Укротители велосипедов

— Ну, мне по-любому повезло больше. Мне хотя бы досталась встреча с симпатичной девушкой, а не с суровым конём. И она не пыталась нокаутировать меня копытом.

Кокорин повернулся к задумчивому Ежову.

— Костя, можно я ударю этого идиота. Он меня бесит. — Не дождавшись ответа, Кокорин спросил: — Чего молчишь?

Ежов почесал подбородок.

— У меня такое чувство, что мы что-то забыли. Здесь явно чего-то не хватает.

— Моей машины, — влез в разговор Дима. — Я её не вижу. Где она?

— В смысле где? — удивился Ежов. — Она там, где ты её оставил — в Ростове. Или ты думал, она сама поедет за тобой? Я, конечно, понимаю, тачка у тебя навороченная, но без водителя она вряд ли сдвинется с места.

Выругавшись и побледнев, Дима потянулся к стойке на «тазике» за своим велосипедом.

— А ну стоять! — крикнул Ежов. — Только не говори, что ты собрался обратно в Ростов на велосипеде.

— А, эээ... — потерялся Дима и оставил свой велосипед в покое. — Тогда можно я одолжу у вас машину?

Ежов глубоко вдохнул, и на секунду всем показалось, что Дима сейчас получит по голове.

— Гениально, — выдохнув, сказал наконец Ежов. — Нашу машину ты заберёшь, свою привезёшь сюда, а мою оставишь в Ростове, так что ли?

— Нуууу... — ещё больше потерялся Дима и с мольбой в глазах уставился на Ежова.

— Успокойся. Когда Олег вернётся, мы сгоняем за твоей тачкой и пригоним её сюда. А тебе надо отдыхать. — Порадовав этим заявлением Диму, Ежов вновь погрузился в свои мысли и забормотал: — Чего же мы могли забыть? Кажется, это что-то очень важное. Но что это?

Со спины к Ежову подошёл грузный мужчина в белой сорочке. На его шее болталось удостоверение организатора гонки и, судя по виду, мужчина был чем-то сильно озабочен.

— Вы — спортивный директор Urbanvelostore? — обратился чиновник к Ежову.

— Да, я.

— Где ваш номер сто девяносто девять?

Растерянно заморгав, Ежов уставился на чиновника и внезапно вскрикнул:

— Блять! Вот урод!

Чиновник вздрогнул, на всякий случай отступил на шаг назад и с угрозой спросил:

— Хотите, чтобы я оштрафовал вашу команду?

— Вот кого мы забыли. — От отчаяния Ежов схватился за голову. — Микрофон... И Олег тоже уехал без него.

— Так где ваш гонщик? — повторил вопрос чиновник, догадавшийся, что слова старика предназначались не ему.

— Да чтоб я знал, где он, — проворчал Ежов. — Как только я его увижу — убью. Кстати, уважаемый, а что он натворил? Почему вы его ищете?

— Потому что он пропал, — заявил чиновник.

— А? — удивился Ежов. — Как пропал?

— А вот так. Его GPS датчик отметился на отсечке на сто пятидесятом километре и тогда он шёл вместе с пелотоном, но на финише мы не получили никакого сигнала. Так куда делся ваш спортсмен?

Брови Ежова взлетели вверх.

— Этот ушлёпок смог проехать сто пятьдесят километров в темпе пелотона? Ничего ж себе. Во дела!

— Что это за реакция? — начал закипать чиновник. — У нас, между прочим, серьёзное ЧП. Пропал участник гонки, а вы тут восторгаетесь его успехами. Вы вообще в своём уме?

Пристыженный Ежов похлопал чиновника по плечу и сказал:

— Извините-извините, больше не буду. Но насчёт нашего гонщика можете не волноваться — с ним ничего не случится, он обязательно появится.

— Значит, вы не знаете, где ваш спортсмен, — констатировал чиновник. — Хорошо, тогда я объявляю его в розыск и подключаю к поискам полицию.

Сглотнув, Ежов попросил:

— А может, можно как-нибудь замять это дело? От такого инцидента пострадает репутация гонки.

