Занятие у нас затянулось, давайте заканчивать. Какие будут вопросы?
Встал командир дивизии.
— Из-за отсутствия времени, вопросы отменяются. Всем командирам довести информацию до офицеров. Выбрать время с бойцами провести ознакомительное занятие по действиям против танков. Обкатку пехоты будем проводить позже. Команду я дам. Командиры полков зайти ко мне, остальные в подразделения, заниматься делами.
— Хранитель, можно вас попросить на минуточку задержаться, — когда люди встали и начали расходиться, тихо сказал комдив. — Пройдемте в палатку начальника штаба, а то у меня командиры полков собрались.
Пушкин и Зимин зашли в палатку.
— Извините Глеб, но одно ваше распоряжение насчет снарядов для сорокапяток я не понял.
— Всё очень просто, это заводской брак. Бронебойные стержни перекалены и при у даре о броню просто рассыпаются. Пробить что-то можно с дистанции 300-500 метров. А мне и вам не надо, чтобы в первые дни боёв, наши снаряды не пробивали немецкую броню. Их надо просто отсортировать. Плохими снарядами тоже можно стрелять — по машинам, бронетранспортёрам, но никак не по танкам. Особенно это касается орудий ПТО. Об этих снарядах в ГАУ возможно знают и что-то предпринимают, но я не в курсе. Я сегодня летал в разведку, на немецкую территорию. Немцы готовы начать. Вся приграничная полоса забита немецкими соединениями и частями. Командарму я, всё что видел, доложил. Эх, забыл я на занятии упомянуть противотанковые ружья. А для пехоты это главное средство борьбы против танков. У вас в мотострелковом полку пять штук польских должны были получить. Жалко, что практически все немцам достались. У поляков они секретными были. Не успели массово использовать. Но ружья хорошие, жаль пулька легкая. И меня беспокоят дивизионные склады. Особенно оружейный. Надо как-то вывозить.
— Для начала начнём воевать, — сказал комдив. — Несколько дней у нас будет. А там по обстановке примем решение.
— Да это правильно, — согласился Глеб. — Если я вам не нужен, то полечу к себе в батальон. Удачи вам всем и до встречи.
Комдив вызвал Лизина.
— Виталий Петрович, у тебя человек всё застенографировал, что Хранитель говорил.
— Да, конечно. Добавишь туда, что Глеб сокрушался, что забыл упомянуть главное оружие пехотинца против танка — противотанковое ружьё. Документ этот возьмёшь на себя. Гриф секретно. Машинистка пусть печатает несколько экземпляров. Один на стол командарму, один нам, один надо в восьмую дивизию заслать, один в мотострелковую. В пятую армию командарм сам вышлет. Давай работай, Виталий Петрович, и главное быстро.
Лизин ушёл в свой блиндаж. Немецких агентов он еще до обеда, допросив, самолётом отправил в Киев, а там, наверное, в Москву повезут. Начальству тоже надо плюсы зарабатывать. Тайник на Стрыйской улице агенты сдали. Засада ничего пока не дала, да и не даст, наверное. Сейчас эти агенты никому не нужны. А вот после начала боевых действий могут понадобиться.
— Давай, Сергей Васильевич, пять минут поговорим, да я пойду задачи командирам нарезать.
— Глеб облёт сделал, маскировкой доволен, лишь второй батальон мотопехоты плохо замаскирован, ты, Ефим Григорьевич, командиру полка об этом скажи, пусть исправляет.
— Хорошо, это я передам. Давай осмыслим, что нам Хранитель наговорил.
Начальник штаба взял лист бумаги и начал помечать:
— Дал основные ТТХ немецких танков и указал их слабые места;
— Вскрыл штат немецкой танковой роты и задачи всех её подразделений;
— Указал на отделение и скопление позади наступающей группировки большого количества немецких тылов.
— Разъяснил тактику наступления немцев вдоль дорог;
— Подкинул идеи насчёт танковых засад, кочующих взводов и сползающих заслонов.
