— Что рассказывал? — спросил Юрл.
— Да разное... Кварг же из этих мест.
— Как, разве он местный уроженец? — искренне удивился Юрл.
— Нет. Просто его родители приехали сюда, когда ему еще не было и нескольких лет от роду, так что он довольно долго жил в этих местах... Кстати, как там наши преследователи? Я их что-то не вижу!
— Это ненадолго... — Юрл вновь огляделся по сторонам. — Найдут, не сомневайтесь. Нам просто повезло, что сумели без задержки покинуть Иорнал. Если бы те, кто шел за нами, подали своим людям, стоящим на Золотых Воротах, какой-то знак, то мы бы вряд ли сумели обойтись без погони. Или бы просто не выпустили из города... Итак? — Юрл вновь посмотрел на Олею.
— Нам нужно двигаться направо. Через десяток верст, или чуть подальше... В общем, там должно быть селение с постоялым двором. Получилось так, что Кварг в этих местах тоже вечером оказался, и на постоялом дворе переночевал, только вот... — женщина не знала, как сказать то, чему не могла подобрать названия.
— В чем дело? — Юрла, кажется, несколько раздражала привычка Олеи не сразу подбирать нужные слова.
— У Кварга с этим местом... ну, с постоялым двором... В общем, у него остались не очень хорошие воспоминания. Он на том постоялом дворе с кем-то или всерьез поссорился, или же там произошло нечто похожее... Кажется, его в том месте чуть не ограбили. Кварг, по-моему, всерьез рассчитывал на обратном пути кое с кем посчитаться... Наверное, тот постоялый двор нам лучше миновать без остановки. Во всяком случае мне так кажется...
— Поехали!.. — Юрл направил своего коня вправо. — Не задерживаемся, будем увеличивать расстояние между нами и преследователями. А с остальным разберемся по ходу дела...
Солнце уже полностью скрылось за горизонтом, когда отряд в кромешной темноте подъезжал к селению. Конечно, если прислушаться к словам Олеи, то останавливаться здесь ни в коем случае не стоит, но, однако, непроницаемо-темной ночью нет никакого смысла продолжать путь по грунтовой дороге — лошади легко могли оступиться и переломать себе ноги, вот тогда и начались бы настоящие сложности. Так что хочется того, или нет, но придется задержаться здесь на ночь.
Довольно большое селение по внешнему виду ничем не отличалось от множества точно таких же, уже встреченных на пути отряда. Тут же был и постоялый двор, каких они видели на своем пути не один десяток. Сейчас перед ним находилось немало груженых повозок — похоже, здесь на ночь остановился какой-то обоз, или как он тут правильно называется...
Отдав поводья лошадей вышедшим на шум слугам, вошли внутрь постоялого двора. Тоже никаких отличий от подобных мест: низкие закопченные потолки, тускловатый свет масляных ламп, вечный запах баранины, въевшийся, кажется, и в стены, и в воздух...
Э, да тут шумно, да и народу хватает: сидящие за столами люди веселятся вовсю, чему способствовало немалое количество кувшинов с вином, стоящие на столах. Похоже, гуляют те, чьи повозки стоят во дворе. Появление новых лиц, гуляк, кажется, заинтересовало, однако за свой стол вновь прибывших приглашать никто не собирался, и веселье пока что продолжалось своим чередом и в своей компании.
А Олея тем временем осматривалась вокруг... Точно, именно на этом постоялом дворе и останавливался на ночь Кварг. В ее памяти отложился даже выщербленный порог и несколько довольно глубоких трещин, веером расходящихся с правой стороны входных дверей... Интересно, что же у Кварга в прошлый раз пошло не так? Досада и раздражение, оставшиеся в чужой памяти, просто-таки душили молодую женщину... А, вспомнилось: когда Кварг был здесь, то он отчего-то едва не сцепился с хозяином этого постоялого двора... Сказать Белу об этом? Или не стоит? Вообще-то он просил говорить ему обо всем...
— Бел... — негромко произнесла женщина, — Бел, когда тут Кварг останавливался в прошлый раз, то он всерьез поссорился с хозяином этого двора...
— Что такое? — обернулся к ним Иннасин-Оббо.
