Судья выдал:
— Виновен!
— Ка-а-ак?! — опешил заступник. — Этого не может и недолжно быть!
— Но прощён! — продолжил судья.
— Что это значит? Как понимать? — в свою очередь засуетился заступник точно так же как прежде его предшественник — обвинитель.
— Ангел-хранитель получит возможность искупления! Ему предстоит отправиться на грешную землю и просить прощения у того, кто проклял его за то, что он не уследил за подопечной — Бог принял её, видя муки, а хранитель не понял Его, воспротивившись воле по вине бесов одолевших праведницу под конец бренной жизни! И даровал Царствие Небесное, поселив в навечно Райских Кущах. Так тому и быть! Иначе и я бы не поступил!
Судья вновь даровал чёрту возможность говорить.
— Нет, вы это слышали!? Признали вину и оправдали! Разве это суд? Что за наказание — ссылка на землю? Я требую для хранителя ада! Настаиваю!
— Ещё слово — демон, и сам отправишься у меня туда! — продолжил судья.
— Так! Это уже интересно? Неужели есть работёнка для меня? — порадовался обвинитель.
А вот заступник насторожился. Судья решил пояснить — разъяснить вынесенный приговор по делу хранителя.
— Его душа будет заключена в бренное тело человека в наказание и назидание, чтобы он мог на собственном примере осознать каково это быть им! И каково противиться воле Всевышнего и Его Сына, как бы этого не хотелось впредь!
— Вот это я понимаю! Другое дело! — засуетился обвинитель. — Могу я с данной целью предложить вам для него подходящее тело грешной души, что оказалась у нас в аду?
— Нет, — воспротивился заступник.
Но уже ничего не в силах был изменить. Судья заинтересовался высказыванием — предложением — чёрта. Обвинитель напомнил про дело ещё одного ангела-хранителя обвинённого по трём самым злостным статьям при недогляде за своим подопечным — человеком. Ему вменялось в вину убийство, самоубийство и проклятье!
Обвинитель сообщил: тело реально вернуть к жизни и исцелить.
— Мы специально оберегали его. Оно не опознано и находится в морозильной камере при крематории. Мы всё подстроили так, Судия, что по документам он будет сожжён, а на деле — отпущен нами! Пусть тот, кто со слов заступника заслужил прежнее место нашего хозяина, заодно искупит, таким образом, и душу грешника, коему не светит прощение Спасителя. И если ему удастся справиться и с тем и с другим наказанием, как для себя, так и грешника — не станем больше препятствовать его возвращению на Небеса. И сами заявим перед Спасителем: впредь достоин стать в один ряд с его двенадцатью слугами всем в назидание, а нам в наказание!
Заступник требовал снисхождения, дабы с его подзащитным ничего не случилось на земле в отведённое время для искупления, в которое тот был обязан уложиться, как и душа, попадая в их мир до окончательного вынесения решения на Суде Божьем представ перед очами Спасителя, чтобы Он мог призвать его в свой срок, а не раньше, видя: подопечный не справляется.
Судья даровал хранителю исцеление по настоянию заступника, а обвинитель потребовал лишить его памяти о прежней жизни, как ангела-хранителя, так и человека, а заодно скрыть истинную причину миссии. Только то лицо, которое помнил Серафим, и мысль об искуплении грехов, а перед кем — обязан выяснить!
— Это невозможно осуществить за сорок дней даже ангелу-хранителю в бренном теле! — продолжал возмущаться заступник.
— Реально! — настаивал обвинитель.
Суд затягивался, а дел на рассмотрение Судье не уменьшалось, напротив росло. Старались черти. И он, дабы поскорее закончить слушание, постановил:
— Быть посему!
— А кто нас рассудит? — напомнил заступник. — Кто станет спутником моему подзащитному на бренной и грешной земле?
Речь шла о стороннем наблюдателе.
— Херувим или Серафим?
— Оба! Первый — наблюдатель, второй — помощник!
— То есть? Это как? Вы, Судья? — вставился обвинитель. — Нонсенс! Абсурд!