— Репутация гонки пострадает ещё больше, если окажется, что человеку стало плохо, он свалился на обочине, умер и никто не озаботился его судьбой, — сказал чиновник.

— Не-не-не, это невозможно, — замотал головой Ежов. — Он, наверное, решил отлить или остановился, чтобы покурить, а потом просто свернул куда-нибудь не туда и заблудился. У него очень плохо с чувством направления.

Брови чиновника взлетели вверх.

— Покурить? Вы привезли на профессиональную гонку человека, который курит?

Артём хохотнул.

— И вы даже не представляете что.

Чиновник с подозрением осмотрел своих собеседников и снова отступил на шаг назад.

— Да что у вас за команда-то такая? Как вас вообще допустили к участию? Что подумают в UCI, когда узнают, каким образом проходят гонки в нашей стране. И заметьте, во всём, что творилось вчера и сегодня, виновата только ваша команда и больше никто. Если бы от меня это зависело, я бы уже давно вас всех дисквалифицировал. Да вас вообще нельзя допускать к серьёзным соревнованиям. Вам только в цирке выступать. Вот там вы точно будете на своём месте.

Когда чиновник ушёл, Ежов скрестил руки на груди и пробормотал:

— Остаётся только надеяться, что мы не прославимся как команда, из-за которой первый Тур России станет последним...

Поздно вечером команда Urbanvelostore всем составом собралась за общим столом в гостиной деревянного домика пансионата. Отсутствовал лишь заблудившийся продавец, на чьи поиски был брошен весь свободный персонал гонки и местная полиция. Они прочесали всю трассу, однако найти парня так и не удалось, что подтвердило теорию Ежова о том, что парень просто заблудился.

Из-за исчезновения спортсмена организаторы гонки не находили себе места. Не находил себе места и Нефёдов, но уже по другой причине — недавно у него состоялся разговор с людьми, обещавшими финансовую поддержку команде на следующий сезон, и потенциальные спонсоры были явно не в восторге от первых результатов Urbanvelostore.

Нефёдов не стал признаться, что именно сказали ему спонсоры, но всем было очевидно, что ничего хорошего, потому что после разговора Олег отправился в магазинчик при пансионате и назад вернулся уже пьяным и с полупустой бутылкой коньяка.

Во время ужина бутылка опустела окончательно, а Нефёдов захмелел ещё сильнее. Повесив голову, он сидел во главе стола над полной тарелкой жаркого, к которому так и не притронулся, ковырялся в ней вилкой и что-то невнятно бормотал.

Внезапно Нефёдов вскинул голову и чётким голосом, без признаков опьянения, сказал:

— Ну ничего, ещё не всё потеряно. Ещё шесть этапов. Надо взять один, и наша команда будет. — Он побарабанил пальцами по столу. — А если ничего не получится здесь, будем участвовать в гонках уровнем поменьше. Когда Миша восстановится, мы обязательно сможем победить в какой-нибудь Континентальной гонке. Их проводится дохрена, насобираем побед и докажем, что мы способны быть нормальной командой. Правильно, Миша?

— Не, неправильно. Не впрягай меня в свои планы, Олег, — пробурчал Кокорин. — Я больше никогда в жизни не сяду на велосипед. Сегодня была моя последняя гонка. Всё, с меня хватит. С каждым разом всё хуже и хуже. Я летал в обрывы, мне ломали нос болельщики, меня кусала собака и лягала лошадь. А что дальше? Оператор на вертолёте выронит камеру и она упадёт на меня?

— Не, Миша, бери выше, — влез в разговор Артём. — С твоим везением на тебя упадёт не камера, а операторский вертолёт.

Реакцией на эти слова стали улыбки и громкий и очень тонкий смех Нефёдова, услышав который все уставились на Олега.

Вытерев выступившую на глаза слезу, Нефёдов сказал:

— Эт точно, Миша у нас везунчик. — Он глубоко вздохнул и впал в отчаяние, схватившись за голову. — Нам нужна победа, нам очень нужна победа. Иначе мы не реабилитируемся. — Как у всякого пьяного, настроение Нефёдова вновь резко поменялось, и он с угрозой уставился на Диму. — Ты! Ты почему не выиграл этап?