Ох, ну и слух у мужика! Ведь вроде и сказала негромко... Невольно женщина отметила про себя: Бел прав — впредь ей стоит говорить потише, или же следует просто приглушать голос, чтоб ее слова не были услышаны посторонними. Вот и Юрл шагнул к ней.
— В чем дело?
— Да так, ничего... Я просто сказала, что Кварг, когда останавливался здесь, поссорился не с проезжающими, а с хозяином этого постоялого двора.
— Так что же у них произошло? Не вспомнила?
— Точно не знаю, но Кварг, утром покидая это место, был очень сердит... Причина? Это связано то ли с едой, то ли с водой — точнее не скажу...
— Ну, раз такое дело... — Юрл на секунду задумался. — Значит, так: едим и пьем только то, что привезли с собой.
— Хорошо.
— И никаких лишних разговоров ни с хозяином, ни со слугами.
— Само собой!
Невысокий, постоянно улыбающийся толстяк — хозяин постоялого двора, кажется, остался недоволен сообщением, что новые гости не хотят ужинать, а сразу намерены пойти в отведенную им комнату. Однако возражать он не стал — все постояльцы за свои деньги могут вести себя, как пожелают. Тем не менее, выделенная им для запоздавших гостей комната была совсем небольшой — разместиться в ней, конечно, все сумели, но очень бы хотелось устроиться посвободней...
И тут как нельзя более кстати оказалась та еда, которую они успели купить в Иорнале. Олея с опаской попробовала один из тех непонятных катышков, которые Юрл приобрел у старика в городе. Как выяснилось, это катык — сушеный овечий сыр. В первую минуту Олея с трудом сдержалась, чтоб не выплюнуть его куда подальше: противный на вкус, да еще и твердый, как камень — едва зубы об него не поломала! Непонятно, как эту гадость можно есть!? Однако прошло совсем немного времени, и катышек во рту разбух, стал мягким, ароматным и удивительно вкусным — поневоле потянешься за добавкой. Да и такого необычного лука Олея раньше никогда не ела: крупная красная луковица оказалась сладкой, да еще и полной освежающего сока, и по вкусу куда больше напоминала яблоко, чем давно привычный горький вкус ядреного северного лука. Впрочем, эти луковицы и ели, словно яблоки, только хруст стоял. Все хорошо, только вот широкие белые лепешки оказались мало того, что сухими, так вдобавок ко всему пресными и совершенно безвкусными, однако с овечьим сыром и сладким луком шли за милую душу.
Едва успели управиться с ужином, как в дверь постучали. Это еще кто? Интересно, кому они могли здесь понадобиться? Сразу же пропала расслабленность после вкусного ужина, а вместе с тем и желание отдохнуть, и под рукой у каждого из мужчин оказалось оружие. Юрл притушил лампу, будто в комнате все уже легли спать.
Иннасин-Оббо приоткрыл дверь, и вид у него был весьма недовольный, словно незваный посетитель оторвал его то сна. Чуть в стороне от него стоял Сандр — со стороны коридора его было не видно, но в случае опасности он легко мог защитить колдуна.
На пороге оказался слуга, тот, что проводил их в эту комнату.
— Чего надо? — недовольно пробурчал Иннасин-Оббо, и слуга в ответ что-то заговорил на непонятном языке.
— Спасибо... — буркнул колдун, оборвав речь слуги на полуслове. — Только мы уже спим, очень устали в дороге, и нам сейчас не до веселья. Так что передайте нашу благодарность и извинения тем, кто вас послал! — и он захлопнул дверь перед носом слуги.
— В чем дело? — спросил Юрл.
— Да нас в гости приглашают... — колдун вновь пристроился у стены, на полу, откуда он только что встал. — Там, в общем зале, гуляют — у них какой-то праздник: то ли у одного из постояльцев какой-то свой семейный праздник, то ли что-то подобное... В общем, можно не обращать внимания.
— Точно?
— Да конечно. Обычная причина для веселого времяпрепровождения в таких вот местах — люди подвыпили, и ищут себе компанию...
Однако выспаться в эту ночь им так и не дали. Прошло немного времени, и опять раздался стук в дверь. На этот раз заявился лично хозяин постоялого двора, чтоб передать, что их зовут играть в кости. Мол, хорошее занятие после дневной усталости...