— Отнюдь! Серафим будет сообщать мне обо всём, дабы я в будущем мог представить сие дело на Суд Божий лично Спасителю!
— Ну и ну! Это нарушение!
— Нет, поскольку имею право на отпуск — раз в жизни! А это дело стоит того!
— Но сразу после того, как разберёте иные дела! К вам выстроилась огромная очередь! Грешников не уменьшается! — препятствовал крылатый демон, требуя, чтобы и ему дозволили следить за телом грешника.
— А тогда мне — за хранителем! — настоял заступник Ангела Небесного. — Ведь я тоже Херувим!
— Убедили, — поддался судья на их уговоры. И прекратил процесс, занявшись рассмотрением иных дел.
Паритет сил сохранился. Ни обвинитель, ни заступник не одолели один одного и борьба между ними за ангела-хранителя, как и грешника только началась. Предстояла схватка века даже по меркам параллельного мира неведомого людям.
Заступник спустился со своим подзащитным в адские Чертоги Чистилища, куда явился шестикрылый Серафим и крылатый демон с бесами.
— Давай сразу договоримся, Херувим, о правилах игры. Хранителю будут дарованы Небеса. Мы сведём сами его с тем, кто его проклял, а он будет претендовать на место хозяина. Даже отпустим душу грешника. И не одного! Каково?
— Что-то я не пойму тебя, демон! Ты темнишь! Играй в открытую! Решил окончательно совратить Ангела Небесного? Хочешь, чтобы он стал вашим шпионом — исполнителем воли искусителя на службе у Спасителя, заняв место 13-го Архангела, имя которое изъято из числа архангельской братии на вечные времена и предано Анафеме!
— Да! Она его истинная мать! И небесная, а не земная, как была у Спасителя. И Сам Он! Факт бесспорный!
— Так значит это обычная ревность! Вот в чём дело! Поэтому-то не может успокоиться твой хозяин! Что его — падшего ангела — Он низверг в Чертоги Чистилища, а вместо него возвеличил Сына — пусть прежде и земное существо во плоти. И Тот милует детей Своих! За это твой хозяин и очерняет их перед Ним?
— Короче! О деле! Тебе не одолеть нас, Херувим! Что ты можешь со своим Серафимом, пусть шестикрылым вестником? А нас — тьма! У меня бесами кишит бренная земля! Неужели надеешься на ангелов-хранителей грешных людей? Так они тебе не помощники!
— Спорим?
— На что?
— А на что твоей тёмной душе угодно! Только учти: проиграешь — цена с твоей стороны будет немалой!
— Конкретно скажи: о чём завёл речь?
— О ревизии! Я гляжу: тут помимо грешников томится бесчисленное множество праведников.
— Это несправедливо!
— А, по-моему, в самый раз! Ведь на кону место 13-го Архангела!
— Чёрт тебя побери, Херувим! Умеешь ты убеждать! Тебя бы к нам сюда!
— Да я и так здесь! Чё надо?
— Твоя бесплотная душа, как и ангела-хранителя с Серафимом!
— Согласен!
— Вот и договорились, — порадовался крылатый демон. — Встретимся на Праведном Суде у Спасителя. Но никак не на земле, иначе пожалеешь! Хотя уже наверняка жалеешь о сделке! Тебе с твоими подопечными не одолеть нас! Ха-ха-ха....
Слуга Диавола зашёлся диким и жутким смехом, и его ором поддержала тьма бесовского отродья, перекрыв крики грешников в аду.
Это всё, что помнил ангел-хранитель, и вспомнил Серафим в бреду, пока не очнулся.
15. ДУРДОМ.
...В глазах стоял туман. Изображение плыло. Зато голос был слышен и сносно.
— Серафим, — звал его кто-то знакомый.
— Ну, Серафим, — последовал голос иной тональности.
— Сима! Ты слышишь меня, Фима? — послышался третий глас.
А затем вновь первый в исполнении женщины.
— Очнись! Проснись! Хватит спать и бредить! Это я — Вера! Мы на земле! Ты в теле человека! И мы стараемся помочь тебе!
— Ма, может ему ещё чего вколоть, дабы он окончательно пришёл в себя?
