Младший. В тени отца

— Да, — подтвердил вслух.

— Отбросим наследственность по матери, а она у тебя из старого магического рода. Отбросим твой возраст, когда такие скачки обычно и происходят, этого Петру Исаевичу возможно неоткуда было знать. Исследования на эту тему не для широкого доступа, хотя и ведутся регулярно. Отбросим, что резкий рост обычно провоцируется стрессами...

— С Машей никакого стресса не было.

— Я же говорю — отбросим! Убедить не смогу, а поссориться можно запросто. Давай сосредоточимся на другом. Пятнадцать — двадцать пять, двадцать пять — пятьдесят, — еще раз озвучил он мои выводы, — Примерно в полтора и в два раза.

— Все так, — снова подтвердил я.

— Тогда я на основе твоих же наблюдений делаю вывод, что от благодарности резерв вырастает на десять единиц, а от посмертного благословления на двадцать пять! — Он голосом выделил "на", — Опровергни!

Завис.

— Но ведь... — чуть было не добавил, что новые посмертные благословления снова привели к двукратному росту, вопрос только чьи, если вот он, один из тех, на кого я думал, сидит передо мной живехонький!

— Я так понимаю, возразить нечего? — спокойно констатировал брат, — Вторая дыра еще шире, и тебе придется ее пережить. Я могу допустить, что Незабудка была в ту ночь тебе безумно благодарна: ты, как верный рыцарь, ее спас, шуры-муры, любовь-морковь... Но я ни за что не поверю, что умирая, она шептала твое имя. Ты прости, но не тот она человек! Пусть, как ты я ее не знал, но мне со стороны виднее. Бог с ней, с Незабудкой! С какой стати мне шептать твое имя при смерти?! Уж если бы меня достали, я бы маму вспомнил, папу, может быть. Ты просто представь! — Санни театрально закатил глаза, обмяк на стуле и томным голосом пропищал, — Кабан, умоляю, живи долго и счастливо!

Не заржать было невозможно. На мой хохот даже буфетчица любопытно выглянула из своей каморки, но, повинуясь резкому взгляду брата тут же скрылась обратно.

— Понял теперь?

— Окончательно не убедил, но есть над чем подумать.

— Во-во, подумай! Полезно бывает! И ты так и не ответил — чем запугал отца, что он сидит пришибленный?

— А он серьезно собирался с моим на дуэли драться?

— Серьезнее некуда! — я приподнял бровь, поощряя развернуть ответ, — Запретили! Приказ шел с самого верха. А у тети Нади жених, между прочим, с пеленок имелся! Так что мог бы ты родиться совсем в другой семье.

Несмотря на то, что я считал себя больше сыном отца, чем матери, возражать не стал. Мысль, что мог вообще не родиться, не нравилась мне еще больше.

— Знаешь, радуйся, что запретили. Мой бы твоего в блин раскатал.

— Или наоборот. Ладно, еще одна тема, где можно запросто поссориться, не прилагая усилий. Глупо мериться отцами, когда твой в могиле, а мой только-только от нее отошел. Так не поделишься?

— Семейный секрет.

— Все-таки обиделся?

— Ни капли. Понимаешь, я и раньше знал, что наши отцы не закадычные друзья. И не хочу разбираться, кто из них кому в суп плюнул. Иначе, ты прав, поссоримся.

— Но вернуться тебя бесполезно уговаривать?

— Зачем? Я чертовски рад, что я дурак, а ты жив! Я рад, что хоть как-то отплатил тебе за твое участие. Я с удовольствием навещу тебя в Москве. Но еще раз общаться с князем Солнцевым?! — меня аж передернуло от перспективы снова оказаться вывалянным в том презрении, с каким относился ко мне дядя, — Благодарю покорно!

— Если учесть, что я тоже князь, и тоже Солнцев, — вздохнул брат, — звучит двусмысленно, но я понял. Только понимаешь... я не могу тебя сейчас позвать к себе в Москву...

— Вляпался во что-то? — сделал я неожиданный вывод.