Вздрогнув, Дима обвёл взглядом окружающих, ища помощи.

— Ну... это... — забормотал он.

— Да, Дима, у меня тот же вопрос, — сказал Ежов. — Почему ты не финишировал как надо?

— Э-это, — заикаясь, выдавил из себя Дима, — с-скорости не-не хватило. Всё-таки я-я с-соревновался с лу-лучшим спринтером п-прошлого г-года. Г-грайпель очень быстрый.

— Я говорю не о твоей скорости, а о твоей позиции перед спринтом! — вспылил Ежов. — Я несколько раз пересматривал запись финиша и прекрасно видел, что ты собирался сесть на колесо Грайпеля, но почему-то не стал этого делать. А если бы ты пошёл до конца и занял позицию за ним, ты бы легко смог объехать его! Ты ничуть не медленней и у тебя было бы преимущество старта с колеса!

— Но меня полностью блокировали, — попытался жалобным голосом оправдаться Дима.

— У тебя было достаточно места. И ты мог легко подвинуть гонщика, который тебя якобы полностью блокировал. Толчки и силовая борьба за позицию — часть спринта. Ты бы нарушил прямолинейности движения, никого бы не подрезал и имел полное право взять немного влево и плечо в плечо выдавить мешающего тебе гонщика. Ты не балетом занимаешься, ты спринтер и на финише ты обязан быть жёстким и агрессивным. А вместо этого...

Ежов не успел договорить — его речь прервал звонкий звук падения вилки, после чего последовал глухой удар. Повернувшись, все уставились на пустующее место за столом, где только что сидел Артём.

Из-под стола вынырнула рука, а за ней появилось смущённое лицо поднявшегося на колени Артёма.

— Всё нормально, всё нормально, — поспешно заявил он, — просто стул попался неудобный.

Ежов внимательно вгляделся в осунувшееся лицо своего подопечного и задумчиво пробормотал:

— Так-так-так, а вот расплата за последние двадцать километров. Этого я и боялся.

Поднявшись, Артём беззаботным тоном произнёс:

— Да всё нормально, просто голова немножко закружилась.

Сказав это, Артём пошатнулся, но упасть ему не дали руки Клясова.

Заставив Артёма лечь на диван, Ежов сходил за тонометром, измерил давление и выругался.

— Надорвался-таки, дятел. Давление семьдесят на тридцать. Ниже бывает только у трупов.

— Всё нормально, — снова повторил Артём. — Завтра я буду в порядке и смогу продолжить гонку.

— Не будет для тебя завтра никакой гонки, — твёрдо заявил Ежов. — Сегодня был твой последний день на Туре.

— Чего?! — возмутился Артём. — Не тебе решать, сходить мне или нет. Я нормально себя чувствую и завтра снова буду в норме. Такое уже было во время тренировок и быстро проходило. Просто ты, деда, не замечал.

— Угу-угу, — промычал Ежов, — не лечи меня, я бы всё заметил. Для тебя Тур закончился и точка.

Артём мрачно усмехнулся.

— Закончился, говоришь? Или я завтра выхожу на гонку, или репортёры услышат много чего интересного про нашу команду. Например, как вы попали на гонку или как вы добирали недостающий состав.

Ежов задохнулся от злости.

— Ах ты говнюк! Шантажировать меня вздумал?

На плечо Ежова легла рука Клясова.

— Успокойся, Костя. Он готовился к гонке три месяца и сейчас будет нечестно снимать его. Пусть выходит на старт. Если не сможет восстановиться, то завтра просто выпадет за лимит времени и его снимут судьи. Или сам сдастся. И вместо того, чтобы орать, лучше бы помог ему прийти в себя.

Шмыгнув носом от недовольства, Ежов всё же уступил просьбе Клясова. Достав бумажник, он глянул внутрь, чуть поколебавшись вынул пятитысячную купюру и протянул её Диме.

— Значит так, — сказал Ежов, обращаясь к Диме. — Аптеки я здесь не наблюдал, поэтому для тебя есть ответственное задание — с ним ты точно справишься. Мне надо, чтобы ты сбегал до магазина, купил там бутылку хорошего красного вина, пачку кофе и пару упаковок солёных орешков. Запомнил или записать? — Он уставился на Артёма. — А ты закинь ноги на спинку дивана и держи их так.