— По законам нашей страны по ночам играть в кости — грех, а грех на душу брать никто из нас не собирается! — с раздражением в голосе отрезал Иннасин-Оббо и уже хотел, было, захлопнуть дверь, но хозяин успел подставить ногу. Прежде чем раздраженный колдун успел ответить должным образом, хозяин, мило улыбаясь, протянул ему кувшин с вином, при этом что-то говоря и постоянно кланяясь. Тут уже Иннасин-Оббо и сам изобразил счастливую улыбку, забрал кувшин, и без дальнейших разговоров захлопнул дверь — дескать, о чем тут еще можно говорить, раз тебе в подарок принесли вино? Его ж пробовать надо!
— Надо же, какая любезность, и какая забота о постояльцах! — усмехнулся Иннасин-Оббо, ставя кувшин с вином на стол. — Прямо за душу берет!
— А вино неплохое! — раскрыв кувшин, Сандр понюхал вино. — Только что-то за всю свою жизнь я не упомню такой щедрости от хозяев гостиниц — за просто так дарить кувшин хорошего вина постояльцам, которых он видит первый раз в жизни! В жизни я кое-чего успел насмотреться, и скажу так: такими любезными и добрыми хозяева придорожных постоялых дворов бывают лишь с теми, кого хотят обобрать!
Да, необычный поступок, причем от принесенного им кувшина с вином отказаться было нельзя — подобное выглядело бы весьма странно. Впрочем, Иннасин-Оббо решил выяснить причину подобной щедрости: время позволяло, а здешний хозяин отчего-то не производил впечатления бескорыстного добряка и бессребреника, стремящегося быть запанибрата со своими постояльцами. К тому же и Кварг, в свое время побывавший на этом постоялом дворе, сохранил о здешнем хозяине далеко не самые лучшие воспоминания...
Вновь запалив масляную лампу, Иннасин-Оббо налил немного дареного вина в каждую из нескольких глиняных кружек, стоявших на столе. Затем, достав из своей сумки с десяток небольших мешочков с непонятными порошками, бросил по щепотке порошка в каждую из кружек. Олея искренне удивилась, когда в одной из кружек внезапно забурлила налитая туда темная жидкость, а затем стремительно поднявшаяся белая шапка пены перелилась через края кружки и, шипя, стекла на потрескавшиеся доски стола...
Впрочем, это зрелище произвело должное впечатление не только на Олею, тем более что за манипуляциями колдуна с интересом наблюдали все, кто был в этой комнате.
— Что это? — спросил кто-то из мужчин. — Яд?
— Не в прямом смысле этого слова... — хмыкнул Иннасин-Оббо. — Ну, если коротко... В это вино намешано нечто из числа веществ, подавляющих волю человека. Не скажу, что средство уж очень сильное, но, тем не менее... Это относится к числу психотропных...
— Чего?
— Я же сказал — подобное средство подавляет волю человека! Могу предположить с большой долей вероятности, что это зелье с несколько замедленным сроком воздействия, иначе бы нам его не стали давать ночью, когда мы, по сути, уже должны спать. Жаль, что я не могу провести более точный анализ — необходимых для этого составов у меня с собой, естественно, нет...
— Я не понял... — Рыжак вскочил на ноги. — Нас что, накрыли? Таким образом взять хотят?
— Не думаю... — колдун убрал назад свои порошки. — Нас, конечно, ищут, но здешний хозяин, скорей всего, не имеет к этому никакого отношения. Это вино, что нам принесли... Тут все куда проще: думаю, хозяин этого постоялого двора таким э-э-э... своеобразным образом увеличивает свое благосостояние.
— А если все это сказать проще? — чуть раздраженно спросил Юрл. — Или ты имеешь в виду, что здешний хозяин относится к числу тех, кто...
— К тому самому числу лихоимцев. Ни стыда у человека нет, ни совести. Подсыпает кое-кому из числа проезжающих, из тех, что выглядят побогаче, кое-что в еду или питье, и на того в нужный момент нападает невероятная доброта. Он сам, только по своему желанию, безропотно отдает здешнему хозяину свои деньги или товар, и не просто отдает, а еще, можно сказать, умоляет хозяина принять в дар имущество и коней. Мне кажется, что подобное ничем не отличается от грабежа на большой дороге.