— Вот-вот, это я и хотел обговорить. Думаю, нам надо сделать скрытую танковую базу. Посадить туда танковую роту с пехотным прикрытием и обеспечением для танков. И сделать три кочующих взвода. Чтобы потрепали немецкие коммуникации и тылы. И место правильно подобрать. Может быть Глеба попросить, чтобы наводку на колонны им обеспечил.
— Место, я считаю, примерно вот в этом районе, сеть дорог и небольшие лесные массивы, — показал начальник штаба на карте. — Смогут работать по тылам и тринадцатой и четырнадцатой немецкой танковой дивизии. Роту взять с третьего батальона первого полка, там командир соображающий и решительный. Охрану два отделения с парой пулемётов. Придать парочку снайперов. Транспорт — три машины, одна под снаряды и продукты, другая под топливо, третья — под личный состав.
— Годится, — согласился Пушкин. — Я пошел командирам задачи ставить, а ты бумагу, что сейчас начал, допиши, и мне на стол. Я тоже хочу над некоторыми вопросами из доклада Хранителя подумать. Кочующую роту будем отправлять сегодня вечером, чтобы к трем часам ночи они уже заняли позицию.
Г Л А В А 26
После обед комбат Михайлов начал объезжать всю, теперь уже его, территорию и склады. Подъехал он и к складу старшины Рябинина. Постучал, открылось окошко в двери, затем дверь.
— Проходите, товарищ старший лейтенант, — пригласил Рябинин, уступая дорогу. Дверь он сразу закрыл на засов.
— Осторожничаешь, Кондрат Иванович? — кивнул на засов комбат.
— Приходится, бережёного и Бог бережёт.
— Я не просто решил вас навестить Кондрат Иванович. Я сейчас назначен комендантом пункта постоянной дислокации дивизии. Поэтому меня очень беспокоит возможность эвакуации дивизионных складов. Я вас попрошу, составьте опись наиболее ценного на складе: стрелковое оружие, гранаты, патроны, взрывчатка и прикиньте, сколько транспорта надо, чтобы всё это вывезти.
— Под ту категорию, что вы перечислили, товарищ старший лейтенант у меня весь склад попадает, кроме двадцати единиц пятидесяти миллиметровых миномётов и мин к ним. Есть правда еще мины противопехотные и противотанковые, но их немного, на грузовик. А чтобы вывезти всё остальное, транспорта надо не менее двадцати машин. Если, например винтовки грузить без ящиков, то на пару машин меньше. Но без ящиков их не сохранишь, надо сразу на руки выдавать.
— А бутылки с зажигательной смесью у вас остались, товарищ старшина?
— Да, есть один ящик, зажигательная жидкость номер 3. Остальное мотострелки перед выходом забрали.
— Гранаты ещё остались?
— Да, гранат ещё много и разных. Ящиков под сто наберётся, в каждом по двадцать штук. Было гораздо больше, но перед выходом много выдал танкистам и мотострелкам. Шесть грузовиков увезли.
— А что пехоте миномёты не предложили?
— Предложил. Не стали брать. Машин у них тогда мало было. Миномёт то он что, лёгонький. А мины у них таскать некому. А запас возить, машина нужна. Военинженер второго ранга машины только к вечеру пригнал, но видно не успели добро забрать. Хотя по штату у них все положенные мины и миномёты есть.
Комбат мысленно позвал Глеба.
— Что-то случилось Борис?
— Склады инспектирую. Ты бы не мог связаться с комдивом или начальником штаба? Здесь на нашем складе имеется двадцать штук пятидесяти миллиметровых миномётов, грузовик мин к ним, и грузовик противопехотных и противотанковых мин. Если нужно, я сейчас всё это на наши машины загружу и в район доставлю. Только чтобы машины назад вернули. И перед районом встретили, показали, где разгружать.
— Сейчас свяжусь, — сказал Глеб.
Он вышел на связь с начальником штаба, и тот дал добро везти всё в район.
— Боря, грузи всё что перечислил и вези в район, там наших ребят встретят из разведбата. Машины Зимин клятвенно пообещал вернуть. Отправь зама, он дорогу туда наизусть выучил. Я через десять минут буду у тебя.
