. Нет, до пушки с ядрами дело не дошло, зато до механизма метающего их. И колонна меня не спасла, хоть и выручила, но развалилась при точном попадании ядра из баллисты.
Били по мне чучела с пугалами прямой наводкой.
Где там мои гранаты? — вспомнил я про подствольник. — А что теперь мне на это скажите, тряпичные вы манекены?
Выстрел и прыжок в сторону практически одновременно, позволил мне разминуться с очередным ядром. Баллиста оказалась ручной и не такой уж большой, но всё же впечатляла, как и её расчёт.
Добивать их из карабина, мне не пришлось, чучел попросту разметало при взрыве, благо оказались набиты из соломы и трухи, на неё и развалились, догорая вместе с баллистой.
А пока я занимался дальними врагами, ко мне подбирались ближние.
Над головой просвистел томагавк, воткнувшись в стену из гипсокартона. Прежде я инстинктивно скосился на него, а затем перевёл взгляд туда, откуда он прилетел, поскольку точно помнил: в нашей стране индейцы не водились испокон веку, а вот предки иной раз использовали топоры в ратном деле. Не будь они чучелами с пугалами, не знаю, чем бы закончилась для меня схватка с ними, нет, я никогда не считал себя пацифистом, но и пофигистом не был, просто свои — это свои... люди, а тут ожившие "мумии". Короче, они получили от меня то, что заслуживали — я отправил их в утиль, а то давно уже поизносились, вот и пришлось отказаться от их дальнейшего использования в одной из композиций того просмотрового зала, из коего явились сюда на свою погибель. В то время как меня уже поджидал воин в латах, и не латник, а всадник. Тут уж я оторвался на славу. Ещё бы, на меня попёр тевтонец. А чисто фашист. Первым делом я отстрелил ему нижнюю часть композиции — коня, но он недолго оставался в статичном положении — вскочил на ноги, хотя историки уверяли: сами рыцари в тяжёлых доспехах не поднимались, по причине чего пешие враги резали их как баранов. Эта же вражина, ещё и щит выставила, продолжая размахивать кистенём, приближалась уверенно в мою сторону, стремительно сокращая расстояние.
Я, конечно, не снайпер, но оптика у меня на огнестреле не подкачала, а вот голова в шлеме покачалась у чучела и отвалилась, но прежде там образовалось пробоина с иной стороны навылет.
И добивать мне прикладом в панцирь всадника без головы не пришлось, зато воспользоваться его щитом и укрыться от очередной кавалькады татар на своих собаках, а не конях, что пони.
Достали они меня, а следом я их окончательно, уяснив: если вскоре в музее не закончатся чучела, призванные некром, то раньше патроны у меня, тогда хоть лук бери и используй в качестве примитивного стрелкового оружия.
Накаркал. Обойма опустела, и гранаты оприходовал — все до одной.
Эх, где наша не пропадала! — ухватился я за цепак, вроде как называемый в народе кистень, и, размахивая им, да укрываясь щитом, ринулся туда, откуда по очереди являлись чучела.
На глаза попались арбалетчики. Интересно, они за некра или за меня — стражи или...
Залп заставил меня присесть за щитом, и не будь его у меня — я тогда не встреть тевтонца — сейчас бы оказался истыкан "болтами", точно подушка иголками. А так узрел перед собой наконечники, и один из них впился мне в руку.
Жаль, гранаты закончились, а то бы я показал этим архаровцам преимущество современного оружия в сравнении со средневековым аналогом, недолго продолжал сжимать кистень, запустил им, подбирая с пола сабельку. Задев удачно кистенём того, кто командовал моей расстрельной бригадой, я на быстром шаге снёс голову ещё одному чучелу, кинувшись на толпу арбалетчиков, не позволяя им перезарядить самопалы, и чуть было не поплатился за неосмотрительность. У них на поясах висели короткие мечи, а на руках имелись небольшие щиты, больше смахивающие на крышки от кастрюль.
Бросок сабли и следом щита, позволили мне выбить очередных два соперника, зато остальные чучела погнались за мной, размахивая клинками. Будь у них вместо трухи в голове мозги, кто-то бы да догадался не гоняться за мной, а выстрелить из самопала в спину, перезарядив поспешно. Но мой расчёт оказался точным до мелочей. Всё-таки приятнее иметь дело с чучелами, чем с настоящими средневековыми воинами. Будь они здесь, а не эти пугала, мне б самому не сносить головы. А так я выманил их на открытое пространство, где у меня появился простор для манёвра, и по отдельности перебил их всех — нет, не голыми руками с кулаками, ведь валить ими чучел, это всё равно, что надеяться завалить боксёрскую грушу. Пусть они с виду плюшевые, как игрушки, но оружие у них оказалось не бутафорским. В этом я убедился уже ни раз, получив несколько довольно приличных и болезненных ран, продолжавших кровоточить.