— Но ведь потом люди в себя приходят, и тогда...
— Ну, приходят, так что с того? Не придерешься — все на добровольных основах, так что какие тут могут быть претензии? Кто ж виноват, что ты сам, без всяких просьб, решил проявить непонятную доброту? Конечно, облапошенные люди позже никак не могут взять в толк, отчего это их внезапно обуяла такая немыслимая щедрость по отношению к совершенно незнакомому человеку?! Не исключаю, что позже кое-кто, придя в себя после действия этого вещества, возвращались назад, чтоб разобраться с хозяином, и вернуть свое добро. Вот тогда, думаю, и до пролитой крови доходило! Теперь мне понятно, отчего Кварг в свое время сцепился со здешним хозяином — парень был умный, сразу понял, в чем тут дело. Видно, глотнул вина с этим снадобьем, и быстро просек — дело неладно. Порошок, хоть и безвкусный, но, будучи примешан в вино, придает ему некую терпкость... Ну, Кварг иногда был несдержан, и потому от него здешнему хозяину и попало. А может, тот сам напросился на неприятности своим поведением.
Ну, надо же! Олея и раньше слышала от отца, что бывают такие прощелыги — хозяева придорожных гостиниц, которые подсыпают сонный порошок останавливающимся у них богатым людям, а потом обирают их. Правда, если такого наглеца ловили, то из тюрьмы он, как правило, уже не выходил. Но вот чтоб у кого-то было такое хитрое снадобье, чтоб опоенные люди сами отдавали свое добро... О подобном Олея раньше и не слыхивала.
— Здешний хозяин — он что, всем этот порошок сыпал? — недоуменно почесал в затылке Рыжак.
— Зачем же на всех порошок тратить? Такое снадобье стоит очень недешево, да и открыто его не купишь. Здешний хозяин подсыпал порошок по выбору, и лишь тем, с кого есть что взять, и с кем подобное можно проделывать без особых последствий для себя самого.
— Кварг, как я слышал, любил дорогую одежду и породистых лошадей, оттого и выделялся среди всех, а с нас-то, что можно взять? — удивился Сандр. — Вроде выглядим обычно, богатств особых не заметно...
— Думаю, он положил глаз на наших коней. Хоть одного — двух из них, но он постарался бы у нас выпросить. Вернее, при его просьбе мы бы ему их сами отдали, да еще и упрашивали бы взять, не обижать отказом... А что, у нас кони крепкие, молодые, выносливые, тут за них можно взять очень хорошие деньги. Потом, когда действие порошка закончится — вот тогда б мы, и верно, схватились за голову, только вот уже поздно... И тогда бы нам вновь пришлось направиться сюда, просить хозяина вернуть назад лошадей. Ну, за хорошие деньги он, может быть, пошел бы нам навстречу. Мы иноземцы, так что вряд ли позже пойдем куда жаловаться, а если даже и пойдем, тот вынуждены будем признать, что подарили ему своих коней по доброте душевной, проявив необычную щедрость, а потом передумали...
— Значит, ты считаешь, что стража тут ни при чем? — требовательно спросил Юрл.
— Здесь, в этом конкретном случае? Нет. Сейчас мы столкнулись с обычным придорожным грабежом... — чуть пожал плечами Иннасин-Оббо. — И не таким уж редким. К сожалению, кое-кто из хозяев придорожных гостиниц грешит подобным промыслом. Побочный заработок, так сказать, хотя это дело, между прочим, очень опасное — за подобные проделки голову с плеч могут смахнуть в два счета, и, на мой взгляд, это будет вполне справедливым наказанием. Но, видно, стража в этом селении хорошо прикормлена, иначе хозяин здешнего двора был бы много осторожнее, а не то он, похоже, совсем страх потерял. Могу поспорить, что он подсыпал это свое снадобье и тем постояльцам, что начали гулять тут вечером, еще до нашего приезда — повозок много, и товара в них тоже хватает, так что можно неплохо нагреть свои загребущие руки...