— У вас телефон где, Кондрат Иванович?
— Вон там, — указал Рябинин в глубину склада.
— Юра, — вызвонил он Лукьяненко, — подготовь три бортовые машины, заберёшь вооружение со склада в район. Ты старший колонны. Машины разгрузить и вернуться назад в часть. Чем быстрее, тем лучше. Время пошло.
— Значит так, Кондрат Иванович,— сказал он начальнику склада. Подъедет лейтенант Лукьяненко, это мой заместитель. Выдать ему все миномёты с минами, противотанковые и противопехотные мины. В три грузовика поместится?
— Да, должно влезть.
— Чистый бланк заявки есть?— спросил он Рябинина.
— Это найдем, — сказал старшина и повёл комбата к столу, стоявшему под высоко расположенным окошком. В складе было темновато. Свет старшина не включал.
Из глубины помещения послышались негромкие голоса.
— У тебя кто-то есть на складе? — насторожился Михайлов.
— Так жена и дочка живут. С эвакуацией отправить не успел, — схитрил старшина. — Забрал к себе, мне и им спокойнее.
Комбат тут же вспомнил, что старшина печалился, что жену и дочку на работу устроить не может.
— Кондрат Иванович, женщин всех отправили в эвакуацию, освободилось место продавщицы в военторге. Не желаешь жену свою на работу определить?
— Было бы очень хорошо, — согласно кивнул Рябинин. — А может и для дочки, где место найдётся?
Было у комбата две должности в штате, которые могли занимать вольнонаёмные — машинистка и писарь-делопроизводитель. Оклады, правда, были совсем маленькие — сорок рублей. Приказов по вольнонаёмным он не знал, никогда не интересовался этим вопросом. Но посчитал про себя, что если будет питаться на котловом довольствии, то вроде, как и нормально. Может у них тоже выслуга есть, и через год или два оклад повышается. Офицеры в армии получали много, даже у лейтенанта, командира танкового взвода оклад был 650 рублей, что почти в два раза превышало средний заработок заводского рабочего. Сам комбат получал тысячу рублей. В кармане гимнастёрки имел всегда какую-то сумму, а так деньги, за вычетом питания, финансист перечислял на военный счёт. Зачем неженатому командиру деньги? Только на папиросы, если курит, и на выпивку, что категорически не приветствовалось. Ну, зайти в военторг, платок купить, подворотничок, да одеколон. Лезвия, если нет опасной бритвы. Но это всё мелочёвка, особых денег не требует. Была бы квартира, тогда да, пришлось бы тратиться. А так он считай, в казарме живёт, которые построят, наверное, уже после войны. И будут они называться какими-нибудь Красными или Стрыйскими казармами, по названию улицы.
— Да ты, хоть у них согласие спроси, Кондрат Иванович. Вдруг не захотят.
— Галя, Наташа, — крикнул старшина, — идите сюда!
Из-за ящиков вышли две представительницы прекрасного пола и подошли к столу. Михайлов встал.
— Это моя жена, Галина Ивановна Рябинина, — представил старшина жену, а это дочь — Наталья.
— Командир батальона старший лейтенант Михайлов Борис Алексеевич — представился комбат. — Речь идет о приеме вас на работу в качестве вольнонаёмных. Есть желание поработать в воинской части?
— Да мы с большим удовольствием, — откликнулись Рябинины.
Жена старшины была красивой стройной женщиной тридцати пяти лет. Заплетённая коса была уложена короной вокруг головы. Наташка была вся в мать. Высокая, со стройными ногами, с задорно поднятой грудью, оттопыривавшей сосками стираное ситцевое платьишко. Она улыбалась, поблёскивая ровненькими зубками и упорно, не стесняясь, рассматривала комбата.
"Шустрая,— подумал Борис, — подойдёт!"
— Вам, Галина Ивановна, — обратился он к жене Рябинина, предлагается должность продавца военторга.