Ситуация в музее для меня по-прежнему была убийственной. А если учесть, что с пьедестала вслед за "обезьянами", с рубящим оружием, слезли стрельцы с аркебузами и мушкетами, то мои шансы на выживание в схватке с ними оказались столь мизерны, что я предпочёл опуститься до уровня плинтуса и по-пластунски выбираться из-под обстрела.
Чего мне сейчас не хватало для полного "счастья" — царь-пушки с картечью. Зато она нашлась у вояк наполеоновской гвардии. И стена из гипсокартона меня не особа выручила. Её разорвало при попадании дробью, как бумагу.
Валить... и не этих чучел, а отсюда по добру по здорову, пока они окончательно не завалили меня... — уяснил я, выскочив из музея, и наткнулся на пожарный расчёт. Несказанно обрадовался им. — Люди...
Пожарные спешно разворачивали брандспойт, соединяя одно колено шланга с другим.
— Ложись! — крикнул я им, опережая расчёт чучел у пушки.
Они не послушались меня, и зря. На проезжей части прогремел взрыв, ударной волной с осколками выбило стёкла в кабине машины пожарного расчёта, да пробило колёса. Даже цистерну с водой. И пока не вытекла вся жидкость, я поспешил направить шланг в окно с высунувшимся оттуда стволом пушки.
Чучела готовились произвести очередной — и уже третий по счёту — выстрел. Да я с пожарными опередил их, заставив не только размякнуть чучела, но и сумел залить фитиль, иначе бы нам самим не поздоровилось.
— Валите отсюда, мужики, — поблагодарил я за помощь пожарных. — Пока вас тут не самих завалили!
Никто из них даже не стал спрашивать у меня, что тут твориться в музее, все разбегались, кто, куда — и глаза глядят.
Вот и ладно, вот и хорошо, а ничего ещё не закончено, — уяснил я: их машина мне пригодится.
В ней я и влетел через центральный вход в здание музея, и, не обращая внимания на то, что металлическими ободами колёс, ломал плитку на полу, двинул ещё ломать стены из гипсокартона, круша иные композиции там, сметая чучел у себя с пути, шёл на таран с некром.
— А вот и я-а-а... — разошёлся сам не на шутку, ворвавшись в зал, где продолжала клубиться тьма воронкой смерча, метая молнии во всё живое вокруг. Да сбить или остановить несущийся многотонный грузовик на скорости, ещё уметь надо, и не хухры-мухры. И за рулём русский мужик, а не японский камикадзе — я в последний момент выпрыгнул из пожарной машины и в следующий миг катаклизм улетучился без остатка — тьма рассеялась, и моему взору предстала картина жуткого апокалипсиса: кругом пепел и обугленные куски стен, напоминавшие руины из кинофильмов военных лет.
Интересно, я покончил с некром или...
Воины опередили меня не только по мысли, но и в действии. Мелькнула Пуля, как шальная, и заглянула за пожарную машину, в поисках того, от кого, по моим прикидкам, недолжно было остаться и мокрого места, в худшем случае некр должен был быть размазан, растерзан и разорван на куски — короче мёртв. Однако, вспомнив, что им и являлся изначально при встрече с нами, я снова заинтересовался тем, что там стало с ним.
— Близко не подходи, — стремился Гном остановиться меня.
Я попросту проигнорировал его, не замечая в упор, и Батю обошёл, а вот Эльфа удивил, как впрочем, и Пулю. Ну что я сделаю, коль у меня чесались кулаки. Вот я и решил проверить лобовые стёкла на солнцезащитных очках у их обладателя. За ними мне и открылись глаза с бельмом.
— Не туда бьёшь, — откликнулся Гном, и двинул некра в живот.
Дело сразу сдвинулось с мёртвой точки — некр завалился на пол.
— Учись, салага, пока я жив, — сделал меня ещё и на словах недомерок, дав понять: я не дорос до него, как воина. И мне ещё многое предстоит узнать от него и его соратников по оружию обо всём том, в чём я принял здесь непосредственное участие.
— Уходим, — поторопил нас Эльфа. — Быстро!
С улицы донеслись завывания сирен патрульных машин.
— Поздно! Слишком поздно, — отметил я. — Нас окружили!
А воевать со своими — людьми — мне претила совесть, да и жертв хотелось избежать, как и в стане вояк.
— Изнанка... — напомнил мне Эльф про то место, где намеревался скрыться, но без меня туда сейчас ни одному воину не попасть, ведь она моя — ячейка — я тут хранитель.
— Ничего не обещаю, но что делать надо, чтобы скрыться там? — озадачил я своим вопросом вояк.
— Должна быть дверь — проход, — напомнил мне про это Эльф.
— Точно, — вспомнил я: куда мы двинули с Матвеем, когда за мной следила Пуля тогда, прямо как здесь и сейчас. Её я не мог разочаровать. — Сюда!
Я окунулся во тьму, а следом в ней раздались голоса воинов, прихвативших с собой некра в святая святых хранилища, созданного для защиты древней реликвии. Так что, куда стремился некр, туда и попал — иное дело, каким образом, и то, что ждало его впереди, а явно незавидная участь, если вспомнить, как с ним обошёлся Гном.