Перед тем, как отправиться в магазин, Дима спросил:

— Тренер, а если орешков не будет, мне купить сухарики? Со сметаной подойдут?

Ежов провёл ладонью по лицу и жалобным голосом простонал:

— Ты меня что, хочешь с ума свести? Ты и правда думаешь, что я посылаю тебя за выпивкой и закуской? Не будет орешков, тогда купи солёной рыбы. Чего-нибудь солёного, ясно? И про кофе с вином не забудь.

2-ой этап

Перед началом второго этапа гонки возникла проблема — «тазик» Ежова отказался заводиться. Нефёдов поначалу не посчитал это большой неприятностью, так как в гонке оставалось всего четверо участника команды, но Ежов резко осадил его, сказав, что им необходимо не меньше двух машин техподдержки.

— Мы не в Европе, Олежка, — вещал Ежов, — а в России. Это в Голландии перед важной гонкой моют улицы с шампунем, а у нас легко могут накидать на дорогу битых стёкол. Нам никак не обойтись без второй тачки.

Проблему с машиной удалось решить благодаря Диме, которого долго упрашивали разрешить им использовать его ДжиТиАр и который всё-таки сдался и дал своё согласие. Вот только Дима в своей наивности не знал, что стойка под велосипеды не была рассчитана для крепления на покатой крыше суперкара, и не знал он того, каким именно образом Ежов и Нефёдов присобачили её к Ниссану. А эта парочка предпочла не распространяться о своём «гениальном» техническом решении и молилась, чтобы Дима не скоро обо всём догадался.

Как и днём прежде Артём стоял вместе со своими товарищами в самом конце пелотона, ожидая начала этапа. Однако если в прошлый раз он был бодр и чувствовал себя способным крутить педали хоть сутки напролёт, то после вчерашних усилий его состояние оставляло желать лучшего. Только после ночного отдыха Артём смог окончательно понять, насколько потратился и каким недальновидным было решение устроить затяжную одиночную атаку. Вдобавок к лёгким мышечным болям и общей вялости после завтрака прибавилось чувство дискомфорта в животе — это напомнили о себе остатки вина. Забив на предписание Ежова ограничиться всего двумя стаканами, Артём, пока старик не видел, уничтожил бутылку целиком. Он добился своей цели и смог, несмотря на адскую усталость и ломоту во всём теле, быстро отойти ко сну, однако из-за всё той же усталости организм за ночь не смог справиться с алкоголем и утро началось с похмелья. Чему, казалось, был несказанно рад Ежов, не упустивший возможность позлорадствовать над своим подопечным. Узнав про уничтоженную бутылку вина, старик пришёл в бешенство — но виной тому была не самодеятельность Артёма, а цена бутылки, которую купил Дима.

— Я, конечно, просил купить тебя хорошего вина, но это слишком, — ворчал тогда Ежов, пересчитывая монеты из сдачи, которую вручил ему Дима. — Что, ничего подешевле не было? Это же охренеть можно — ты потратил пять штук на одну бутылку. Да это же почти четверть моей месячной зарплаты! Хотя... что с тебя взять, я же знал, что тебя опасно посылать куда-нибудь одного.

Клясов толкнул держащегося за живот Артёма и спросил:

— Ты как? Ещё не полегчало?

— Да так, — пробормотал Артём. — Чувствую, скоро меня можно будет подключать к трубе и начать перекачивать газ на Украину. Я по-любому смогу покрыть все потребности хохлов в топливе.

Клясов усмехнулся.

— Надо бы предупредить народ, чтобы они не садились тебе на колесо. — Прозвучал сигнал на старт, и Клясов залез на велосипед. — Ладно, через пару километров проветришься. Но сам-то ты как, сможешь дотерпеть до конца этапа?

— Постараюсь, — пробормотал Артём. — Пока я не возьму победу на этапе, я ни за что не сойду с гонки. И это... спасибо, Вадим, что уломал деда оставить меня на Туре.