— Тебе, Наталья,— должность писаря-делопроизводителя в штабе моего батальона или, если умеешь печатать на машинке — машинистки. Оклад небольшой. Котловое довольствие вместе с батальоном. Сейчас освободилось много комнат в жилых домиках. Там есть вода, электричество, место, где можно сварить пищу и постираться. При желании можете перебраться туда на жительство. Там вам будет удобнее, тем более под охраной. Мне еще надо заехать на артиллерийский склад. Так что вы пока посоветуйтесь, соберите документы, какие есть, и вещи, если надумаете переселяться, через двадцать минут я за вами заеду.
Комбат быстро заполнил заявку на вооружение для мотострелкового полка и уехал. В отличие от женщин они оба со старшиной понимали сущность происходящего. Не важно, какой оклад и какая работа. Жену и дочь Рябинина официально припишут к своим, к воинской части. И в Львове на растерзание немцам не бросят.
Артиллерийский склад оказался забит снарядами разных калибров. Как определил начальник склада, для вывоза необходимо не менее пятидесяти автомобилей, желательно Зис. Взорвать его тоже было проблематично, если от ППД склад отстоял на расстоянии почти километр, то гражданские домики виднелись в метрах четырёхсот. Хотя с трёх сторон склад был обвалован землёй, но кто его знает, куда забросит неразорвавшиеся снаряды. И подрывом должен руководить грамотный сапёр.
Вернувшись к оружейному складу, он всё понял сразу — женщины стояли у входа с узлами. Узлы покидали в кузов, семейство Рябининых усадили в кабину. Отъехать не успели. Приехал Лукьяненко. В кабинах сидело по два вооружённых бойца. Сам он щеголял автоматом. Боря проинструктировал своего зама, запрыгнул в кузов, и поехали на ППД. Водителю коротко указал: — К штабу.
Взял у Галины Ивановну документы и прошёл в строевую часть. Помощника начальника штаба по строевой оставили в штабе за главного. Кульчицкий тоже был старшим лейтенантом.
— Приветствую, Вадим Петрович,— зашёл он в комнатку, где ютилась строевая часть. Но если раньше здесь сидело человек пять, то сейчас остались писарь и начальник. Остальных, включая солдата, печатавшего на машинке, Зимин забрал в полевой район.
— Взаимно, Борис Алексеевич, — ответил ПНШ, поднимаясь.
— Оказалось, что семья старшины Рябинина с оружейного склада, не успела эвакуироваться. А у меня сейчас нет продавца в магазин военторга. Надо жену Рябинина отдать приказом как вольнонаемную, на должность продавца. Ну и справку ей выдать, что она является с сегодняшнего числа вольнонаемной нашей части.
— Никаких проблем, Борис, сделаем в течение пяти минут, — сказал Кульчицкий. — У неё документы какие-то есть? Борис протянул. — Пусть подойдет через десять минут, расписаться. Писарь, взяв документы, уже стучал что-то на машинке.
Боря вышел и махнул водителю рукой. Подъехали к гостинице.
-Выходите, — сказал он, открыв дверцу машины. — Степанов, достань вещи из кузова. Водитель ловко, прямо из кабины, залез в кузов и подал узлы. — Здесь жить будете, — пояснил он женщинам.
Открыв дверь домика, и войдя в коридор, прокричал: — Рахимов!
Тут же появился ефрейтор из комендантской роты, исполняющий при гостинице обязанности уборщика, дневального и охраны.
— Ты карабин получил? — спросил комбат у узбека.
— Получил, товарищ комендант! Командир даже две гранаты выдал, — горделиво выпятил живот ефрейтор, где на ремне вместе с подсумками, висела гранатная сумка.
— Молодец! Покажи женщинам комнату хорошую, они здесь жить будут,— обернулся комбат к женщинам, притихшим у него за спиной. — Это жена старшины Рябинина, Галина Ивановна, будет военторгом заведовать, а это — Наталья, её дочь, писарем у меня в штабе служит. И подбери ещё одну свободную комнату, для лейтенантов, командиров взводов, Петрова и Рогова, я их попозже пришлю.