— Не то, чтобы вляпался... влез, — сместил акцент Санни, — Но от меня сейчас лучше держаться подальше! Я надеялся, что ты все-таки сможешь найти с отцом общий язык и поживешь у нас. Мало кто знает, чей я сын, а место уединенное, закрытое!

— Значит, все-таки вляпался!

— Нет... да, вляпался! Начиналось все неплохо, но чем дальше, тем меньше мне нравится происходящее. Мне было бы спокойнее, если бы ты побыл под присмотром. И я не просто так спрашиваю, чем ты прижал отца, мне бы тоже такое не помешало! Я бы вообще не отказался от твоей консультации, потому что не только ты у меня, но и я у тебя учился. Песок мне здесь почти бесполезен, но есть ведь и другие потоки! Я видел, как ты что-то экспериментировал. Это ведь руны? Ты как-то научился их состыковывать с обычной магией?

— Магия — это и есть руны, — поделился я своим открытием, — Твои лезвия — это "Шого", сочетание "Фай" и "Скаби", потом "Атланта" — "Санни" в разных вариациях и "Муви".

— И такая есть? Санни? — улыбнулся Василий совпадению.

— Есть, отвечает за ориентацию относительно сторон света.

— А я кроме "Скаби" ничего знакомого не услышал. Сколько же ты их знаешь?

— Три тысячи.

— Сколько?!

— Работающих и четко описанных на сегодняшний день примерно три тысячи. Почти как в китайском языке иероглифов. Но часть из них по действию повторяется, а часть используется настолько редко, что известна только узким специалистам.

— А в отцовских протезах их сколько?

— Разных — около пятисот. А так — тысяч восемь — десять.

— Кстати, так и не сказал спасибо, — он пожал мне руку и снова повторил, — Спасибо! Он меня на ногах встретил, вышел навстречу! Представляешь?! Сам!!! Он тоже тебе благодарен, просто человек сложный. Кабан, Петька, возвращайся! Твои знания, моя мощь, вместе мы их всех в полагающуюся позу поставим!

— Да пойми ты! — выдохнул я, — Не смогу я жить с человеком, который моего отца продолжает ненавидеть, хотя того уже полтора года как нет! А еще раньше мою мать, свою сестру, вышвырнул из семьи, как ненужную вещь! Что, не так?! — повысил голос на злую гримасу Санни, — А почему тогда у нее из всех фамильных вещей только этот медальон остался?! — я вытащил из-за пазухи и потряс перед носом брата маминым наследством, — У нее что, совсем ни одного украшения с детства не было? Епта, хреново нынче князья живут!

— А у него нет причин? — взвился в ответ Санни, — Я не знаю, что тебе наплели про великую любовь, но я помню, как отец ярился! Старый разведеный профессор, который моему отцу в отцы годился, совратил его младшую сестренку! Княжну! Воспитанницу императора! Несовершеннолетнюю! Почти девочку! Если так любил, то мог хотя бы год подождать, а не тащить в постель! Да у нас тарелки только так по дому летали! Мама три сервиза подряд за неделю купила! Любимым клиентом в посудной лавке стала! Что там посуда, отец три стула расколотил! Я с сестрами в детской прятался, боясь под горячую руку попасть!

Прооравшись, он сдулся.

— И это, кстати, не фамильный медальон. Явный новодел. А фамильные драгоценности отец вам отсылал потом, но тетя Надя их вернула, как приданое племянницам. Сестрам моим.

— Повтори, что ты сейчас сказал?!

— Кабан, ты чего?! — я не сразу сообразил, что навис над Санни и трясу его.

— Извини, — отцепился я от свитера, — Разведеный, ты сказал разведеный!

— Да... разведеный. Отца это не меньше всех прочих фактов бесило. Романов разрешения на венчание полгода добивался. Они с тетей Надей обвенчались только перед самым твоим рождением.

Растерянно плюхнулся обратно на место.

Отец, что еще я о тебе не знаю?!

Интерлюдия.