— Я те уколю, доча! Самой в то место вставлю ремнём! Заслужила!
— Люди. Земля-А-А... — застонал Серафим.
— Ой! Он пришёл в себя! Воды-ы-ы...
Надя не подвела и обернулась в мгновение ока, очутившись перед родными с вазой в руках; выбросила цветы, а воду вылила на постель, окатив разом с Серафимом ещё и врача.
Тут как тут объявился дворецкий.
— Вазу верни-и-и...
— Не ори! Тут больные! И, похоже, один из них ты! — занесла Надя вазу над головой.
— Ай! Нет! Что угодно, только не это-о-о...
— Раритет?
— Ага! А-А-антиквариат!
— Какой век?
— 16-й, а может и 17-й...
— Конкретно!
— Вторая половина 16-го века или начало 17-го-о-о...
— Ну, коль так, винить придётся только себя! Раз сказал: половина в двух частях, в таком виде и получишь вазу!
Надя грохнула её о пол. По комнате понесся звон битого фарфора вкупе с криком дворецкого. Надя добилась одним махом всего — добила дворецкого, вазу, а заодно подняла на ноги охрану и весь дом, в том числе и Серафима с врачом.
— Ты что натворила-а-а... — рыдал дворецкий.
— Я? Когда он! — ткнула Надя пальцем в сторону доктора.
— Ны-неужели? Ны-не может быть? Я на такое неспособен! Я не псих!
— Разве? А кто говорил про чертей и приведений?
— Он... — кивнул доктор на Серафима.
— Молчи, — шепнула ему Вера. — Ничего не говори!
— А почему я должен скрывать правду? Это так! Да, я не человек!
— Ну и не мутант, — усмехнулся дворецкий.
— Я — ангел в теле человека — грешника...
— А вот это уже не смешно! Правда, доктор?
— А то! Псих! Об этом следует предупредить шефа! И немедля! Я этим и займусь!
— Точно! Они все здесь психи, — согласился дворецкий, желая избавиться от ненавистных ему гостей, от которых он терпел унижения, а хозяин — убытки.
Они ополчились на них.
— Их следует держать взаперти! — заявил он с подачи врача.
И у дверей в комнату гостей выставили охранника с автоматом.
— Давно бы так! — остался доволен дворецкий собственными действиями.
Получил, услышав предательский голос Нади из-за двери:
— Слышь ты, козёл безрогий! Думаешь: одолел? Победил нас, беззащитных и безоружных баб? Ну и кто ты после этого? А ещё мужик! Но рано радуешься! Мы не сдались! Стоит моей маме сделать всего лишь один звонок шефу и сообщить, где ты держишь нас, сам окажешься под охраной взаперти, но в твоём случае — комнате — будет окошко в клеточку, а одежда — в полосочку! И еда — баланда! Съел! Получил!
Дворецкий переменился в лице. Гости переиграли его на словах. Однако и он не собирался сдаваться. Ответил.
— А звоните! — заупрямился он. — Я уже вызвал специалистов в области психиатрии. А врач — сообщил лично шефу, что с вашим подопечным случился припадок, и то: он бешенный и становится невменяемым в беспамятстве. Я сказал: он разбил его любимую китайскую вазу!
— Действительно козёл, — согласилась бабуля с внучкой.
— Молодец, Надька, — подмигнула мама. — Это то, что нам надо!
— Разве? У нас заберут Серафима!
— Не заберут! Мы поедем вместе с ним в больницу!
— В дурдом?!
— Да! А что?
— Дурдом!
— Можете что-то взамен предложить? Это шанс оказаться на свободе! И мы будем вольны делать, что нашим душам заблагорассудится!
— Сказка!
— Явь!
Врачей долго ждать не пришлось, они явились на винтокрылой машине, поскольку наземное сообщение было невозможно. Дороги перекрыли усиленными постами охраны, и на проверку ушло бы много времени. А вертолёт шефа знали все.
Дворецкий с врачом и встретил коллег, объяснив по дороге ситуацию с одним из гостей.
— Поглядим, что за псих, — отреагировал академик.