Георгий Михайлович редко задумывался о своей правоте. Но слова Василия, почти сразу по приезду бросившегося на вокзал, никак не желали покидать голову:

— Я тебя что, о многом просил?! Нормально приютить парня, родного племянника! Какого черта ты опять в гонор полез, мало прошлых случаев было?! Я диву даюсь, как ты с твоим характером до своих чинов дослужился! Или у тебя со звуком фамилии "Романов" идиосинкразия начинается?

— Да как ты?!.

— Папа! — устало произнес сын, — Отпусти уже своих призраков! Черт с ним, не любишь ты его! Так мало что ли людей, которых ты не любишь? Ты же с информаторами своими как-то работал, а они, думаю, похлеще Петра были, но ведь тогда у тебя мозги не отключались!

— Не ругайся, — одернул старший князь.

— Из всей моей фразы ты только одно слово услышал? И где же твое хваленое чутье?

— Я не желаю подстраиваться под...

— Талантливого артефактора, полностью унаследовавшего способности своих гениальных родителей! — перебил Василий, — Ты же не можешь отрицать, что Петр Исаевич был чертовым гением! Тетя Надя недалеко от него отстала, жаль, что мало прожила, а то глядишь, мужа бы и переплюнула! Сейчас, упиваясь своей ненавистью, ты упускаешь мозги, которые украсили бы наш род. Принесли бы ему новый виток славы. И денег, что тоже немаловажно.

— Так из-за этого с ним возишься? — князь, решив, что разгадал загадку, заметно расслабился, — Привязываешь к себе?

— Пап, я не поэтому. Ты можешь представить себе, скольких я убил, воюя семь лет?

Неожиданный поворот разговора сбил отца с толку.

— Десятки?.. сотни?..

— А десятки тысяч не хочешь? В одной крепости, что я завалил, примерно тысяча двести защитников было, и все они на моем счету. Но там хоть чистенько сработал, — Василий с вызовом посмотрел на отца, — почти без крови. Обычно так не получалось, Ужасом Пустыни меня не за красивые глаза обозвали. Для меня сейчас любой вопрос прежде всего силовым методом решается. Думаешь, почему я так мало дома бываю? Да потому, что боюсь разозлиться как сейчас! — Проследив за взглядом, указавшим на потрескавшийся камин, старший князь побледнел и отступил на шаг своими новенькими, но пока еще неуверенно держащими ногами, впервые благодаря бога, что сын не унаследовал его склонность к огню, ведь ни один поток разозленный маг не тронул, сила только отразила его гнев, — Ты так был помешан на магии, так гордился мной! Радуйся, равных мне нет! И теперь мне нужен кто-то, кто сможет сказать "Хватит!", когда я зарвусь. Увы, но ни ты, ни мама на эту роль не годитесь, а твой Мирон Палыч, который думает, что набросил на меня поводок, тем более. Я с ним ровно до момента, пока он меня устраивает, и то, только потому, что лишних жертв не хочу, мне достаточно тех мертвецов, что уже приходят ко мне ночами.

Верный Сергей появился только после того, как хлопнула входная дверь, чуть ли не силой усадив князя обратно в коляску. Протезы подходили замечательно, но ослабшие за годы лежания мышцы еще не готовы были к долгой ходьбе или, как сейчас, к стоянию. А Георгий Михайлович впервые заметил, что слуги и домочадцы уже в который раз стараются не попадаться его сыну на глаза, максимально сохраняя дистанцию. Силен, однако! Вопреки всему князь ощутил прилив гордости: моя порода!

Но взгляд на одного конкретного юнца всё же стоило пересмотреть. Сын прав, кого только ни встречалось среди всей швали, с которой он был вынужден сотрудничать за время службы! Петр Романов, пусть ему и удалось на короткое время вогнать князя в панику, на их фоне сущим ягненком выглядит! А ради задуманного дела можно потерпеть. И ради Василия.

Некому было обратить внимание Георгия Михайловича, что сына в своих рассуждениях он поставил на второе место.

Глава 11.

Мы с Санни непохожи внешне, по-разному воспитывались, но ощущается, что родственники — ходим по одним граблям. Этот княженыш (знаю, что князь, но пока не воспринимаю этот его высокий титул), как и я, восемь лет назад умудрился поклясться, что отомстит за отца. Вроде бы не слово произнес, а какой-то более слабый вариант зарока, оказывается, их есть много разновидностей, но невыполнение все равно давит, чем дальше, тем сильнее. Разве что ему легче: и формулировка мягче — "я этого так не оставлю!", плюс он знает кого надо кошмарить, хотя имя так и не назвал, а свои догадки я придержал при себе.

— С отцом и его людьми не связывайся! — предупредил наемник, немного просветив насчет своих обстоятельств.

— Погоди, ты же сам хотел меня у него оставить?

— Оставить — это одно, а влезать в их дела себе дороже. Ты ведь прав на самом деле — вляпался! По самый... — речь Санни в империи изменилась, матюки он себе теперь не позволял, заменяя рвущиеся на язык слова многозначительными паузами, — ...кадык! Цель у меня довольно сложная, самому не подобраться.

"Да, ну?!" — пулей мелькнула мысль.

Видимо, что-то на лице отразилось, потому что Василий пояснил:

— В восемнадцать попер бы, наплевав на все, слава богу, что не знал как. Но семь лет войны мозги прочищает: теперь ни лишних жертв не хочется, ни самому умирать, ни в бега подаваться. Везде можно устроиться, но прятаться потом всю жизнь? И я же не один, не достанут меня — отыграются на семье. В идеале — подобрался поближе, тихо сделал дело, и так же тихо ушел. А для этого, сам понимаешь, за помощью кроме как к их компании обратиться было не к кому.

— Твоя цель тоже маг? — Санни кивнул, — И тоже венценосец? — Санни снова подтвердил, — Предположу, что и охраняется хорошо. Что? — ответил на подозрительный взгляд брата, — К сильной магии обычно высокий титул прилагается. Это ты у нас не показатель, по привычке один везде ходишь без свиты и охраны, а остальные венценосцы, надо полагать, себя берегут!

Маг, обдумав мои слова, опять кивнул.

— Тогда, по мне, не самый худший вариант. Или?..

— Именно, что или! — он скорчил недовольную рожу, забавно смотрящуюся на его подвижном лице, — У меня был план. И помощи всего ничего требовалось, лишь немного информации. Мы ведь с тобой на два дня, получается, разминулись, — довольно резко сменил он тему, заставив меня потерять нить, но следующие слова все разъяснили — тема осталась прежней, — Добавь еще неделю, что я тебя искал, потом самолетами до юга и Москвы, полдня досюда, это еще двое суток, и пусть будет полмесяца на адаптацию и акклиматизацию. Итого конец августа — сентябрь я уже был готов действовать. Сейчас уже декабрь пошел, а я, как видишь, на том же самом месте. Сначала им удалось меня убедить, что цель немного не та. Ладно! Не та, так не та! Все они там одним миром мазаны, я не в обиде. Потом началось планирование — уже нельзя просто так е...нуть по нужному человеку, надо дождаться подходящего момента! Политически выверенного!

Выдержка Санни трещала по швам, раз он опять прекратил следить за речью. Крепко же его стариканы-разведчики достали! А ему еще и выговориться, похоже, некому. Вряд ли в компании его отца, мистера Деда и им подобных кто-то подходил на роль жилетки для поплакаться.

— Допустим, и с этим я согласен, но ты заметил, что уже не я решаю что-то? И сдать назад уже не получится, слишком многое завязано и затронуто. По дурости еще и тебя засветил, думал, ты меня искать начнешь, волну поднимешь. А, выходит, сглупил.

Понимал ли я, что мы с ним сидим и обсуждаем хладнокровное убийство одного из политической верхушки империи? Понимал. Хуже того, я еще и представлял, кого именно Санни собирается прикончить. Выбор на самом деле был невелик, а намеков я уже услышал предостаточно. Другое дело, что ночью в пустом буфете на вокзале богом забытой станции, где даже не все проходящие поезда останавливались, все это воспринималось не слишком реальным.