В комнату к гостям открылась дверь, и туда наведались очередные гости в сопровождении постояльцев — дворецкого и эскулапа.
Женщины встали грудью на защиту Серафима — все втроём как на подбор — в центре Надя, а по краям: слева мама, а справа бабуля, держа её за руки.
— Не подходите! — взбрыкнула она, оторвав ноги от пола, и метнула сандалиями.
Пришлось позвать охрану во всеоружии.
Надя поспешила принять боевую стойку. Она закрыла грудь, приставив кулачки с торчащими пальцами.
— Ни фига себе! — приметил академик фиги у девчушки. — И кто это тебя этому научил?
— Бабоньки!
— Кто-кто?
— Ма и ба!
— Чего?
— Мамуля и бабуля, додик!
— Нет, я академик, а не доцент!
— Класс! Тоже психопат, как доцент, что додик?
— Нет. Психолог я, плюс психиатр.
— С тобой всё ясно, дядя. Зачем пожаловал? Лично мы тебя не звали! Наслушался бредней швейцара с ветеринаром?
— Я — дворецкий!
— А я — врач! Терапевт!
— Тера — кто? Типа как динозавр? Так вы вымерли давным-давно!
— Ну что я вам говорил, академик. Они все немного того — со сдвигом.
— Изыди! — противопоставила старуха иконку, и выставила нательный крест. — Чур, меня!
— О, ещё одна чокнутая на религиозной почве!
На очереди была Вера.
— А это вообще бешеная особа! Никого не подпускает к своему мужику! Маньячка! Одно слово... нимфоманка, — шепнул последнее слово врач олигарха на ухо коллеге — академику.
— Ясно! Случай действительно тяжёлый. Не исключено, что у ваших гостей может оказаться тяжёлая болезнь. И вероятно бешенство! А нет — дадим им успокоительного и вернём в целости и сохранности.
— Нет! — был против дворецкий. — Шеф не разрешил вывозить их за пределы дачи!
— Успокойтесь! Сами не суетитесь, а то полетите с нами!
— Я готов!
— Ты кто, дворецкий?
— Не швейцар!
— Вот и сиди в своём дворе с дворцом! С нами полетит доктор!
— Дело, — согласился тот сам, желая прихватить охрану.
Академик не воспротивился. Но как выяснилось: они не поместились все в вертолёте. И охрана двинула к психиатрической клинике наземным транспортом.
— Получилось! — подскочила Надя.
Вертолёт оторвался от земли, взмыв ввысь с посадочной площадки, оказавшись за пределами территории дачи олигарха.
— Вырвались!
Академик с врачом переглянулись и улыбнулись. Зря. Надя предложила:
— А давайте захватим вертолёт и угоним?
Силы были заведомо неравны — трём женщинам с Серафимом противостоял пилот, но он был ни в счёт, ведя вертолёт, и академик с коллегой — врачом олигарха.
— Психи! Я ж говорил, а вы ещё сомневались — не верили!
Академик заговорил с ними как психолог, взывая к их благоразумию.
— Это опасно! Может случиться авиакатастрофа, и мы все погибнем!
— Нет, не все...
— А кто? Только мы? Но мы не сдадимся без борьбы!
— Нет, Серафим. Он не человек!
— А кто же он, деточка?
— Они считают его сверхчеловеком, — пояснил врач академику.
— Вроде мутанта?
— Сами вы они, эскулапы! Одно слово — сатрапы! Вы не лечите людей, а калечите!
— Надя, помолчи! Хватит! Достаточно! Заканчивай этот цирк!
— А я ещё и не начинала, ма!
Вера решила прибрать инициативу к своим рукам.
— Мы специально разыграли вас, поскольку олигарх насильно заточил нас в своей крепости!
— Дворце второй половины 18-го века принадлежащего некогда Екатерине Великой?! — удивился академик. — Хи-хи! Что вы такое говорите?
— Я ж говорю — того — психи, — покрутил доктор пальцем у виска.
— На себе не показывай, дядя! Чревато! И чем — ни мне тебе объяснять! — выдала Надя.
— Понятно, — заключил академик. — Тогда сделаем так.
